Прижимаю ладонь к носу и отступаю назад.
— Господи, Тристан, предупреждать надо… — моему взору предстает Нова, сидящая прямо за нашей дверью, прислонившись к перилам балкона, солнечный свет и город на заднем фоне меркнут перед ней. На мгновение я чувствую себя как раньше, появляется желание побежать обратно, взять блокнот и карандаш и рисовать ее. Но бежать было бы проблематично, и я не могу рисовать, потому что моей руке задница. Плюс, поворачивать назад означало бы отвернуться от моего следующего шага.
Нова встает, поднимая два кофе рядом с ней и разминает ноги.
— Привет.
Такое будничное приветствие не подходит для окружающей нас обстановки и ситуации вообще, как, впрочем, и она.
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — спрашиваю, как полный придурок, когда на самом деле все, что я хочу сделать, это подбежать и обнять ее, позволить ее теплу согреть меня.
Тристан отходит в сторону и кидает на меня странный взгляд, как будто не понимает, что я делаю.
— Я пришла, чтобы увидеть тебя. — Она смотрит мне в глаза, и это сбивает меня с толку, пугает и смущает. Она делает несколько шагов вперед, глядя прямо на меня, как будто Тристана вообще не существует, и мы только вдвоем в этом мире. Подойдя ближе, она протягивает руку с кофе. — Это тебе.
— А что насчет меня? — спрашивает Тристан.
— Я забыла тебе взять, — говорит Нова, не глядя на него. — Но уверена, ты переживешь.
Тристан корчит гримасу, а затем обходит ее, вытаскивая сигареты из кармана. Он подкуривает и, опираясь локтями об перила, смотрит на стоянку.
— Куинтон, давай по-быстрому. Мы должны идти.
Я даже не уверен, что он подразумевает под «давай по-быстрому». Что я должен делать по-быстрому? Поговорить с ней? Или выпить кофе по-быстрому? Или трахнуть ее по-быстрому… Боже, если бы это было так, кристаллы в моем теле заставляют чувствовать, что эта идея особо хороша.
Нова поглядывает через плечо на Тристана, а затем поворачивается и наклоняется ко мне.
— Мы можем поговорить наедине немного?
Качаю головой, глядя на кофе, зная, что должен сделать глоток, но я не хочу пить, и челюсть еще болит.
— Мне нужно кое-куда уйти.
— Пожалуйста, — говорит она. — Я проделала весь этот путь, чтобы увидеть тебя.
Поднимаю взгляд на нее.
— Я не просил тебя… и, если бы ты сказала, что собираешься приехать, когда звонила, то отговорил бы.
— Я все равно бы приехала, — признается она, пожимая плечами. — Мне нужно было увидеть тебя.
— Зачем?
— Потому что это то, что я должна сделать.
Ковыряю этикетку вокруг стаканчика.
— А что, если бы я сказал, что не собираюсь с тобой разговаривать? Что это будет пустая трата времени?
— Я бы сказала, что ты врешь, — отвечает она, пытаясь сохранять спокойствие, но я вижу по тому, как она теребит край рубашки, что она нервничает. — Точно так же, как ты притворяешься мудаком, пытаясь заставить меня уйти.
— Но я не собираюсь говорить с тобой, — отвечаю, дрожа всем телом, потому что меня пугает то, как сильно она меня понимает.
— Ты уже это делаешь, — замечает она, и уголки ее рта чуть приподнимаются. — Поскольку мы стоим здесь и разговариваем.
Я потираю заднюю часть шеи, разминая напряженные мышцы.
— Нова, я не в настроении, — говорю ей, поскольку она единственное препятствие на пути до дома Джонни. А когда я туда доберусь всё это — мое замешательство и весь этот разговор — всё исчезнет из моей головы. — Пожалуйста, просто уйди и оставь меня в покое.
Она качает головой.
— Нет, пока ты не поговоришь со мной.
— Я занят, — лгу ей, надеясь, что она уйдет, но в то же время хочу, чтобы она осталась. Хотел бы я перестать думать о Джонни и мете, но даже мысль о том, чтобы перестать думать об этом поднимает во мне страх и тревогу.
— Мне нужен только час, — просит она и замолкает. Делает паузу, пока я размышляю над тем, что она просит, хотя не могу поверить, что даже обдумываю это. — Пожалуйста. добавляет она. — Это важно для меня.
Тристан проявляет интерес к нашему разговору и мотает головой глядя на меня, словно отговаривая, но я хочу хоть на мгновение, просто на секунду вспомнить, каково это быть с ней, говорить с ней, чувствовать присутствие кого-то, кто может позаботиться обо мне. Хотя бы на час. Заслуживаю ли я этот час? Не думаю, но я хочу этого. Но в то же время и не хочу, потому что целый час мне придется провести без дорожки кристаллов, а с ними всегда легче думать. Это похоже на перетягивание каната. Идти. Или остаться. Нова. Джонни. Чувства. Успокоение. Мысли. Тишина. Мет. Мет. Мет. Я хочу его.
— Нова, я не думаю, что… — замолкаю, замечая, как меняется выражение ее лица, а затем говорю то, что удивляет всех нас. — Хорошо, у тебя есть час. — Но не уверен, сколько времени смогу продержаться. Я помню каждый наш разговор и как я растворяюсь в ней, не замечая течения времени.
Она держит кофе в руках и кивает, не улыбается, не хмурится, просто с облегчением выдыхает.
— Может, прокатимся? Не хотелось бы оставаться здесь и разговаривать.
Я бы предпочел, чтобы она не стояла здесь, не только потому, что это наркопритон, но и потому, что боюсь, что Трейс и его ребята могут случайно заявиться, чтобы выполнить свою угрозу, а я не смогу себе простить, если что-то подобное произойдет в ее присутствии.
Киваю, даже когда Тристан разочарованно фыркает.
— Я думаю, что смогу сделать это, — говорю ей, не будучи в этом уверенным.
Когда я начинаю двигаться за Новой, Тристан бросает на меня раздраженный взгляд и говорит:
— Если ты уходишь, то я возвращаюсь обратно. Не собираюсь ждать тебя.
Я разрываюсь на части, потому что знаю, что он подразумевает под «возвращаюсь обратно». Он собирается добить последний героин, который он собирался вынюхать этим утром, прежде чем решил поделиться со мной, потому что думал, что это поможет мне чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы двигаться.
— Ты можешь подождать всего час? Я не хочу, чтобы ты смешивал дерьмо. — Говорю ему об этом постоянно, когда он пытается переусердствовать, делая сумасшедшие коктейли, балансируя каждый раз между жизнью и смертью.
Он закатывает глаза.
— Я буду в порядке.
— Просто подожди час, и я вернусь, и мы сможем пойти к Джонни… — умолкаю, заметив, как Нова внимательно нас слушает, стоя позади меня. Приблизившись, я понижаю голос. — Мы сможем пойти к Джонни и выбросить все из головы, один час ничего не решит.
Видно, как он сомневается, но в итоге неохотно говорит:
— Я подожду час. Тычет в меня пальцем. — Но только час, а потом я иду туда без тебя, и тогда можешь искать способы заторчать самостоятельно.
— Хорошо, — скрещиваю пальцы, надеясь, что он не сможет следить за временем.
Он закатывает глаза снова, как будто я ему в тягость, а потом протискивается мимо меня и идет в дом. Закрываю за ним дверь, все еще не осознавая в полной мере, что я делаю и почему делаю.
— Ты готов? — спрашивает Нова, глядя на мой израненный торс и разбитое лицо, морщась, когда замечает опухший глаз.
Пожимаю плечами.
— Да, я в порядке. Пойдем.
— Ты…ты не хочешь надеть рубашку?
— Я не могу… думаю, что одно из ребер сломано или сильно ушиблено.
Ее губы шокировано приоткрываются.
— Куинтон, я…
— Нам лучше поторопиться, — прерываю ее, двигаясь вдоль балкона, прихрамывая. — Я должен вернуться через час… это важно. — Кроме того, все, что будет сказано в ближайший час, не может быть реальным, потому что сейчас мои мысли нереальны. Как и она. И эта квартира. И боль в моем избитом теле.
Она поторапливается вслед за мной, шаркая сандалиями по бетонному полу.
— Почему?
— Потому что, — отвечаю уклончиво. — У тебя случайно нет часов?
Она ускоряет шаг и нагоняет меня около края лестницы, вытаскивая телефон из кармана.
— Двенадцать двадцать три.
— Дашь мне знать, когда пройдет час? — спрашиваю ее, зная, что я могу забыть следить за временем. — Хочу убедиться, что вернусь вовремя.
— Конечно. — Она возвращает телефон в задний карман шорт и начинает спускаться по лестнице. Следую за ней, стараясь не смотреть на нее, но меня тянет, как она двигается и как это отличается от того, к чему я привык. Она высоко держит плечи, излучая позитив в своих движениях, и ее глаза отражают солнечный свет. Завороженно смотрю на нее, и на мгновение ее аура передается и мне, чувствую ее замешательство, как горячий ветер трепет ее волосы, как она нервно закусывает губу. Но вскоре мы достигаем конец лестницы и Нэнси, нашу соседку, которая любит носить бюстгальтеры, выглядывающие из-под рубашки, и пьющую пиво.
— Привет, детка, — она обращается ко мне. Мы переспали пару раз, вынюхали несколько дорожек, и она пыталась заставить меня уколоться. Всегда отказывался, потому что я, блядь, ненавижу иглы. Не потому, что больно или что-нибудь подобное. А потому, что иглы помогли мне вернуться к жизни, врачи натыкали меня всяким дерьмом. И теперь я связываю иглы с возвращением к жизни и ненавижу их за это.
Прогоняю мысли об иглах прочь и уставившись на Нэнси, замечаю ее взгляд, как будто она хочет снова со мной замутить. Я выгляжу, как дерьмо, но Нэнси это не заботит, как, впрочем, и меня сейчас мало что волнует. Мы идеальная пара в этом гребанном мире, но я не могу выбросить из головы, стоящую рядом девушку. Ее совершенство берет надо мной верх, и я недостаточно силен, чтобы бороться с этим.
Однако я постараюсь на мгновение, улыбаясь Нэнси.
— Привет, красотка! — отвечаю ей и думаю, не поцеловать ли мне Нэнси, уничтожая тем самым всю эту связь с Новой. Прямо здесь. Прямо сейчас. Закончить это. И продолжить жить своей жизнью.
Нова смотрит на нее, на меня и делает выводы, но так ничего и не сказав, поворачивается к стоянке и направляется к своему вишнево-красному Шевроле, припаркованному неподалеку. Автомобиль выглядит так некстати в моем мире — слишком красивый и блестящий. Нэнси хлопает ресницами на меня, ее груди того и гляди выпрыгнут из топа, а глаза блестят от нахлынувших чувств. Она часть этого мира. Так легко. Так просто. Я должен просто сделать это — поцеловать ее — но я слишком эгоистичный мудак, желающий оба мира, и в конечном итоге следующий вслед за Новой к машине. Мы забираемся внутрь, она запускает двигатель и включает кондиционер.