я, и все, что произошло потом, тебе, конечно, известно. Но я должен добавить, что найти похитителей и вернуть материалы так и не удалось.
— Кто это сделал?
— Боюсь, что об этом мы не имеем ни малейшего представления.,
— Но тогда зачем все эти военные маневры?
— Когда ты находился уже в больнице, откуда тебя только что доставили сюда, на тебя было совершено еще одно покушение.
Брайан удивленно обвел глазами их лица, но прочитать на них ничего не смог.
— Значит, вы говорите, что искусственный интеллект украли. И кто бы это ни был, они хотят владеть его секретом одни. Настолько, что готовы меня прикончить, лишь бы он и дальше оставался секретом. Даже несмотря на то, что я ничего о нем не помню.
— Верно.
— К этой мысли не так просто привыкнуть.
— Нам тоже.
Брайан взглянул на генерала:
— А какое отношение ко всему этому имеет армия?
— Сейчас скажу. — Генерал Шоркт шагнул вперед. Беникоф хотел было вмешаться, но удержался. Чем скорее с этим будет покончено, тем лучше. Снэрсбрук была того же мнения и одобрительно кивнула, увидев, что Беникоф отступил. Генерал протянул вперед свою единственную руку, в которой был диктофон.
— Назови себя. Имя, дату и место рождения.
— Зачем, ваша честь? — удивленно спросил Брайан с неожиданно появившимся сильным ирландским акцентом.
— Затем, что я тебе приказываю. Мне докладывали о твоем состоянии и степени вменяемости, и я хочу это проверить. Отвечай.
— Это действительно нужно? А, я знаю почему. Готов спорить — потому что вот эти люди все про меня наврали. Они ведь вам говорили всякую чушь вроде того, что мне только четырнадцать лет, а вы же видите своими собственными глазами, что это враки?
— Возможно. — Глаза у генерала сверкнули, он наклонился к Брайану. — Говори, это будет твое официальное заявление.
Беникоф отвернулся, чтобы генерал не видел его лица. Он много бывал в Ирландии и прекрасно знал то, чего не знал генерал, — какие мастера ирландцы валять дурака, когда захотят.
Брайан, нерешительно оглядевшись, провел языком по губам.
— Я здесь в безопасности, генерал?
— Гарантирую на сто процентов. С этого момента за тебя несет ответственность армия Соединенных Штатов.
— Приятно это знать. Мне стало куда легче. И теперь могу вам сказать, генерал, что очухался только на больничной койке и у меня что-то неладно с головой. Я ничегошеньки не помню с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Хотя если посмотреть на меня, этого не скажешь, но мне все равно что четырнадцать. А сейчас я очень устал. Что-то мне нехорошо стало. Мне нужно срочно сказать кое-что важное моему врачу.
— Мистер Беникоф, — вмешалась доктор Снэрсбрук, сочтя момент самым подходящим для этого, — прошу вас и генерала Шоркта выйти. Вы можете подождать снаружи.
Генерал хотел что-то сказать, но с трудом сдержался. Лицо его побагровело, на скулах вздулись желваки. В конце концов он круто повернулся на каблуках, взмахнув в воздухе пустым рукавом кителя, и направился к выходу. Беникоф открыл перед ним дверь и закрыл ее за собой. Встревоженная Эрин поспешно подошла к Брайану.
— Что с тобой, Брайан?
— Не беспокойтесь, доктор, ничего такого, что угрожало бы жизни. Мне просто надоел этот тип. Хотя нет, есть кое-что.
— Тебе больно?
— Да нет, совсем не то. Извините, пожалуйста, но мне надо пописать.
Глава 13
Прошло почти две недели, прежде чем Беникоф вновь увиделся с Брайаном. Но отчеты о его состоянии он получал ежедневно и немедленно переправлял их в администрацию президента.
А представлять куда было велено второй экземпляр отчетов он не спешил. Его электронный факс был назло всем запрограммирован так, что передавал эти отчеты по секретной телефонной линии генерала Шоркта ровно в три часа ночи. Беникоф от всей души надеялся, что рано или поздно какой-нибудь слишком впечатлительный штабной офицер обнаружит в отчете что-то настолько интересное, чтобы немедленно поднять генерала на ноги. Каждый вечер, вспоминая об этом, Беникоф засыпал с блаженной улыбкой.
Вместе с отчетами по факсу передавались ежедневные рапорты о ходе расследования по делу компании «Мегалоуб». Эти рапорты с каждым днем становились все короче — рапортовать было просто не о чем. Лишь однажды произошла вспышка бурной деятельности — это случилось после того, как неподалеку от местонахождения компании было обнаружено несколько пещер. Находка как будто подтверждала одну из наименее вероятных версий — будто грузовик, который видели в ту ночь около лаборатории, может быть, все-таки покинул долину. Но покинул ее пустым, а добычу закопали в заранее подготовленном месте, чтобы извлечь ее оттуда позже, когда шум уляжется. Поэтому известие о том, что найдены пещеры, привело всех в большое волнение. Однако в пещерах не удалось обнаружить ничего, кроме окаменевшего помета летучих мышей. Беникоф не мог не подумать про себя, что точно такую же ценность представляли и все остальные материалы, которые удалось собрать по этому делу.
Совершив на рассвете часовую пробежку по парку Бальбоа, он принял душ, оделся и без всякого аппетита проглотил легкий завтрак, запив его черным кофе. В девять он позвонил в одну компанию по производству электронного оборудования, чтобы узнать, когда будет доставлено то, что он заказал. Потом, ответив на звонки с Восточного побережья, поступившие и записанные за время его отсутствия, он выключил компьютер и на служебном лифте спустился в контору проката автомобилей, расположенную в цокольном этаже отеля. Там его ждал заранее заказанный желтый электромобиль. Он проверил, есть ли в багажнике запасное колесо, нет ли на кузове заметных вмятин и полностью ли заряжен аккумулятор. Машин на улицах почти не было. Он доехал до середины моста Коронадо, когда у въезда на мост появился «хвост» из службы безопасности. Вырулив на резервную полосу движения, Беникоф остановился только у выезда с моста по знаку часового из морской пехоты.
— Простите, сэр, но ехать по этой полосе вы не имеете права.
— Простите, имею.
Увидев его документы и пропуск, часовой откозырял. Немного дальше у него снова потребовали документы, и снова ему откозыряли, но уже предварительно обыскав машину. И далее после этого он оказался лишь в той части острова Коронадо, которая открыта для публики. Когда же он подъехал к воротам военно-морской базы, проверки стали еще более тщательными.
Когда Беникоф вошел в палату, Брайан стоял у окна и с улыбкой повернулся к нему.
— Мистер Беникоф, рад вас видеть. Нас тут не балуют визитами.
— Я еще больше рад видеть тебя — и выглядишь ты отлично.
— Да и чувствую себя примерно так же. Вчера мне сняли бинты со спины и с руки. Там у меня теперь только аккуратные шрамы. А завтра мне дадут шапочку вместо повязки на голове. Все приходят поглазеть на мой череп, только мне ничего не показывают.
— Может, это и к лучшему. А у меня для тебя еще одна хорошая новость. Мы с доктором Снэрсбрук предприняли отчаянное наступление на военно-морские власти и добились того, что они, хоть и неохотно, разрешили поставить тебе в этой комнате компьютерный терминал.
— Вот здорово!
— Только заметь, я сказал — терминал, а не компьютер. Он будет соединен с главным компьютером госпиталя. Так что можешь быть уверен — что бы ты ни набрал, это мгновенно появится на экране перед генералом Шорктом.
— Да так еще лучше! Уж я постараюсь — этот добряк прочтет там такое, что у него тут же подскочит давление.
— Это называется любовь с первого взгляда. Мне очень понравилось, как ты валял перед ним дурака.
— Не мог удержаться. Он точь-в-точь как одна монахиня в нашей школе в Таре — она вечно так колотила меня линейкой по рукам, что линейка ломалась. Кстати, о школе — а есть у меня какой-нибудь шанс улизнуть с урока? Немного подышать воздухом?
Беникоф плюхнулся в кресло, которое заскрипело под его тяжестью.
— Об этом я тоже торговался с властями. Когда доктор скажет, что здоровье тебе позволяет, ты сможешь выходить на балкон десятого этажа.
— На привязи, чтобы не спрыгнул вниз?
— Ну нет, до этого не дойдет. Я заглянул туда по дороге — это была, должно быть, личная прихоть какого-то адмирала. Там просторно, стоят шезлонги, деревья, даже аквариум есть. И кругом охрана.
— Вот об этом я тоже хотел вас спросить, мистер Беникоф...
— Пожалуйста, говори просто — Бен, все меня так называют.
— Ладно. Так вот, насчет этой охраны — и что со мной будет, когда я поправлюсь. Доктор сказала, что об этом надо спрашивать вас.
Беникоф встал и принялся ходить по комнате.
— Я об этом много думал, но ничего хорошего придумать не смог. Боюсь, что, когда ты выйдешь из этого госпиталя, тебе придется перебраться в какое-нибудь столь же хорошо охраняемое место.
— Вы хотите сказать — пока вы не узнаете, кто украл искусственный интеллект и стрелял в меня и кто потом явился опять, чтобы меня прикончить?
— Боюсь, что да.
— Тогда нельзя ли мне взглянуть на распечатку всех материалов о том, что произошло после налета и кражи и что вы с тех пор выяснили?
— Это совершенно секретные документы. Но поскольку все они касаются тебя, а ты вряд ли в ближайшее время отправишься в путешествие, не вижу, почему бы тебе их не показать. Я принесу тебе экземпляр завтра.
В дверь заглянула медсестра:
— Тут привезли какое-то оборудование, которое нужно установить. Доктор Снэрсбрук разрешила.
— Давайте его сюда.
Два санитара в белых халатах вкатили тележку, за ними вошел старшина с нашивками электронщика на рукаве.
— Только что доставлено, сэр. Разобрано, проверено и собрано снова. Работает — первый сорт. Кто за него распишется?
— Я, — сказал Беникоф.
— Но это не терминал, — заметил Брайан, постучав пальцем по прямоугольному металлическому аппарату.
— Нет, сэр. Это принтер новой модели, для вечной бумаги. Терминал сейчас привезут. И здесь тоже распишитесь, пожалуйста. Бумага вон там, в коробке.