Зная маму, предполагаю, что твои претензии столь же справедливы, сколь и иск против меня. Но даже если это не так, я уже списался с ней, объяснил ситуацию и сообщил, что несмотря на мою огромную любовь к семье, в этой ситуации считаю своим долгом поддерживать тебя, потому что тебе поддержка нужнее. Мама это приняла и ответила, что моё счастье для неё важнее всего, а она чуть не разрушила его своими руками.
Лиза, что бы между вами ни произошло, хочется надеяться, что мы сможем это проговорить и оставить позади. Мама бывает очень резкой, но за семью она готова перегрызть горло кому угодно, и это не самое плохое качество. Если ты станешь частью семьи, то оценишь его. Уверен, что мама тебя полюбит так же горячо, как и я.
Два дня до встречи. Кажется, что время нарочно замедляет ход.
Тренирую выдержку.
Мейер.
Лизе от 4-го числа талого месяца 1523-го года (отправлено)
Завтра.
Уже завтра.
Осталось совсем немного.
До скорой встречи, ненаглядная.
Мейер.
Глава 21. Искушение
Письма Полин и свекровища я отложила в сторону. Меня и так штормило от эмоций. Посмотрела на пододвинувшего мне очередную чашку чая Мейера. Странное состояние: вроде и жалко его, и прикипела уже душой, но… бесит до мушек в глазах тем, что сделал. И понимаешь, что простишь, но не сегодня. И не завтра. И даже, вероятно, не через неделю. Но когда-нибудь потом обязательно простишь. Помучаешь, конечно, чтоб впредь было неповадно, и простишь.
А куда ты денешься? Ведь иначе он возьмёт и уйдёт, унесёт с собой и свою улыбку, и ласковые руки, и низкий голос, от которого по спине бегут мурашки, и упрямство своё ослиное, и глаза влюблённые, и шутки дурацкие. А ты уже без них вроде как и не можешь. Ну, или можешь, но так… не очень хорошо. А хочется же хорошо, правда?
«Мужиков иногда надо прощать просто за то, что они мужики и ни черта не понимают. Хорошо, что нас они тоже иногда прощают просто за то, что мы женщины», – вздыхала мама.
– Мейер… мне жаль, что всё так вышло. Но я всё равно на тебя злюсь, потому что ты меня оставил одну. Даже если бы ты ругался и злился, но остался, мне было бы намного проще сейчас.
– Знаю, – тихо ответил он. – Я должен был остаться.
Он встал с кресла, обошёл столик, возле которого мы сидели, и опустился на пол передо мной. Осторожно дотронулся до ног, а потом уткнулся лицом в мои колени. Я машинально коснулась рукой чуть вьющихся густых бордовых волос.
– Но второй раз я такой ошибки не сделаю, Лиза. Я пришёл, чтобы остаться рядом с тобой.
– А если я этого не хочу?
– Тогда буду ждать момента, когда настроение поменяется, – потёрся щекой о мою ладонь Мейер. – Любовь вспыхивает мгновенно, а затухает годами. Не хочу верить, что у тебя не осталось ко мне чувств. Но даже если так, то я буду пытаться разжечь их заново. Знаешь, иногда так бывает, что резкий ветер вдруг сбивает пламя костра, и на секунду кажется, что огонь потух, а потом он вспыхивает вновь, ещё жарче и ярче, чем раньше.
Я задумчиво водила пальцами по его щеке, не в силах ничего сказать или решить. А потом прикрыла глаза в попытке понять, что чувствовала бы сейчас, если бы не наркотик? Если бы была собой, а не одним оголённым комком нервов.
Почуяв слабину, Мейер стащил меня с кресла вниз, усадил себе на колени и сжал в крепком объятии. Уткнулся носом в ухо и щекотно в него дышал. Бесяще щекотно!
Мысли скакали по голове дикими блохами. Очень хотелось сделать кому-нибудь гадость вселенского масштаба или хотя бы двинуть табуреткой. Но табуретки, как назло, не было!
– Нужно вернуться к Ваендис и попросить у неё конфеты, – твёрдо сказала я.
Мейер вдруг напрягся всем телом, сжал меня крепче и, подбирая слова, медленно проговорил:
– Нельзя к ней возвращаться. Это не выход, ненаглядная.
– Выход! Без этого никак не получится, – убеждённо ответила я.
– Получится. Ты перетерпишь несколько дней, а потом просто никогда не будешь принимать этот дьючий льиф. И всё вернётся на круги своя, – уговаривал Мейер.
– Вот именно, что перетерпливать не надо. Надо идти сейчас, пока ломка не закончилась! Иначе будет слишком поздно.
– Лиза, ненаглядная, я тебя никуда не отпущу, тем более к Ваендис за конфетами, – самонадеянно заявил он, чем спровоцировал острый рецидив сожаления об отсутствии под рукой табуретки. – Свяжу, если потребуется. Да, ты меня возненавидишь, но оно будет того стоить.
В подтверждение своих слов Мейер стиснул меня ещё крепче, до той грани, когда дальше будет уже больно, а пока – томительно неудобно в плену сильных рук. Мысли свернули в другое русло, и я чуть не забыла, что хотела сделать.
– Нет, Мейер. Я всё решила. Мне нужно взять конфету у Ваендис.
– Нет, Лиза. Ты сильнее этого. У тебя всё получится. Это просто временная слабость, – спокойным, размеренным тоном говорил он. – Это зависимость, но ты с ней справишься. Я буду с тобой, буду рядом.
– Ты что, не понимаешь? – начала кипятиться я. – Мне нужна конфета от Ваендис. Причём тут зависимость?
– В тебе говорит зависимость, – мягко повторил он, – ты хочешь съесть ещё хотя бы одну конфету, чтобы стало легче. Но так это не работает. После одной конфеты ты либо вернёшься в ту же точку, либо двинешься дальше по пути полного саморазрушения, Лиза.
– Мейер, ты ничего не понял. Я не буду её есть! – возмутилась я. – Просто возьму её у Ваендис. Из её рук.
– Лиза, это заблуждение. Тебе кажется, что ты возьмёшь её, потрогаешь и понюхаешь, но есть не будешь. Но на самом деле сдержаться станет ещё сложнее. Это будет настоящая пытка.
Нет, ну почему нужно всё разжёвывать?
– Мне нужно к Ваендис. Нужно, чтобы она дала мне конфету. Иначе ничего не получится, и всё останется по-старому! И ты должен не держать меня взаперти, а помочь. В службу правопорядка сообщить или ещё что-то. Без того, чтобы она дала конфету лично, никакое обвинение не построишь. Понимаешь ты или нет? – сердито спросила я.
– Ты хочешь получить от неё конфету как доказательство того, что она подсаживает девушек на льиф? – догадался Мейер.
– Ну наконец-то! – закатила я глаза. – Следователь же сказал, что раз она не передавала конфеты лично, то ничего инкриминировать ей нельзя. Значит, надо сделать так, чтобы конфеты она передала мне в руки. Хотя бы одну. После этого её смогут арестовать. Правильно?
Пока спорила с Мейером, снова начался нервный озноб, а пальцы задрожали так, что пришлось сжать кулаки, чтобы это не бросалось в глаза.
– И куда ты собралась в таком состоянии? – мягко упрекнул Мейер. – Ты вся мокрая и трясёшься. Нет, Лиза, это очень плохая идея. Встретишься с Ваендис, когда тебе станет лучше.
– Ошибаешься! Вот именно сейчас она мне и поверит. Особенно если тебя не будет рядом. Только в таком состоянии я и смогу её убедить дать мне конфеты прямо сейчас. А иначе она начнёт юлить или опять курьера пришлёт! И потом, если прийти к ней через несколько дней, здоровой и цветущей, она точно не поверит, что конфета нужна. А сейчас – поверит.
– Лиза… – нахмурился Мейер, явно придумывая аргументы против моей затеи.
Но я-то знала, что права, и надо ковать Ваендис, пока горячо.
– В чём проблема? – недовольно спросила я, следя за выражением его лица.
– Ненаглядная, ты сейчас в очень неустойчивом состоянии. Ваендис, судя по всему, опасна. И не стоит опрометчиво кидаться на встречу с ней.
– Я не опрометчиво. Ты меня прикроешь. И эта служба, которая и опасна, и трудна, пусть они сделают так, чтобы она была на первый взгляд ещё и не видна. В кустах там спрячутся или ещё где-нибудь. Хотя с их униформой только в цирке прятаться. Ну да ладно, пусть что-нибудь придумают. А как только Ваендис даст мне конфету, её и сцапают. Когда ещё представится такой шанс, а?
– Лиза, это хороший план, но не в твоём текущем состоянии… Ты даже заговариваешься немного, – упрямился вилерианец.
– Знаешь что, Мейер? Позволь мне о своём состоянии судить самой. И вставай давай, хватит на полу сидеть, придатки застудишь.
– У меня нет придатков, – обиженно ответил он.
– Чего ни хватишься, ничего-то у тебя нет. Как минимум, знаний анатомии. А придатки точно есть, так что давай вставай. И пойдём в рейд против беззакония. Вернее, туда ты меня немножечко понесёшь, а вот там уж я развернусь во всю мощь и обрушусь на Ваендис карающей дланью правосудия. Ты только к дереву меня какому-нибудь прислони, чтобы я в лужу не сползла, и всё отлично получится, – решительно сказала я.
Мейер смотрел на меня с сомнением, и это самое сомнение, конечно же, злило до неимоверности.
– Лиза, это не очень хорошая идея…
– Почему? – воинственно спросила я.
– Потому что тебе сейчас не стоит находиться рядом с льифом и держать его в руках.
Ах вот что он имел в виду! Наверное, подумал, что я ищу хоть какой-то предлог подобраться к конфетам поближе и сожрать хотя бы одну, пока бравые служащие выскакивают из кустов, чтобы арестовать Ваендис. Согласна, план неплох, жаль даже, что не нужен.
Но как бы чертовски дьючно мне ни было, я прекрасно понимала, что такое наркотики и чем заканчивают наркоманы. Пока ела конфеты, критичность отключилась, я не соотнесла настроение с ними, хотя элементарная логика должна была подсказать, что не может человек в моём положении беззаботно радоваться жизни. Не может. Возможно, именно поэтому я так долго игнорировала очевидное. Боялась рухнуть в пучину отчаяния. Но рядом с Мейером этот страх стал почти неосязаемым, забрался куда-то в глубины души и притаился там.
– Ты мне веришь? – тихо спросила я, коснувшись его щеки.
Мы напряжённо смотрели в глаза друг другу.
– Да, – ответил он после секундного колебания.
– Тогда я иду просить у Ваендис конфеты. Вернее, ты меня несёшь. И прикрываешь. Вставай, Мейер, сейчас у нас есть возможность её перехитрить. Нельзя упускать момент.
– Я должен известить сыскаря, – с сомнением протянул Мейер. – Сам-то я арестовать её не смогу. А пока мы будем ходить с доказательствами в службу правопорядка и писать очередное заявление, у Ваендис будет время догадаться и с