– Не знаю, просто…
Юнец, не дав наставнику договорить, неучтиво его перебил:
– Конечно никем!
– Что? – Го Бохай даже не успел приподнять бровь, как все внутри него застыло. – Почему?
У Чан шагнул на ступень ниже и присел.
– Я никому этого не говорил, даже вам, но я никогда не хотел стать тем, кому все время будут молиться и кого будут просить о помощи. Вот вы бы, учитель, молились такому, как я? Пф…
– Конечно, что за глупости!
У Чан оперся на деревянные половицы крыльца, и на его лице отразилось то, о чем он подумал: «А я бы не стал».
– Если это порадует вас, я бы стал богом войны… – наследник на мгновение замолк, а после добавил: – Мне все равно не сойти с уготованного пути, и, понимая это, я бы сделал такой выбор.
– Тогда почему именно богом войны? – Го Бохай присел рядом. – Ведь в этом случае на тебя будет сыпаться больше молитв, чем, к примеру, на бога ветров.
– Знаю, – непринужденно улыбаясь, ответил У Чан, – но объяснить это не могу. Мне кажется, богу войны куда проще, чем повелителю ветров. Второму приходится помогать торговцам в доставке их грузов в сохранности, спасать земли от засухи, разгонять облака и приносить людям удачу с потоком воздуха. Для всего этого требуется много концентрации и умение просчитывать все наперед. Думаю, это утомительно… Но все же выбор остается не за мной, так ведь? Так какой смысл об этом рассуждать, когда все решается уже непосредственно на Небесах?
Го Бохай взглянул на мост, ведущий к его домику.
– Тут я дать правильный ответ не могу. Я ведь… не бог, чтобы знать такое.
Юный господин положил руки перед собой и начал нервно перебирать пальцами. Почти сразу он тихо пробурчал:
– Этот избранный не годится в боги, ему не хватает усидчивости, внимательности, он…
– Упрямый? – продолжил за него наставник.
У Чан поднял глаза на рядом сидящего и от того, как мягко тот произнес это, не смог сдержать улыбки. Казалось, что эта самая черта характера и нравится Го Бохаю в нем, и от этого на душе юного господина стало тепло. Хоть кому-то он своим существованием не портит жизнь…
Уголки губ мужчины в ответ приподнялись, и, заметив это, У Чан вновь отвернулся.
– Даже зная, каким ты бываешь своенравным, я бы все равно молился тебе. Из-за своего упрямства ты идешь до конца, а твое доброе сердце не допустит несправедливости, уверен – северный бог У станет на одну ступень с лучшими служащими на Небесах. Так почему бы мне не выбрать бога, что приложит больше усилий, дабы добиться своего, пусть и с долей упрямства? Зачем мне другой, что будет с мягким и податливым характером?
Го Бохай, дразня, ущипнул воспитанника за покрасневшую щеку, чтобы тот не думал невесть что о себе, и в то же мгновение их диалог прервали. Из-за угла выбежала личная служанка наставника – Минь-Минь, – в один момент разрушив стены их мирка. Девушка, чуть ли не рыдая, начала вопить:
– Господин Го! Господин Го! На нашу гору… на нашу гору поднялись особые гости! А мы… мы никак не можем найти госпожу!
Прибывшие начали подниматься к поместью клана У, не предупредив никого из местных заранее. По лестнице в сотню ступеней зашагали десятки пар ног господ в сопровождении слуг. И почти каждый из приезжих, стоило ему лишь коснуться верхней ступени, менялся в лице: по-видимому, никто из них не был готов к такому крутому подъему и уж тем более к осознанию того, что их никто тут не ждет.
Взвод из недовольных людей явил собой грозную тучу, готовую метать разряды в кого придется. Недолго думая, кто-то из них остановил мимо проходящего рабочего и приказал:
– Скажите невежественным хозяевам горы Хэншань, что к ним явились избранные Небесами, и они вот-вот уйдут, если их сейчас же не примут!
Восьмерка будущих богов! Принять их пришлось наставнику. По просьбе встревоженной Минь-Минь он явился с наследником в приемный зал вместо госпожи, где сразу же почувствовал на себе раздраженные взгляды. Не все из прибывших господ были столь капризны и избалованны, чтобы оскорбиться местным гостеприимством. Некоторые из них просто разместились за столиками и, не подавая вида, всячески старались избавиться от усталости после долгой дороги, размахивая веерами. Кому все же хватало сил ходить из угла в угол по просторному залу, пребывали вне себя от гнева – под их колкие пристальные взгляды наставник и зашел внутрь.
Слуги избранных вдруг начали говорить друг за другом.
– Поприветствуйте моего господина, Бань Лоу! Будущий бог с Севера, что станет сильнейшим покровителем Поднебесной! – воскликнул мужчина за спиной представленного.
Сидевший за крайним столиком справа, ближе к выходу, гордо сложил руки на груди и, довольствуясь минутой славы, приподнял голову.
Го Бохай, У Чан и другие присутствующие почтительно кивнули. Сразу после этого заговорил другой мужчина:
– Поприветствуйте уважаемого молодого господина Цюань Миншэна! Выбранный народом и Небесами будущий северный бог!
Юноша, расположившийся рядом с первым, кивнул сидевшим перед ним и громко положил руки на стол, будто намекая, что все должны оказать ему должное внимание, как и предыдущему.
Тишину нарушили слова следующей слуги:
– Поприветствуйте мою наследную госпожу из сердца Востока, Луань Ай, самую добрую и любящую из будущих богов.
Девушка, сидевшая за третьим столиком рядом с Цюань Миншэном, торопливо встала, дабы выдать почтительный поклон зрителям. Как только это заметила слуга, она одним твердым движением усадила свою госпожу обратно. Растерявшись, Луань Ай склонила голову и прошептала:
– И-извините…
Бань Лоу и Цюань Миншэн не удержались и захохотали, отчего бедняжке пришлось скрыть лицо за круглым веером.
Нарушив некую очередность, в которой объявляли прибывших, на противоположной стороне заговорил другой неизвестный слуга:
– Кхм-кхм. Поприветствуйте молодую госпожу Ба Вэньлинь – будущую богиню войны, прибывшую с Юго-Запада!
Некоторые из господ – видно, знакомые друг с другом, – услышав его слова, начали перешептываться. Причиной этого было самостоятельно выбранное звание этой госпожи – «богиня войны». Никому из смертных избранных не было дозволено брать на себя роль небесного чиновника. По верованиям людей, служители верхнего мира – единственные принимают решение, каким именно способом тот или иной вознесшийся господин будет помогать людям. Станет поднявшийся по небесному подступу богом войны или покровителем стихий – решать только вечным служителям и последователям Нефритового императора, что первым возвел столб, поддерживающий ныне Небеса, а еще выдающимся бессмертным из Верховного совета. Судить прибывших к Небесным вратам по их заслугам и слову народа позволительно только им. Не стоит и еще кое-что забывать: звание бога войны издавна носили лишь мужчины. Женщинам даже к поэзии не давали притронуться на государственном уровне, а о мужских обязанностях и речи идти не могло.
Избранные господа принялись тихо спорить: что будет за подобную дерзость? Но сама Ба Вэньлинь никак не отреагировала ни на представление своей персоны, ни на реакцию окружающих.
Перешептывания прервал Бань Лоу:
– Ха-а-а! Девица да богиня войны? Это ж насколько важным себя в последнее время возомнил Юг, что сам, не получив одобрения Небес, выбрал звание госпоже? Неуважение ко всем бессмертным мужам! Госпожа еще ни одного титула не заполучила, монеты не внесла в благополучие смертных, а уже решила, что кто-то из богов войны примет ее в свои последовательницы?!
От его вопросов все замолчали и обратили лица к южанке. Ба Вэньлинь приподняла бровь и никак не ответила на претензию. Никто, кроме осмелившегося из семейства Бань, не стал комментировать ситуацию, так как все знали – на территории объединившихся Юга и Запада Поднебесной было больше всего вознесенных. Представители этих земель в лице семейства Ба и не пытались скрывать гордости, кичась своим господством и в небесных чертогах.
Сидящий рядом с Ба Вэньлинь юноша подозвал своего слугу, шепнул ему что-то, и тот, выслушав, объявил:
– Поздоровайтесь с будущим богом благополучия, молодым господином Ба… – мужчине не дали договорить. Сидевшие напротив стукнули по столу от возмущения и громко заявили:
– Вы что, издеваетесь? Кто вам дал право выбирать звания?! – Лицо вскочившего еще не представленного молодого господина окрасилось в сиреневый цвет. – Став Юго-Западом, вы совсем стыд потеряли! Прямо под наблюдающими с Небес сидите тут и без угрызения совести обесцениваете всю церемонию Посвящения! Вы, может, и за людей уже все сами решили?
Луань Ай, что не так давно пряталась за веером, ухватила пылкого юношу за рукав и принялась успокаивать. Со стороны казалось, эти двое были близко знакомы. Молодая госпожа настаивала на усмирении речей, и оно было ясно: каждое неудачно подобранное выражение, в особенности обращенное в адрес семейства Ба, можно было истрактовать как открытый конфликт. Что бы сейчас ни говорил избранный господин, для обычного люда его болтовня не покажется пустой. А с учетом того, что сидящие в зале являлись в глазах взрослых все еще детьми, ничего не мыслящими в силе слов, все они могут наговорить друг другу достаточно, чтобы это вернулось каждому в троекратном размере. Поэтому Го Бохай также поспешил успокоить юношу:
– Прошу, не стоит…
Однако сказанное ранее лишь рассмешило господина с фамилией Ба:
– Как я погляжу, вас, господин Мэн Чао, это очень задело?
Судя по лицу говорившего, он уже заранее знал реакцию с противоположной стороны зала и задал этот вопрос нарочно. Никто из избранных господ и не думал вмешиваться. Разумеется, из-за многолетней ненависти народа Востока к южанам. В Поднебесной легко можно найти человека, который не будет знать, как правильно пишутся названия двух территорий – Юг и Восток, – зато отыскать того, кто не будет осведомлен об их враждебном отношении друг другу, невероятно трудно. Говоривший был южанином, а молодой господин Мэн Чао – родом с Востока. И в отличие от скромной госпожи Луань, которая все это время старалась остудить его пыл, Мэн Чао сейчас являлся ярким примером нетерпимости.