крыться. Так что без поддержки сыскарей провернуть ничего не получится.
– Мейер, ты меня не отговоришь! Либо ты помогаешь, либо я ползу туда одна. Но я хочу, чтобы эта змеюка перекормленная ответила за то, что мне сделала, – решительно блефовала я.
На самом деле состояние было такое, что в вертикальном положении я бы и до ванной не добралась. Но Мейер вон какой здоровенный, почти как эльг размером. Вот пусть он и тащит, раз вызвался быть рядом до конца наших дней. Пусть усваивает, что Елизавета Петровна не только хихикать и простыни мять умеет, но ещё и в сомнительные мероприятия ввязываться. Хотя… думается, что это он должен был понять и так, даже со своей конелосевой догадливостью.
– Хорошо, тогда сделаем так, – подобрался Мейер. – Я сообщу в службу, одену тебя и отнесу туда. Но в дверь к ней ты должна сама позвонить. Я прикроюсь щитом незаметности, но слишком близко подойти не смогу. Буду находиться шагах в двадцати.
– Это меня устроит. Как думаешь, стоит искупаться перед выходом?
Одежда промокла от пота, как и волосы. Хотя температура в комнате к банной не стремилась, напротив.
– Нет. Чем хуже, тем лучше.
– Да ты мастер сомнительных комплиментов.
– Что есть, то есть, – пробормотал Мейер, строча на листочке.
Закончив, вложил его в шкатулку и со вздохом принялся одевать меня в плащ с такой заботой, что захотелось дать ему по голове и разрыдаться – можно в любой последовательности. Ответ от службы правопорядка пришёл быстро. Нам сообщили, что отряд уже отбыл в сторону Золотого дома и будет ожидать там в засаде.
– А у Ваендис нет связей в службе правопорядка? – осторожно спросила я. – Мало ли какие к ней ходят клиенты.
Мейер ненадолго замер, задумавшись, а потом ответил:
– Мы не можем этого знать. В любом случае ты сейчас под моей защитой, тебе сделать ничего не смогут.
– Я же не принадлежу к вашему клану и не твоя невеста.
– Этот вопрос мы решим чуть позже. А сейчас тебе достаточно знать, что с тобой ничего не случится. Готова? – спросил вилерианец, сверяясь с запиской от сыскарей и картой города.
– Нет, – честно ответила я, стуча зубами. – Но всё равно пойдём. Кстати, не лучше ли нам взять экипаж? Или этот, как его, виркт нанять?
– Я… не умею вирктом управлять, – смутился Мейер. – Хочу себе такой купить, но пока не было времени выбрать, да и хотелось сначала достроить дом.
– Я тоже хочу научиться вирктом управлять.
– Договорились. А нанимать необязательно, тут недалеко, быстрее пешком, чем ждать.
Мейер бережно подхватил меня, усадил на левую руку и вынес из палаты.
– Мы скоро вернёмся, – кинул он секретарю в приёмной.
Удивительно, но к вечеру дождь почти унялся. Вилерианец поправил наши капюшоны, держа меня одной рукой, чем (самую малость) восхитил. Всё-таки приятно, когда тебя на руках носят. К такому можно и привыкнуть. И правда, через минут пять я уже привыкла и даже вяло вертела головой. Холодный воздух немного взбодрил, а волнение от предстоящей встречи придало сил. Мейер остановился и принялся чертить в воздухе магические знаки.
– Это отвлечёт от нас внимание, – шепнул он. – Если я правильно понял, то Золотой дом прямо за углом.
– Почему его так называют? – также шёпотом спросила я.
– Увидишь, – тихо ответил мой ездовой вилерианец.
Не увидел бы только слепой. Ровно посередине квартала стоял облицованный золотом дом. Даже в тусклом свете хмурого зимнего вечера он выделялся среди других, как золотое яйцо выделяется среди обычных. В общем, любопытное наблюдение: если покрыть стены дома золотом, то он сразу начинает выглядеть как бордель, резиденция цыганского барона… или церковь.
Мейер донёс меня почти до самого входа, а потом поставил на ноги.
– А где сыскари? – говорить старалась одними губами, чтобы не выдать нас ни звуком.
Он молча мотнул головой в сторону, но я ничего там не разглядела.
– Не волнуйся. Если что, свидетелем буду я, этого достаточно, – подбодрил Мейер и напитал силой, прежде чем отойти в сторону.
Без его поддержки колени сразу ослабли, в глазах поплыло, а пот градом потёк по спине. Наверное, без подпитки магией я бы отъехала в обморок. Казалось, узкая улочка решила сжать в каменных объятиях и размозжить о золотую стену, сделав из меня кровавый барельеф великомученицы вилерианской.
Собрав все силы, какие только остались, всю злость и всё отчаяние, я постучала.
Невыносимо долго ничего не происходило, а потом дверь открыла уже знакомая девушка – та пухленькая с шальным взглядом – одетая лишь в халат на голое тело.
– Лиза?
– Позови Ваен…дис, – выдавила я, чувствуя, как кружится голова.
Но страшно не было. Я знала, что если не справлюсь, то Мейер подхватит, унесёт, напоит мерзким пойлом, которое тут по недоразумению называют лекарством, завернёт в одеяло и останется рядом. Почему-то эта простая мысль придала сил. Иногда выиграть проще, если ты знаешь, что проигрыш – не конец света.
Я пошатнулась и ухватилась за косяк.
– Кумарит тебя, да? – хмыкнула девица. – Сейчас, погоди. Хочешь зайти?
В ответ я замотала головой. Порог выглядел непреодолимым препятствием, да и входить внутрь было страшно.
Шалая исчезла в глубине дома, оставив входную дверь нараспашку. Я изо всех сил цеплялась за косяк, обливаясь потом и дрожа от злости.
Ваендис, как всегда великолепная и затянутая в изысканное платье, появилась в дверях три года спустя. Как минимум три, а может, и десять. Время звенело в ушах, и я отчётливо понимала, что переоценила свои силы примерно в бесконечность раз.
Куртизанка стояла передо мной в сиянии золотого убранства своего дома, безгранично прекрасная и отвратительная, словно сама была Вилерией. Опасной, забирающей надежду и толкающей на неблаговидные поступки. Жестокий аватар жестокого мира, восхитительно притягательный и неимоверно отталкивающий одновременно.
– Ваена, мне плохо… – пробормотала я заплетающимся языком. Играть не приходилось, мне и правда было настолько дьюково, что все силы уходили на то, чтобы не упасть. – Мне нужны… конфеты…
– Конфеты? – переспросила она, оценивающе меня разглядывая. – Возвращайся в отель, Лиза. Я пришлю тебе разных конфет.
– Не смогу, Ваена. Не смогу дойти… – выдохнула я и вцепилась в косяк из последних сил.
Она бросила оценивающий взгляд по сторонам, но улица была абсолютно пуста.
– Сюда же ты как-то дошла…
– Доползла. Я буду стоять тут, пока ты не дашь мне конфету, – я посмотрела в бесчувственные красивые глаза куртизанки и всхлипнула: – Пожалуйста… Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Я сделаю всё, что ты скажешь. Перееду к тебе хоть завтра. Только дай конфету!
Я молила искренне. Хотела, чтобы всё поскорее закончилось, хотела рухнуть в объятия Мейера и закрыть глаза. Отключиться. Расслабиться. Уснуть. И в то же время понимала, что кошмар только начинается и что его виновница стоит передо мной в кружевном серебристом платье, под которым провокационно угадываются очертания сосков.
– Сейчас не лучшее время, – прошипела Ваендис. – У нас гости. Приходи попозже.
– Не могу, Ваена. Я сдохну! У тебя на крыльце сдохну!
Она поджала губы и сказала:
– Жди!
Перед глазами всё перемешалось. Золотой дом словно ожил и пытался укусить меня дверным проёмом. Я сползла на залитое водой крыльцо и уткнулась лицом в мокрый холодный рукав. Чуть-чуть. Надо продержаться совсем чуть-чуть. Приступ дикой слабости вдруг сменился трясучкой, от которой застучали зубы. Только бы Мейер сейчас не надумал ко мне кинуться. Или пусть бы кинулся? Окружил бы заботой и унёс прочь. Сама не понимала, чего хотела больше.
– Да встань ты, – раздражённо прошипела Ваендис, вздёргивая меня на ноги. – На, держи. Завтра утром придёшь сюда с вещами, поняла? До утра этого хватит. Всё, иди, у нас действительно важные гости.
Она вложила мне в руку два до боли знакомых батончика. Я сжала их в ладони. Рот мгновенно наполнился слюной. Зрение стало резким и чётким, конфеты на ладони словно обвёл тушью сумасшедший художник. Я осторожно разломила одну и полной грудью вдохнула восхитительный, яркий запах льифа. Горько-сладкий, божественно-ядовитый, маняще-запретный.
Я знала, что стоит засунуть батончик в рот, как все мучения закончатся.
Поднесла его к лицу и снова вдохнула.
Искушение было слишком сильным, чтобы устоять.
Глава 22. Расплата
Всё дальнейшее я видела словно на мутном экране старого лампового телевизора. Две незаметные тени вдруг обрели цвет и плотность, скользнули к Ваендис и оттеснили её от входа в Золотой дом. Она возмущённо зашипела и воинственно вскинула руку, но моё зрение уже сфокусировалось на другом. Всё остальное стало лишь фоном, размазалось, замылилось, слилось в пёстрый шум. Я смотрела на батончики в своей руке. Не видела, что сзади подошёл Мейер, только почувствовала, как на живот привычно легла тяжёлая рука, и услышала знакомый до мурашек голос:
– Оно того не стоит.
Умом я понимала. Хотела бросить чёртовы конфеты в лужу у крыльца, но не могла. Хотела отшвырнуть подальше, но безвольно держала в ладони. Хотела растоптать ногами, но вместо этого как завороженная вдыхала знакомый аромат. Всё тело реагировало на близость наркотика, как на самую возбуждающую эротическую сцену: сладкой судорогой скрутило живот, напряглись соски, губы налились кровью в ожидании изысканно горького, дурманящего вкуса. От предвкушения удовольствия даже перестали трястись руки.
Мейер не пытался отнять батончики, хотя с лёгкостью мог бы это сделать. Он ждал, когда я сама решусь избавиться от них. А я всё тянула, спорила с собой и проигрывала в этом споре. А потом к нам подошёл сыскарь в пёстрой униформе и что-то сказал, но сквозь шум в ушах слов было не разобрать. Я понимала, что должна сделать. Пересилить зависимость, оказаться выше неё, отдать батончики. Но я так устала! Мне так хотелось хоть на минуту перестать чувствовать всю эту боль и тяжесть…