– Не смейте… не смейте таким образом выделяться на фоне остальных! – продолжил гневаться он. – Вы еще до самого вознесения не дожили, а уже считаете себя богами! Смотрите не сорвитесь с небесного подступа под тяжестью собственной важности!
Глаза слуг и служанок южных господ округлились. Не обращая внимания на встревоженного Го Бохая, стоящего в дверях, следом за заведенным в перебранку встрял Цюань Миншэн:
– Ну что вы, не нужно так, уважаемый господин Мэн. Они, видимо, попросту позабыли о Белых Днях в Поднебесной и о том, как только ставшая богиней земли Лун Сяомин разрушила город оползнем. Пусть продолжают. Это даже смешно – наблюдать, как быстро они позабыли о своих старых богах и их проступках.
Сидевшие рядом с юго-западными господами две девушки присоединились к спору:
– К чему это вы клоните?
– Что сделали они, что вы нас вините?
Мэн Чао продолжил:
– Ха! Да вы даже своей истории хорошенько не знаете и приходите сюда, заявляя о каком-то там господстве?! Ваши боги… Один потопил всю Поднебесную, а вторая разрушила гору, из-за чего земля за считаные секунды поглотила целый город на Востоке!
Го Бохай, понимая, как быстро напряжение набирает обороты, принялся громче успокаивать сцепившихся в словесных обвинениях:
– Ну-ну, уважаемые, не стоит вспоминать былое!
Но разгневанные не желали его и слышать. Теперь и Бань Лоу после долгой паузы решил вставить свои пять монет. Он облокотился на стол и, слегка склонившись над ним, поинтересовался:
– Две красавицы с Юга действительно не слышали о старом боге дождей и богине земли?
В ответ девушки неуверенно покачали головами.
– Хах! И правда забавно… Повезло же бедным смертным! – заметил он и сложил руки в замок. – Псевдобоги.
Четверо южан вмиг расстались с хладнокровием и, возмутившись, во весь голос затараторили:
– Что за суждение! Вы бы еще сослались на небесную кару и злую судьбу за слишком яркое солнце! Хотя, о чем это я, вы же с Востока!
– Тот восточный город стоял под горой, которая постоянно на него сыпалась. И, не обращая на это особого внимания, местные решили высечь прямо в ней скульптуры четырех бессмертных! Немудрено, что она в один из дней рухнула и засыпала их!
– Ох! А проливные дожди весной? Совсем смешно! Если уж бог дождей и гроз был так коварен, решив затопить всех, что ж он не пожалел свои родные южные земли и разлил воды равно по всей Поднебесной?
Будущие боги с Севера с возмущенным Мэн Чао подскочили, и по залу неожиданно, как раскат грома, пронесся голос:
– А ну сели по местам!
Го Бохай долго сдерживал свое негодование, наблюдая за перебранкой. Казалось, что вся суровость в мире собралась в его голосе, когда он выкрикнул. В его голове назрел вопрос: «И что эти юные господа, будущие покровители Поднебесной, вообще смогут дать народу, когда сами для начала не научились вовремя замолкать?» Под защитой таких богов смертные, что и так были бедны, станут в разы беднее, а те, что были несчастны, познают истинное горе от каждодневных распрей на Небесах. Поэтому, не выдержав и не смягчая тона, он добавил:
– Вы все сейчас похожи на кур, дерущихся во дворе за единственное зернышко. Вам должно быть стыдно за каждое слово, вылетевшее из ваших уст! Что подумает народ, когда увидит это? Складывается ощущение, что за вашими душами стоят только корысть да зависть друг к другу! А если это так, то у этого господина для вас плохие известия… – Вспыльчивые юноши уселись обратно и продолжили слушать. – Настоящий правитель знает, что благосостояние народа не измеряется золотыми улицами и мраморными зданиями, а истинное значение жизни – в людях и их делах. Каждый из вас не успеет подняться по небесному подступу, как рухнет обратно на землю, а от ваших именитых семейств останется только мокрый след!
Слуги громко ахнули и прикрыли рты руками, а кандидаты в боги, признавая правоту слов мужчины, опустили головы. Все, кроме Ба Вэньлинь. Она, не скрывая презрения, лишь цыкнула.
Го Бохай, которого все на горе знали как доброго и чуткого, быстро прекратил распри негласно враждующих сторон. За всю свою жизнь он лишь несколько раз повышал голос на кого-либо, но, видно, с возрастом его мягкость уступила место вынужденной жесткости. Помимо гнева в закрома его сердца закрался страх. Немного остыв, он осознал, что именно сейчас произнес. Го Бохай перешел черту. Юная госпожа Вэньлинь и ее отпускающий шутки брат, господин по имени Циншан, были наследниками главы Ба, правящего Юго-Западом. Поссориться с этим семейством равно потерять важнейшего союзника, в распоряжении которого одна треть всей Поднебесной, а значит – разом нажить врага, причем сверхимпульсивного.
Сдерживая мелкую дрожь, Го Бохай все же выстоял. Окружающим он казался неприступной горой: ни тени сомнения в лице, ни капельки холодного пота не проступило на нем, и все потому, что он точно знал – дай слабину, яви страх своре богатых детишек, и она тотчас растерзает его, а после затеет политический конфликт, обвинив в очернении чести будущих богов. В его голове промелькнула догадка: «У Чан наверняка в большом потрясении от такого наставника» – и он медленно обернулся к наследнику. Тот лишь удивленно похлопал глазами, а его лицо не выражало ничего, кроме одобрения, словно он сам хотел вот-вот сделать это замечание.
«Слава Небесам, что-то меня занесло в речах…»
Го Бохай обернулся к собравшимся и добавил:
– Мы сохраним сегодняшний скандал в тайне. Вы должны понять, что становитесь богами в первую очередь не для себя, а для смертных. Устраивая подобные распри, вы проявляете вопиющее неуважение к тем, кто будет вам молиться и зажигать благовония, кто вас же и боготворит. Если бы о таком узнали старейшины, в ваших летописях о становлении появились бы черные метки. Поэтому, прошу, впредь не поддавайтесь своим гордыне и корысти – они могут сыграть с вами злую шутку. Вы более не принадлежите себе.
Последняя фраза явно опечалила молодых господ, но уже через секунду избранные стали перешептываться:
– Старейшины? Это те, что небесные летописцы?
– Они уже здесь?
– Быть такого не может!
Они вновь обернулись к Го Бохаю, чтобы он подтвердил или опроверг их опасения.
– Да, уважаемые. Речь шла именно о них, и они уже поднялись на гору.
Шушуканье стало громче, и, пока все были заняты обсуждением, Го Бохай приметил некую странность: Луань Ай и семейство Ба не участвовали в обсуждении четырех стариков, что могли стать им судьями, в то время как все остальные, даже немногословные слуги, были сильно этим взволнованы. Реакция на известие у молчаливых тоже отличалась: если семейство Ба просто проявляло гордыню, то Луань Ай не участвовала в обсуждениях из-за своей кротости, скрываясь за веером и словно боясь с кем-либо заговорить.
Го Бохай предложил:
– Полагаю, теперь мы можем продолжить.
Присутствующие вновь переглянулись и, будто сговорившись, вперились взглядами в восточного господина, сидевшего подле молодой Луань.
– Ч-что? – воскликнул он в недоумении.
– Думаю, господа решили продолжить именно с вас, уважаемый господин Мэн.
Юноша взглянул исподлобья на стоявшую за спиной девушку, и та затараторила:
– Б-будущий бог с Востока, уважаемый Мэн Чао!
Следом за ней раздался голос другой служанки:
– Молодая госпожа Шао Жоу с Юга-Запада Поднебесной. Будущая богиня…
Девушка, сидевшая перед служанкой, быстро махнула рукой, дабы та остановилась, и едва слышно процедила:
– Достаточно…
Тут же всем стало ясно: Юго-Запад решил заранее подобрать звания для кандидатов в боги. После напряженного молчания со стороны выхода раздалось:
– Представляю будущую богиню с Юго-Запада, молодую госпожу Фань Мулань.
Девушка учтиво поклонилась, обратившись к зрителям, и все как по щелчку посмотрели на Го Бохая.
– Учитель… я думаю, они… – прозвучал голос из-за спины наставника.
– Да, знаю.
Он шагнул назад, встал позади ученика и, убрав руки за спину, произнес:
– Представляю будущего бога с Севера и наследника клана – У Чана.
У Чан поклонился, и зрители вновь зашушукались: теперь причиной для их обсуждений стал он. Многие из господ выпучили глаза, увидев его, а кроткая Луань Ай, к общему изумлению, даже привстала, только услышав его имя. Сам же он не понимал причин такой реакции, но стоящий за его спиной Го Бохай смекнул: все из-за быстро распространившегося слуха о подвиге наследника клана, который, будучи четырнадцатилетним юношей, сразил демона на горе Хэншань. Единственным, кто не охал и не ахал при виде сребровласого господина, был Бань Лоу. Стараясь не поддаваться общему восхищению, он поинтересовался:
– Что ж, уважаемый молодой господин, – он говорил с заметным раздражением, медленно, словно натягивал тетиву, – подскажите нам всем, почему нашим домам не поступило известия о дате церемонии? Знали ли вы, что уже прошло много времени с начала приготовлений, а нам пришлось самим, без приглашения явиться на гору, дабы утолить интерес? Неужели и в самом деле церемонии Посвящения не быть?
К этому вопросу, который на самом деле интересовал всех, У Чан готов не был. Заметив нотки язвительности в голосе Бань Лоу, он повернул голову к стоящему позади наставнику и понял: он вступил на путь становления богом раньше, чем остальные, в тот самый день, когда явился Небесный знак – столб света, ударивший о землю, а Север стал начальной точкой посвящения избранных. Поэтому теперь он обязан говорить за себя сам, не прибегая к чьей-либо помощи. Го Бохай, в голове которого крутилась та же мысль, встревоженно смотрел то на сомневающегося юношу, то на всех остальных и говорил про себя: «Ну же, не молчи. Они сожрут тебя, как закуску во время обеда, если дашь слабину».
Бань Лоу уже самодовольно растянулся в улыбке, как послышалось:
– Церемония пройдет неделей позже, а может, и двумя. – У Чан повторил за учителем, убрав руки за спину, и продолжил: – Никто не может дать вам точного ответа. Семейство У прикладывает все усилия, дабы сделать ее для будущих богов неповторимой. И если бы вы проявили каплю терпения, то получили бы известия о ее начале в скором времени. За ваши переживания я осуждать вас не могу, но за недоверие к клану – вполне. То, как вы, явившись сюда, поставили нас в неловкое положение, – проявление вашего неуважения как к владыке Севера, так и к моему народу. Вы можете сомневаться во мне как в будущем небожителе, но уж никак не в достоп