— Но как ты узнаешь, когда я появлюсь?
— Мы можем договориться о времени.
— Ты говорил, что тебе сложно следить за временем, — она пьет кофе, ожидая моего ответа.
Если я это сделаю, это будет означать, что я почти сдался. Пойду против своих чувств, нарушу то хрупкое равновесие, которое поддерживают наркотики в моей системе, то равновесие, которое держит меня в стабильности.
— Я буду стараться изо всех сил, чтобы быть там каждый день в полдень. — Это лучшее, что я могу сделать.
— Как по мне, так звучит неплохо, — ее идеальные губы растягиваются в слабую, но достойную портрета улыбку. — Готов услышать мои планы на день?
Вращаю стаканчик в руках.
— Конечно.
С сияющей улыбкой она садится на матрас рядом со мной, и я напрягаюсь, когда она касается меня.
— Мы весело проведем день и не будем говорить о наших проблемах и спорить, — говорит она.
Настораживаюсь при слове «весело». В ночь аварии Лекси хотела веселиться. Хотя Нова и Лекси совсем не похожи. В самом деле, Нова, наверное, говорит о спокойном, беззаботном веселье, в то время как Лекси всегда любила импульсивные и опасные развлечения.
— Не думаю, что я смогу веселиться.
Она толкает меня плечом, улыбаясь.
— Конечно, сможешь.
Я делаю медленный вдох через нос, говоря себе оставаться спокойным.
— Нет, не смогу.
Она морщит лоб.
— Почему нет?
— Потому что просто не могу.
— Куинтон, пожалуйста, просто скажи мне, — умоляет она. — Иначе я сойду с ума, пытаясь понять причину… как мне всегда приходилось делать с Лэндоном.
Черт, она усложняет мне задачу. Она вытаскивает из рукава карту с мертвым бойфрендом. Кроме того, она смотрит на меня, и ее глаза такие большие и красивые, что почти поглотили меня.
— Моя подруга… Лекси хотела повеселиться в тот раз… — слезы жалят глаза, и я откидываю голову назад, чтобы они не стекали. Водяное пятно прямо надо мной, которое меня постоянно раздражало, как ни странно, за последние несколько дней перестало капать, хотя и выросло в размерах. — В ту ночь, когда она умерла.
Опускаю голову, когда беру себя в руки и смотрю на нее. Она замолкла, покусывая нижнюю губу, ее руки лежат на коленях со сцепленными пальцами. Сначала я думаю, что ей неудобно, но потом понимаю, что ее глаза слезятся, и она борется, чтобы не заплакать.
— Лэндон никогда не хотел веселиться, — ее голос такой мягкий, когда она это говорит, но настолько неэмоциональный, как будто она чувствует пустоту. Мне больно слышать пустоту в ее голосе. Это мое слабое место — она моя слабость. Тристан был прав. Она меняет меня. Я просто не уверен, к лучшему или худшему, потому что мне трудно справляться с эмоциями, которые она вызывает, чувствами, которые она умудряется вытянуть из меня, даже сквозь завесу наркотиков. Накрываю ее руку, и она застывает. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди и почти душит меня, когда желание льется через меня — желание сделать ее счастливой. Я задерживаю дыхание, понимая, куда ведут мои мысли.
— Как ты хочешь повеселиться сегодня?
Она оживляется, слезы в ее глазах отступают.
— Выйти в город. Прокатиться на американских горках. Посмеяться. Получить удовольствие. — Она так говорит, как будто это проще простого.
Морщу нос.
— Я не уверен.
— Нет, нет, — она вздрагивает, словно ранена моими словами. — И я собираюсь показать тебе, каково это, не будучи под кайфом, — говорит она, протягивая руку, будто хочет, чтобы я ее взял.
— Ты же знаешь, что я сейчас под кайфом? — ненавижу это говорить, но это правда, и я не люблю ей врать.
— Я знаю, но может быть ты попытаешься больше ничего не делать, пока мы вместе, — вижу волнение в ее глазах и страх быть отвергнутой. Я представляю, как она плачет в машине, и как я не хочу быть причиной этого снова, поэтому беру ее за руку.
— Сделаю все возможное, но ничего не могу тебе обещать, — говорю ей прямо, пытаясь не причинить ей боль, но она должна быть готова ко всему. Несмотря на то, что я меняюсь, я не собираюсь сдаваться. Просто немного приспускаю завесу, пока она рядом со мной. Если бы я был трезвый, вероятно, я не смог бы находиться рядом с ней, потому что воспоминания о Лекси выкачали бы весь воздух из меня, а не его часть. Я должен хоть на миг почувствовать, каково это жить, дышать, позволить сердцу биться ровно. Отпустить Лекси и продолжать жить.
Она кивает, и я позволяю ей вести меня к машине. Наши пальцы разъединяются только, когда мы садимся в машину, и я достаточно трезв, чтобы почувствовать потерю этой связи, а также ту боль, когда я понимаю, что хочу вернуть эту связь обратно. Нова сразу же запускает двигатель и включает кондиционер.
— Знаешь, я уверена, что показатель количества людей, которые попадают в больницу из-за жары здесь чертовски высок. — Она вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. — Я чувствую, как таю.
— Ну, ты выглядишь довольно аппетитно, — делаю паузу, когда она выглядит немного смущенной, и я тоже чувствую неловкость. Может, я не так трезв, как думал.
— Не уверена, что ты имел в виду, — она тянется к своему iPod на сиденье. — Но воспринимаю это, как комплимент. — Она пролистывает песни, в поисках идеального трека. Я заметил эту ее привычку, и, если отнестись к этому внимательнее, то можно прочувствовать ее настроение, основанное на выборе песни.
Музыка щелкает и у меня падает взгляд на экран, когда она кладет iPod вниз, потому что я не знаком с песней.
— «OneLine» от PJ Harvey.
— Никогда не слышал о ней, — клянусь Богом, Нова пытается этим намекнуть про наш поцелуй на парковке.
— Это потому что тебе медведь на ухо наступил, — она дразнит, дотягиваясь до солнцезащитных очков на приборной панели и одевая их. Удивляюсь, как у нее это получается. Сидеть здесь со мной и притворяться, что все в порядке. Я думаю о том, что она сказала мне в машине о своем парне, как она хочет спасти меня и не спасла его. Может быть, поэтому.
— Ничего подобного, — возражаю ей, застегивая ремень безопасности, когда она жмет на газ и трогается. — Я просто не такой крутой, как ты. — И сейчас я флиртую. Супер. Это будет очень интересный день, по которому, я уверен, буду страдать позже, когда осознание пройдет через меня.
Она слегка улыбается, выруливая на дорогу.
— Знаешь, я получаю еще большее удовольствие от своей собственной музыки, — говорит она, маневрируя в правую полосу и направляясь в сторону города. — Я даже начала придумывать некоторые биты.
— Это действительно круто, — барабаню пальцами по двери в такт песни, чтобы направить свою энергию в правильное русло.
— И еще я играла на сцене несколько раз.
— Правда? — я вспоминаю то время, когда мы стояли в толпе на концерте, и я растворялся в ней и в ее вдохновении от музыки.
Она кивает, выглядя немного гордой.
— Да. Правда, поначалу было тяжело, учитывая, что Лэндон купил мне мой первый набор барабанов. Но я играла через боль, и новые воспоминания вернули мне любовь к игре. — Она ухмыляется, пряча взгляд. — И теперь я словно кремень.
— Не сомневаюсь.
— Знаешь, я все еще должна тебе шоу.
Мои брови ползут вверх.
— Шоу? — Слишком много грязных картинок рождается в моей голове, и я чувствую прилив адреналина.
— Да, я обещала сыграть для тебя как-нибудь, — говорит она, нажимая на тормоз, чтобы остановиться на светофоре. — И еще не сделала этого.
— Однажды, может быть, — говорю, но мне интересно, насколько далеко в будущее можно загадывать, как долго она будет терпеть меня в таком состоянии. Несмотря на то, что я сижу здесь с ней, у меня нет плана, как изменить свою жизнь.
— Как насчет сегодня? — предлагает она, начиная движение на зеленый свет.
— Ты хочешь сыграть для меня на барабанах сегодня? — спрашиваю, озираясь по сторонам улиц на тату-салоны, сувенирные и секонд-хенд магазины, которые плавно переходят в казино, по мере того, как мы приближаемся к центру города.
Она кивает, включая поворотник, чтобы перестроиться.
— Да, если хочешь, — она перемещается на соседнюю полосу. — Я спрятала барабаны в месте, где живу.
Придумываю оправдание.
— Я не думаю, что кто-то будет в восторге от торчка, зависающего в их доме.
— Хозяин приходит домой после шести, — заявляет она, заворачивая на парковку.
— А что насчет твоей подруги Леа?
— Что с ней?
— Она не разозлится на то, что ты привела меня? — спрашиваю, отстегивая ремень безопасности, когда она занимает пустое парковочное место.
— С ней все будет в порядке, — говорит она, выравнивая машину. — Она знает, насколько я забочусь о тебе.
Неважно, сколько раз она это будет говорить, ее слова ударяют мне прямо в грудь, выбивая оставшийся воздух. Она как будто тоже чувствует это, потому что быстро добавляет:
— Извини, я придаю этому слишком большое значение.
Я вскидываю руки за голову, потирая затылок и постепенно выдыхая.
— Нет… все в порядке… давай просто попробуем повеселиться.
Веселье на трезвую голову.
Разве это возможно?
Не уверен, что у меня получится, но я попытаюсь. К счастью, во мне еще достаточно кристаллов, чтобы не раздавить меня полностью, хотя пик может исчезнуть до конца дня, особенно если я буду что-то делать. Я волнуюсь. Не только о себе, но и о Нове.
Боюсь, что она увидит реального монстра, который находится внутри меня, и он разобьет наш веселый день на тысячу осколков.
Мы гуляем вверх и вниз по Стрип, разговаривая и смеясь. По большей мере смеюсь я. Куинтон редко смеется, но мне все же удается заставить его улыбнуться несколько раз. Мы идем в отель Нью-Йорк-Нью-Йорк, чтобы покататься на американских горках, которые построены вокруг здания. Пока мы стоим в довольно длинной очереди, он признает, что немного боится американских горок.
— Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, меня посадили рядом с каким-то ребенком, и его вырвало собственными кишками, — признается Куинтон. Мы стоим друг напротив друга, посреди толпы, но, когда мы разговариваем, смотря глаза в глаза, кажется, что здесь только он и я. До сегодняшнего дня я не знала, что зрительный контакт может быть настолько мощным, и теперь понимаю, что с Лэндоном такого не было, потому что он всегда смотрел куда-то еще.