Когда они закончили и инженер встал на ноги, придерживаясь рукой, как обычно делали все, за опорную скобу, каких было много на потолке и на стенах, он походил на фигуру, составленную из огромных колбасных обрезков. Обвязки сжимали скафандр не настолько туго, чтобы не пропускать воздух внутри него, но в случае утечки их сдавливания будет достаточно, чтобы создать уплотнение.
Во всяком случае, на это надеются чужаки, подумал Джайлс, осматривая инженера, когда они закончили. Но ему не верилось, что эти обвязки окажутся эффективны в случае разрыва скафандра. Внезапно его осенило, что такое обвязывание, возможно, всего лишь ритуал, попытка защитить инженера в безнадежной ситуации. Подобный непрактичный жест вполне мог иметь смысл для представителей этой расы, поклоняющейся смерти. И все же это казалось Джайлсу странным.
– Хорошо, магнат, – сказала капитан. – Идемте с нами. Я выпущу инженера через шлюз и вернусь к главному пульту. Вы займетесь своей частью работы.
Они двинулись к корме мимо трудяг, с интересом следящих за тем, как магнат и капитан помогают инженеру неуклюже передвигаться в распухшем скафандре и с надетым уже шлемом-аквариумом.
Капитан надавила кнопку открытия шлюза, и внутренний люк открылся. На всех поверхностях внутри шлюза мгновенно образовался иней из-за того, что в него проник теплый воздух атмосферы шлюпки. Капитан обернула свои трехпалые руки пластиком, чтобы защитить их от ледяного холода металлических поверхностей, и занялась присоединением фала – группы гибких шлангов для подачи воздуха, тепла и энергии – к скафандру инженера.
Наконец она с этим справилась. Она отступила назад, и внутренний люк шлюза закрылся. Не сказав ни слова, капитан повернулась и отправилась в носовую часть, к главному пульту управления. Сам Джайлс подошел к своему приборному щитку и сунул руки в отверстия.
На экране, который снова ожил, как только Джайлс коснулся стержней, он увидел секцию корпуса с открытым наружным люком шлюза и фигуру инженера в скафандре, медленно выплывающую из шлюза. Через корпус проник снаружи скрежещущий звук, когда ботинки инженера на магнитной подошве клацнули о корпус и попеременно задвигались: инженер зашагал к корме. На экране перед Джайлсом теперь была его раздутая фигура, а к ней тянулся фал. Спустя некоторое время послышался другой скрежет, и уменьшившаяся фигура инженера стала снова расти в размерах – то, на чем крепились манипуляторы и глаз системы управления ими, также заскользило по корпусу, догоняя ее.
Этим передвижением по поверхности корпуса явно управляла капитан. Джайлс понял, что сейчас от него ничего не требуется, и терпеливо ждал. Платформа с манипуляторами в конечном итоге остановилась прямо за спиной инженера, который на самой корме медленно снимал кожух с корректирующего двигателя.
Джайлс на всякий случай осторожно двинул вперед одну из своих механических рук, чтобы быть готовым помочь фигуре в скафандре.
– Стой! – Приказ капитана на альбенаретском прозвучал из приборной панели перед Джайлсом. – Магнат, пока я не скажу – ничего не делайте. Вы незнакомы с нашей техникой и скорее повредите двигатели, чем поможете. Повторяю, без моего приказа ничего не делать.
– Хорошо, – ответил Джайлс. Он ослабил пальцы, но не убрал их от стержней и стоял, наблюдая за происходящим на экране. Инженеру, очевидно, предстояло снять большую часть одного из двигателей чтобы добраться до того, что требовалось отремонтировать. Дело шло медленно – не только из-за большого объема работы, но и ввиду неудобства скафандра и отсутствия гравитации.
– Сэр, – раздался где-то возле его локтя голос Бисет на эсперанто. Джайлс уже совершенно забыл о начатом разговоре. Теперь он вдруг все вспомнил и повернулся, чтобы посмотреть на нее, не отрывая рук от стержней.
– Ах, да, – сказал он на эсперанто, – ты собиралась рассказать мне, откуда знаешь эсперанто.
– Нет, сэр, я собиралась предупредить вас, что здесь, на борту…
– Сначала о более важном, – спокойно перебил ее Джайлс, тоном давая понять, что возражать ему не следует. – Прежде всего я желаю знать, где ты выучила этот язык, а самое главное, откуда узнала, что им владею я?
– Что касается языка, то мне прочли спецкурс. Что касается знания о вас, ваша светлость, мне об этом сообщили. И то и другое было сделано исключительно для того, чтобы я могла общаться с вами наедине, как сейчас. Теперь же позвольте рассказать вам…
– Ах, да, о «Черном четверге». – У него было лишь несколько секунд, чтобы собраться с мыслями после ее второго появления, и он решил, что лучшей стратегий будет пойти ей отчасти навстречу, а то и начать вести в этом обмене информацией. – Что кто-то из этой группы на борту шлюпки.
Ее глаза стали маленькими и острыми.
– Вы знаете об этих революционерах?
– Да, немало слышал о них, – беспечно сказал он. – В молодости я и сам был в каком-то смысле революционером, пока учеба не стала занимать почти все мое время…
– Да, мы знаем, что вы дружили с Полом Окэ и были членом так называемого «философского кружка». Но вы порвали с ним несколько лет назад.
Джайлс сурово взглянул на нее.
– Бисет, – сказал он тоном магната, разговаривающего с трудягой, – мне кажется, ты забыла о хороших манерах.
Она не съежилась; напротив, стала более жесткой.
– Прошу извинить меня, ваша светлость, но про это я никогда не забываю. Я вам говорила, что выросла в хорошей семье. При других обстоятельствах… я могла бы стать ее членом.
Это многое объясняло – и подобное же, вероятно, было причиной особенностей Мары и признаков ее хорошего воспитания. Джайлс почти с жалостью посмотрел в ее напряженное лицо. Если для трудяги, выросшего в семье магнатов на правах любимой собачки, жизнь была нелегка, то для полукровок, незаконнорожденных, она была куда тяжелее. Им не было места среди магнатов, и ходили слухи, что обычные трудяги ненавидят и презирают всех тех в своей среде, в ком течет кровь магнатов.
– Извини, Бисет, – сказал он мягче, – но твои вопросы становятся слишком личными.
– Я спрашиваю не из любопытства, – сказала она, и ее блеклые глаза блеснули подобно льдинкам, попавшим под лучи солнца, пробившиеся сквозь облака. – Я представляю интересы полиции.
От этого у него внутри отчасти похолодело, но внешне он ничем не выдал своей реакции.
– Понятно, – спокойно сказал он. – Это, конечно, меняет дело. Однако ты сообщаешь нечто странное. С какой стати трудяге-революционеру отправляться на Белбен? Ему следовало бы оставаться на Земле, где он будет полезнее своей организации.
– Нам пока неизвестно, зачем он туда отправился, – сказала она. – Но это факт, что многие колониальные миры зачастую вовсе не торопятся сообщать Всемирной полиции о прибывших туда преступниках. О чем свидетельствует, например, случай с вашим приятелем Полом Окэ – он тоже, судя по всему, перебрался на один из таких миров.
Итак, подумал Джайлс, полиция разделяет со штурмовиками Окэ предположения о местопребывании Пола. Значит, нужно найти его раньше полиции, иначе шансов убить Пола не останется. По закону полиция ограничена лишь теми методами воздействия, которые не вредят преступнику. Их методы убеждения хорошо действуют лишь на ограниченные умы трудяг. Поскольку им ни за что не побороть волю и могучий интеллект такого наследственного магната, как Пол, тот, фактически пребывая под охраной полиции, останется символом для трудяг-революционеров, которые продолжат вербовать себе сторонников от его имени».
– В самом деле? – сказал после паузы Джайлс. – И как же он туда попал?
– Ему помогли люди «Черного четверга». Их человек на шлюпке может быть даже посланным к нему курьером.
– Вот как?
Сказанное внезапно заинтересовало его. Если эта женщина права и он сможет узнать, кто именно курьер «Черного четверга» раньше нее, то курьер может привести его прямо к Полу. Конечно, это означает, что ему придется покровительствовать члену этой банды достаточно долго, чтобы тот смог вступить в контакт, и даже убить Бисет, если придется. Его глубокие внутренние устои вдруг воспротивились этой мысли. Убить равного себе и ценного представителя своего класса, как Пол, само по себе очень плохой поступок. Убить же беззащитного трудягу, одного из тех, кем он и его семья руководит многие поколения, стремясь привести к тому дню, когда миром перестанет править жестокая необходимость – это и вовсе…
Джайлс заставил себя перестать думать об этом. Он сделает всё, что потребуется. От необходимости не сбежишь. Если нужно убить трудягу, чтобы добраться до Пола, он ее убьет… раз уж этого требует долг.
– Ваша светлость, – прозвучал голос Бисет у самого его уха, – вы меня слушаете?
– Что? А, извини, мне нужно следить за экраном. – Джайлс кивнул на экран на своем приборном щитке, на котором инженер продолжал копаться в двигателе шлюпки.
– Конечно, я и забыла. Пожалуй, это вы простите меня, сэр, но дело очень важное. Хотя у меня пока что нет доказательств, кто именно на борту из «Черного четверга», но я совершенно уверена, что это девушка по имени Мара.
– Мара?! – Он произнес это имя несколько громче, чем хотелось бы.
– Да, сэр. Именно поэтому я и говорю с вами сейчас. Мне нужны точные доказательства или ее признание в этом какому-либо третьему лицу; однако лишь на Белбене я смогу задержать ее для предварительного допроса; но вы бы удивились, узнав, как стойко способны держаться некоторые из этих трудяг-революционеров, избегая полноценного признания, пока мы ограничены средствами, допускаемыми законом при предварительном допросе.
– Конечно, – пробормотал Джайлс, в голове у него все смешалось. – Я помогу вам всем, чем смогу.
– Незачем магнату впутываться в это… – сказала Бисет, но он ее почти не слышал. К собственному удивлению, какая-то часть его сознания решительно отвергала мысль о возможной причастности Мары к организации «Черный четверг». Их название восходило к тому дню, когда группа наивных трудяг, пребывающих в плену самообмана, организовала бессмысленную попытку ворваться на сессию Совета магнатов – верховного органа всей Земли. Толпы трудяг несли плакаты и транспаранты с надписями, призывающими Совет ограничить сроки пожизненных рабочих контрактов, необходимых для низших классов для получения образования.