[6].
— Я уже говорил тебе, что не собираюсь этого делать… ненавижу иглы и смешивать наркотики, — говорю ему, швыряя ложку на пол. — Просто хочу забыться.
Он садится на пол рядом со мной, положив зеркало между нами.
— Тогда не будем медлить.
Что мы и делаем, и на мгновение я перестаю думать о прошлом, будущем. Забываю про сгустившиеся над нами тучи. Как много дерьма может произойти в любой момент.
Я забываю обо всем.
Глава 7
19 мая, четвертый день летних каникул
Это были долгие три дня, наполненные встречами с Куинтоном, которые, кажется, вели в никуда. Наполненные одними и теми же разговорами, в которых он так и не смог открыться мне, а я, находясь в замешательстве, как донести до него, что знаю об аварии, просто ходила вокруг да около, скрывая правду. Но хранить в себе такие воспоминания сложно и больно. Знаю это, потому что каждый раз, когда кто-то упоминал имя Лэндона после его смерти, я чувствовала, как часть меня заново умирает внутри.
Когда я не была с Куинтоном, мы проводили время с Леа. Мы еще не побывали на Стрип, но планировали поездку туда в эти выходные, когда уже стемнеет и улица будет полна огней, пока ее дядя не возражает, что мы приходим домой поздно. Он вернулся домой из командировки вчера вечером и поболтал с нами немного. Он кажется довольно милым, приготовил нам ужин и интересовался нашими планами, пока мы здесь. Леа расплывчато, не вдаваясь в подробности, рассказала ему, что мы приехали, чтобы повидать друга.
Сейчас позднее утро, и я сижу в комнате для гостей в доме дяди Леа перед экраном компьютера, готовясь записать видео, прежде чем отправлюсь к Куинтону с ежедневным визитом. Шторы задернуты, чтобы избежать бликов. Волнистые волосы распущены, синие серьги в ушах подходят под цвет майки. На мне шорты и никакой обуви.
— Прошло уже три дня, как мы видимся с Куинтоном, и время, проведенное с ним, летит так быстро, а время без него так медленно, потому что я постоянно беспокоюсь о том, что он делает, когда меня нет. — Наклоняюсь ближе к экрану. — Я все еще ненавижу ходить туда, потому что там так ужасно… в его доме. Даже не уверена, почему именно. Из-за большого скопления грубых людей, занимающихся тем, что плохо и незаконно, или из-за того, что не измени я свой жизненный путь, могла бы тоже оказаться там. — Делаю паузу, обдумывая свои следующие слова. — Вот, что на самом деле паршиво, так это то, что иногда я вижу себя там, сидящую рядом с Куинтоном на потрепанном матрасе в его комнате. Я могу представить себя там, такую же обдолбанную, связанную с ним, и жизнь начинает играть другими красками. Становится менее напряженной. — Делаю виноватое выражение лица. — Может быть, это неправильное слово, потому что это своего рода тоже стресс, но ты так поглощен наркотиками, что не реагируешь на другие факторы, пока не становится слишком поздно, и все рушится. Не хочу впутываться в это снова, но это так легко, и, хотя я не скажу этого Леа… — понижаю голос и наклоняюсь ближе к экрану — …всего на несколько мимолетных секунд я задумывалась, почему бы и нет? Почему бы просто не присоединиться к ним снова? Что мне мешает? И это заставляет меня задаться вопросом, что, возможно, я не тот человек, который может спасти Куинтона. — Поднимаю руку перед экраном, чтобы заснять свой шрам и татуировку. — Но потом я смотрю на это и вспоминаю то место, где я была так потеряна, плывя по волнам. Я могла умереть, и это не имело бы значения, — говорю в экран. — Но сейчас это важно, потому что я хочу жить.
Вздыхаю, чувствуя, что потеряла нить разговора.
— Честно говоря, не знаю, что именно я пытаюсь сказать этой записью, кроме как поделиться своими мыслями, — слабо улыбаюсь. — Похоже на видеодневник, — нажимаю на кнопку и выключаю компьютер. Застегиваю сандалии и беру сумку, готовая уйти, надеясь, что буду всегда помнить, насколько плохо все может стать, ведь именно это держит меня на плаву.
Позже, в тот же день, я добираюсь до апартаментов Куинтона. Хотя я здесь уже четвертый раз, все равно очень нервничаю, думая о том, как дойти до входной двери. И когда я достигаю ее, постоянно задаюсь вопросом, что происходит по ту сторону этой потрескавшейся двери. Может, он принимает наркотики прямо сейчас. В порядке ли он. Жив ли он. Мне не хочется так думать, но он выглядит так плохо, таким растрепанным, избитым, что я не удивлюсь, если он когда-нибудь не откроет мне дверь, или однажды я приду сюда, а он будет мертв. Знаю, что все слишком запутано, чтобы находить только темные стороны, а не светлые, но, когда вы видели столько темноты, как я, трудно не думать о плохом.
К счастью, сегодня, постучав в дверь, я получаю короткую передышку от темноты, когда Куинтон сразу отвечает. Чувствую себя лучше, когда он быстро выходит, так что мне не приходится проходить внутрь. На нем мятая черная футболка и удлиненные шорты, его рука все еще в синяках, но уже не такая опухшая. Его волосы взлохмачены, и на лице отросла щетина.
— Хей, — приветствует он, начиная закрывать дверь, но вдруг выражение его лица меняется, словно он о чем-то вспомнил. Он поднимает палец. — Можешь подождать секундочку?
Киваю, в то время, как он бросается обратно в дом, оставив дверь широко открытой. Солнце нагревает спину, пока я всматриваюсь в душную квартиру, воздух которой пронизан дымом от зажженной сигареты в пепельнице на журнальном столике. Делайла спит на диване в гостиной, прикрывая живот рукой. Я еще не разговаривала с ней, и это к лучшему, потому что у меня ощущение, что милой беседы у нас не получится. Не только потому, что она вела себя как стерва, разговаривая со мной по телефону в последний раз, просто, если она будет любезна со мной, я могу снова почувствовать потребность в ее дружбе. А стать ее подругой значит снова подсесть на наркотики. И я до сих пор не знаю свою реакцию, если мне на самом деле что-нибудь предложат.
Пока я смотрю на дым, змеящийся по комнате, Дилан неожиданно появляется из коридора и подходит к столику. Он выглядит как скелет, впрочем, как и все остальные: костлявые руки, бритая голова, впалые скулы, мешки под глазами. Он тоже, кажется, под дурью, не обращая внимания на меня, осматривается в поисках чего-то.
По крайней мере, пока.
Но, когда я инстинктивно делаю шаг назад, он поднимает глаза на меня. Я никогда не была его фанаткой. Он был слишком агрессивным и относился к Делайле, как к дерьму. К тому же, он всегда казался злым, независимо от того, что происходит.
Сейчас он выглядит спокойным, хотя это пугает больше, чем, когда он злится.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, поднимая небольшую сумку со стола.
— Жду Куинтона, — отвечаю быстро, отступая назад, пока моя спина не касается перил.
Он обходит вокруг столика, приближаясь ко мне.
— Нет, я спрашиваю, какого хрена ты делаешь здесь, в Вегасе? — Он останавливается в дверном проеме, оставаясь в тени, сжимая сумку в руке. — Разве ты не должна ходить в колледж?
— Да, но сейчас летние каникулы, — объясняю ему нервно. — Поэтому я решила приехать сюда на некоторое время.
— Чтобы увидеть Куинтона? — спрашивает он, смотря на меня, как на идиотку. — Интересно.
Я киваю, ничего не говоря, надеясь, что он уйдет, но все, что он делает, это стоит и смотрит на меня. Это действительно начинает меня пугать, когда вдруг Делайла просыпается. Она что-то говорит, но ее речь настолько невнятна, что я не могу понять ее. Затем она натыкается на Дилана, ее рыжие волосы растрепаны вокруг бледного худого лица. Она одета в футболку, которая едва прикрывает бедра, и, как у Тристана, у нее несколько язв на руках. Еще у нее огромный синяк на щеке, как будто она недавно попала в драку. Замечаю, что костяшки Дилана покрыты болячками, словно он обо что-то ударял. О лицо Делайлы, может быть. Хотелось бы мне знать.
— Детка… — она замолкает, когда Дилан оборачивается и толкает ее обратно к дивану.
— Иди, ложись, — бросает он через плечо ледяным тоном. Она чудом избегает падения, ухватившись за спинку стула. — Мне… нужно… — она щурится и, несмотря на все, что мы пережили, все херовые моменты, которые нас связывали, мое сердце замирает в груди.
— О чем она? — спрашиваю, продвигаясь вперед и собираясь помочь ей.
Дилан оборачивается и упирается руками в дверную раму, блокируя мой путь.
— Не твое собачье дело.
Я стою на носочках и смотрю через плечо на нее.
— Делайла, ты в порядке?
Она натыкается на стеклянную бутылку на полу, пока продвигается обратно на диван, а затем ложится на спину.
— Я в порядке… иди… — она машет рукой, прогоняя меня прочь.
— Ты плохо выглядишь, — говорю я, гадая, как убрать Дилана с моего пути.
Он наклоняется в сторону, закрывая ее полностью от моих глаз.
— Она сказала, что все нормально. Теперь отвали, — рычит он низким голосом.
Я вскидываю подбородок и встречаю его угрюмые глаза. Думаю сказать ему что-то вроде «пошел ты», что абсолютно не характерно для меня, но в то же время мое присутствие здесь тоже мне не свойственно.
Я так и не могу заставить себя это произнести, вместо этого Дилан просто ухмыляется мне мучительно долгую минуту. Когда Куинтон выходит из коридора, я судорожно выдыхаю, и Дилан, кажется, доволен тем, что он заставляет меня нервничать.
Куинтон смотрит на Делайлу, лежащую на диване с закрытыми глазами, пока идет через комнату. Он ничего не говорит, и, оттолкнув Дилана в сторону, протискивается между ним и дверью. Тот сердито смотрит на него, и Куинтон выглядит раздраженным, даже приобняв меня и торопливо уводя подальше от двери.
— Ты готова? — спрашивает он.
— Да… — поглядываю через плечо на Дилана, который наблюдает за нами, закуривая. Это меня пугает еще больше, и я жмусь ближе к Куинтону, чувствуя себя немного безопаснее.
Дилан провожает нас взглядом, пока мы идем через балкон, а затем возвращается в квартиру, закрыв за собой дверь.