Я мысленно повторяла себе эти слова раз за разом, но легче не становилось. И даже на Мейера злиться толком не получалось. Вообще, уходят, хлопнув дверью, не чтобы уйти, а чтобы догнали. А получается, что меня Мейер теперь догнать никак не сможет, и от этого почему-то становилось ещё горше на душе. И ведь до чего хорош, гад! Даже в такой ситуации вёл себя благородно. Повёл бы себя, как его мамаша, я бы сейчас так не мучилась, а мысленно помоями его поливала, занимаясь глубоким саможалением. А Мейер ещё и защищал. Надо было хотя бы записку ему оставить. Он же будет волноваться. Или не будет? Я совсем потерялась и в своих, и в его чувствах.
А ещё начало казаться, что я схожу с ума. Даже слезла с кровати и потрогала окно. Холодное. И пейзаж за ним вроде как настоящий, хоть и красивый до нарочитости. Снаружи дико воет ветер. Дирижабль болтает гораздо сильнее, чем вчера. И вроде всё настоящее, но ощущения такие, словно кукуха уже торчит из уха, готовясь улететь на вольные хлеба волю хлебать, и только тараканы в голове её пока удерживают за хвост.
Полин в комнате не было, из гостиной доносились неразборчивые звуки тихого разговора. Умылась, не глядя в зеркало, почистила зубы и вышла к своим попутчикам.
– Мы вас не разбудили? – встревожилась Полин.
– Нет, что вы. И давайте уже перейдём на «ты»? Думаю, что нам ещё не один день лететь вместе, так что это было бы правильнее…
– С удовольствием! – обрадовалась Полин. – Ох, как же мне не хватало подруги!
Я невольно замерла, вытаращившись на вилерианку. Нет, настолько на «ты» я переходить как-то не планировала. Но Полин лучезарно улыбалась, всем своим видом показывая, что моё возможное нежелание дружить её никак не остановит и ничем не помешает. Так невольно начнёшь проникаться словами Клараса про необходимость перевоспитания.
– Разве у тебя нет подруг? Ведь не настолько же мало вокруг вилерианок, – сказала я, садясь за стол. – Мейер говорил, что рождается где-то одна на пять мужчин. Не катастрофично…
– Это очень старые и очень оптимистичные подсчёты. Когда-то в Дарлегуре так и было. За несколько лет до моего рождения, – сказал Кларас, откинувшись на спинку стула. – С тех пор это соотношение укрепилось в сознании, хотя это был лишь один год на фоне нескольких менее урожайных, если можно так сказать. А сейчас одна новорожденная девочка приходится на двенадцать мальчиков. И, вероятно, ситуация будет ухудшаться. Девушек возраста Полин в клане не так много, а те, что есть, не всегда… как бы сказать… располагают к тому, чтобы с ними дружить.
В маленькой гостиной ненадолго повисла тишина, и оттого слышнее стали завывания ветра снаружи. Показалось, что даже похолодало в помещении, захотелось поджать ноги и завернуться в тёплый плед.
– И глава клана скрывает реальную статистику? – осторожно спросила я.
– Нет. Никто ничего не скрывает. От неё, как бы это сказать, отмахиваются. Сейчас соотношение один к пяти действительно сохраняется, включая женщин всех возрастов и учитывая переселенок, уже перенёсших вилераду. Так что числа вроде бы не лгут, но искажают картинку. Вот только если начать трубить о том, насколько мало рождается девочек, начнутся волнения. Обеспечить постоянный и стабильный приток переселенок не так-то просто. Некоторые расы имунны к вилераде, и при этом не выживают в Вилерии. Некоторые плохо переносят болезнь, и приводить женщин из тех миров категорически запрещено, ведь выживаемость там всего около тридцати процентов. К примеру, среди таланнок она стремится к ста. А ты выжила, даже несмотря на то, что заразившего тебя вилерианца не было рядом, хотя это – исключение из правил, и тем уникален твой случай. Возможно, тот факт, что ты обладала мощным даром…
– Я не обладала никаким даром, – перебила я Клараса.
Он удивлённо выгнул бровь, недоверчиво меня разглядывая. Не верит?
– Допустим, – с явным сомнением протянул он. – Не важно, почему ты выжила, но хорошо бы изучить твой случай. Сдать образец крови для исследований.
– Твоих?
– Нет, я специализируюсь на артефактах. Вопрос вилерады меня волнует лишь в той мере, в которой он стоит перед каждым вилерианцем: когда до меня дойдёт очередь ухаживать за девушкой, я хочу со своей стороны сделать всё, чтобы она легко перенесла болезнь и прошла процесс адаптации.
– Кстати, а когда подойдёт твоя очередь? Разве учёных не должны поощрять особым образом?
– Не всех и не всегда.
– А как же быть тем, кому досталась переселенка, но их магии не совпали?
– Они возвращаются в список на верхние позиции. У наместника главы клана, моего дяди, есть копия точного списка, свой номер в котором знает каждый вилерианец. Мой другой дядя, глава клана Дарлегур, регулярно присылает обновления. Из очереди автоматически выбывают те, кто женится. Особенно везёт тем, кого выбрали вилерианки. Многие не особо заботятся о своей позиции в списке, рассчитывая на это, но проще дослужиться до права на ухаживание за переселенкой, чем добиться взаимности от одной из переборчивых вилерианок.
– Погоди, я совсем запуталась в ваших родственных связях, – нахмурилась я. – Ты – двоюродный брат Мейера, но твой отец погиб. Аннард – тоже двоюродный брат Мейера и сын главы клана.
– Сын наместника главы клана Дарлегур в Листаматуре.
– Главы города, – подсказала Полин, которой молчание давалось особенно тяжело. – А глава всего клана живёт в Дарборге, это столица клановых земель.
– Сколько же братьев в этой семье?
– Шестнадцать, – огорошил меня Клар. – И ещё две сестры. У нас большие семьи, потому что вилерианки живут долго, роды им даются довольно легко, а детей обожают все. Ты пока ещё не осознала всех преимуществ своего нового положения, но, поверь, они есть, и их много. Долголетие, выносливость, магический дар, физическая сила, отменное здоровье…
– Но и цена за это очень высокая, – глухо ответила я. – Я никогда не смогу вернуться к семье. Не смогу жить привычной жизнью…
– Лиза, – воскликнула Полин, – у тебя появятся новые привычки и дела. Новая жизнь, и даже лучше старой! Сколько я разговаривала с переселенками, ни одна не пожалела, что оказалась тут. Да, иногда бывает тоскливо, но это быстро проходит. А там и свои детки пойдут, а они всем только в радость. Даже мальчики.
Вот от этого бесхитростного «даже мальчики» стало окончательно грустно. А ведь папа всегда хотел даже мальчика. Но получились только четыре девочки.
Дирижабль слегка качнуло, а в боковую стенку ударил яростный порыв ветра.
– Ну и погодка! – недовольно глянула за окно Полин. – Так нас точно с маршрута сдует!
Я тоже посмотрела наружу. За окном стремительно темнело, а буря разгулялась не на шутку и даже не на афоризм – болтало уже ощутимо. Я сбилась с мысли, когда очередной порыв ветра попытался высадить окно и забраться внутрь.
– Кларас, ещё в Таланне мне говорили, что вилерианцы забирали женщин с детьми… Зачем вам дети и как вы их собирались заражать?
Полин звякнула чашкой с отваром о блюдечко и напряжённо замерла на месте.
– Дети… – тяжело вздохнул Кларас. – Это очень спорная и тяжёлая тема. По последнему распоряжению главы изготовили несколько десятков образцов сыворотки, чтобы испытать. Многие с таким решением не согласны. Единственное, что я могу сказать, так это то, что сыворотку готовили и проверяли очень тщательно. Насколько мне известно, первые испытания прошли успешно. Перед моим отъездом как раз обсуждали отчёт. Все девочки пережили заражение и уже идут на поправку.
– И как же теперь? С кем они связаны?
– С младшими сыновьями главы клана и его приближённых. Старались подбирать мальчишек так, чтобы возраст был уже достаточно сознательный, но при этом разница в годах с будущей невестой не слишком большая. Не переживай, эти девочки будут расти с матерями, в заботе и любви. Никто не занимается изуверствами. А традиция заключать браки наследников едва ли не с рождения есть во многих мирах и культурах, так что и тут мы ничего нового не изобрели.
Полин принялась наливать мне травяной чай, в этот момент дирижабль качнуло, и бледно-янтарная капля упала на белое блюдечко. Вилерианка недовольно фыркнула, вытерла её салфеткой и пододвинула ко мне поближе мисочку с конфетами и цукатами, стоявшую на столе.
– Спасибо! – тихо поблагодарила я, опустив глаза в чашку. – Отчего же тогда споры, если с девочками всё будет хорошо?
– Многие предлагают брать беспризорниц. Мол, если девочку привели с матерью, то в случае смерти одной из них другая вряд ли оправится и забудет это. Но есть и возражения. Многие боятся возникновения легализованного сексуального рабства, появления множества девочек, которые будут полностью зависимы от своих покровителей. Взрослые женщины менее уязвимы. Но дело даже не в этом. Просто в нашей культуре маленькие девочки – символ хрупкости, ценности жизни. Дочь – это счастье для каждого мужчины. И сейчас у многих консервативно настроенных вилерианцев возникает чувство, что учёные покусились на святое. Проводят эксперименты над беспомощными малышками…
– Хотя всё совсем не так! Во многих мирах, откуда клан сейчас планирует эвакуировать девочек, с ними обращаются в сотни раз хуже! – уверенно вклинилась в разговор Полин.
– Пока у нас переломный момент. Практики слишком мало, опыта недостаточно, как и данных. Возможно, это станет спасением Вилерии, а возможно – чёрным пятном на нашей биографии, – без присущего сестре оптимизма закончил Кларас.
– Но разве не проще модифицировать сам вирус? Или даже вылечиться от него? Тогда всё вернётся на круги своя…
– Ты что! На это никто не пойдёт! – горячо заговорила Полин. – Во-первых, магия. Никто не согласится потерять способности. Во-вторых, мы не знаем, способны ли мы теперь выжить без вилерады. Может же и такое случится, что, вылечившись, все умрут. Или выживут лишь единицы. Или станет ещё хуже! В-третьих, дети… Ты, конечно, не знаешь нашей истории, но до появления вилерады у нас такие трагические случаи бывали, просто жуть! Я читала воспоминания одной коны, что жила в те времена. Текст очень архаичен, но эмоции… Она похоронила восьмерых детей! Восьмерых! Они все родились слишком магически слабыми, чтобы выжить. Тогда она записала свою историю и приняла яд. Эта повесть «Девять шагов в бездну» – одна из главных книг