От осознания у наследника ком в горле стоял: «Учитель?»
И как только эта догадка промелькнула в голове, он представил, как наставник в свободное время навещает мастера Ли, указывая на недочеты в его работе, с трепетом продумывает детали и переживает о будущем изваянии. От таких теплых мыслей о заботливом наставнике сердце разносило грудь У Чана мощными ударами. В этот самый момент белое облако, проплывающее над статуей, открыло солнцу доступ к земле, и яркие лучи мягко скользнули по неподвижному каменному телу У Тяньбао с веточкой в руках. Народ тут же принялся ликовать от увиденного.
Мэн Чао коснулся плеча замершего и, по-доброму усмехнувшись, сказал:
– Ну, уважаемый У Тяньбао, нам пора…
Глава 13Нам не понять друг друга
С начала путешествия прошло вот уже сорок пять дней. Проехав часть территории Севера и понаблюдав из своих экипажей за смертными, что отрывались от своих хлопот, лишь завидев процессию, избранные господа остановились на границе с Юго-Западом. Перед тем как пересечь ее, всеми единогласно было принято решение сделать небольшую остановку в поселении под названием Та[43], в скромных владениях которой были только рисовые чеки.
На низеньких домах в этой деревне, к удивлению прибывших, не висели праздничные знамена, а местных совсем видно не было: ни работников на полях, ни приветствующего процессию люда, ни даже обычных жителей, занимающихся своими делами. Это место было пустынным, словно давно уже всеми покинуто. Но таково было лишь первое впечатление. Присмотревшись, путники увидели, что местность удивительно ухоженна. Строения хоть и старые, но крепкие, почти у каждого маленького домика стояли наполненные крупой мешки, а все травинки, растущие в водах рисовых полей, были прополоты и стелились друг за другом ровными рядами.
Уже темнело, и от прохладных летних вечеров господа решили укрыться в гостях у кого-нибудь из невиданных еще ими местных. Все до единого поднялись на небольшую деревянную площадку, ведущую узкими лабиринтными путями к десятку таких же, и увидели, как рисовые поля будто тянутся к оранжевому солнцу у горизонта. Дома жителей, казалось, строились с ноткой творчества и немалой смекалкой: каждый из них стоял не на земле, а на площадке, что возвышалась над уровнем воды чеков. Затейливые подвесные мостики помогали деревенским быстро, без особых трудностей достигать края своего водяного надела и позволяли сохранить взращенные побеги, не дав случайно наступить на них.
Увидев жилые строения, господа разбрелись: южане направились в правую часть деревни, а два северных бога кинулись вперед, оставив У Чана и двух восточных представителей вместе. Троица молчаливо переглянулась и, не дожидаясь своих слуг, что также искали хозяев жилищ, повернули налево. Ступая на узкие деревянные полы, что хрустели от каждого шага, юноша, одетый в плотный халат цвета цин, рукава которого были украшены узором, напоминающим волны, посмотрел на солнце, что медленно пряталось за горизонт, и вдруг произнес:
– Как вы думаете, уважаемые, сколько в действительности солнц принадлежит нашему миру?
У Чан и дева Луань Ай, одетая в одеяния такого же цвета, что и говоривший юноша, остановились и вопросительно посмотрели на него.
– Ч-что? – встревоженно уточнил Мэн Чао.
Взгляды Луань Ай и У Чана столкнулись, и последний поинтересовался:
– Уважаемый…
– Можно просто Мэн Чао, – перебил его господин с Востока.
– Кхм, Мэн Чао, вы случайно не сторонник теории «плоского мира»?
Теория «плоского мира» – то есть мира людей – с давних времен привлекала на Востоке широкую общественность, обсуждалась во всех кругах, как одна из многочисленных концепций мироустройства. Настолько, что многие учебные заведения преподносят ее своим молодым адептам как отдельный предмет учения. В отличие от двух других территорий – Севера и Юго-Запада – Восток был долгое время закрыт от внешнего мира, и все, что оставалось людям, – это размышлять о концепции мира, опираясь на древние тексты. Мнения были самые разные, но восточные мудрецы преуспели больше всех, предложив людям множество вариантов: кто-то считает, что грань земли слегка загнута и уходит в глубь океана, кто-то утверждает, что край Поднебесной так размыт, что его наверняка можно спутать с густым туманом, потому-то конца и не видно. Есть и те, кто убежден, что сколько край земли ни ищи, сделать это не получится: дабы смертный не сорвался, всевидящие в небесном чертоге будут возводить под его ногами новые и новые земли или вовсе, водя за нос, вернут обратной дорогой домой. Северяне же в своих исследованиях продвинулись в другом направлении. Многие образованные господа Севера так были заинтригованы звездами, их неизменностью и непоколебимостью, что начали использовать их для определения направлений и предугадывать будущие изменения как в погоде, так и в жизни своего народа. И очень скоро для них учение «плоского мира» стало обычным мифом. Потому интерес У Чана был довольно обоснован.
Мэн Чао уже хотел ответить на заданный вопрос, откинув локон темно-русых волос с плеча, как Луань Ай вдруг воскликнула:
– Болван!
Оба юноши повернули головы к ней, и она, покраснев, скрылась за длинным рукавом. Тут же последовала неоднозначная реакция молодых господ: У Чан напрягся, будто бы сказанное было адресовано ему, а Мэн Чао, увидев выражение его лица, хихикнул. Спустя долю секунды последний пояснил:
– Молодой господин У Тяньбао, извините, наш диалект малость отличается от вашего. У нас, на Востоке, многие слова произносятся иначе, и если вам сейчас показалось, будто юная госпожа сказала что-то несуразное, то вам действительно показалось. Я успел немного изучить и усвоить разницу языков наших народов, но наследница Востока была слишком занята, чтобы детально разобраться. Молодая Луань ответила на ваш вопрос «совершенно верно»[44].
В действительности прозвучавшее выражение У Чан успел принять за колкость в свой адрес, хоть для этого и не было никаких причин. Поймав себя на этом, он перевел взгляд на девушку: на ее перепуганном лице была написана неловкость за сказанное.
– Не беспокойтесь, думаю, мне будет так же сложно, когда мы прибудем на ваши земли, – ответил У Чан, улыбаясь юной Луань.
– Касательно вашего вопроса, – продолжил Мэн Чао, – в восточных традициях принято считать, что мир смертных имеет край. В массе книг и на многочисленных гобеленах Поднебесная изображается как плоский лист с тянущимися рельефами гор к небесам. Именно поэтому я задал вам такой вопрос, полагая, что вы, как северянин, можете предложить другой вариант. Я слышал, что на Севере теория «о десяти солнцах», подтверждающая другую – «плоского мира», считается лишь мифом или легендой. – У Чан, удивленный такой прямотой Мэн Чао, встрепенулся. – Как я могу упустить возможность услышать ваше мнение, молодой господин У, когда ваши земли славятся учеными и мудрецами?
У Чан на миг задумался:
– Мне кажется, что в данном вопросе стоит верить тому, во что вам больше верится…
Мэн Чао удивился таким словам:
– Что? Но как же! Вы сами хоть читали труды северных господ? Столько усилий приложено, а вы предлагаете просто верить в то, во что верится?
– Да, – твердо ответил У Чан. – С раннего детства я изучал, что пишут о большой яркой звезде, кружащей изо дня в день над нами: о том, что она одинакова вне зависимости от времени года, проходит по одной и той же траектории и что нет на самом деле никакого другого солнца. И очень много о географии самого плоского мира, который является предметом размышлений людей. И ваше удивление позволяет мне предположить следующий вопрос: как же сама богиня солнц[45], которая, согласно легенде, произвела на свет целый десяток ярких звезд? По-моему, истинную природу мира могут знать лишь Небеса, а нам остается лишь верить.
– Я-я… согласна с уважаемым господином У, – тихо произнесла, набравшись храбрости, Луань Ай. – Как и следует душевнобольному!
Оба юноши одарили девушку неоднозначным взглядом, и, спустя доли секунды поняв, что она подразумевала, Мэн Чао усмехнулся и поправил ее:
– Уважаемая Луань Ай, вы вновь сказали неверно. Ваше выражение было сказано немного иным тоном. Послушайте, как звучит на северном диалекте «необходимо верить»[46].
– И-извините…
Такой путаницы в словах и тонах У Чан ранее не встречал. Он постарался подавить глупый смешок, вырывающийся из его уст, и это можно было воспринять, словно он подавился. Наследница Востока залепетала:
– О нет, с вами все хорошо? Вы дикая свинья?[47]
У Чан в компании взрывающегося смехом Мэн Чао не выдержал и тоже засмеялся:
– Ха-ха-ха, извините!
Юная Луань Ай скрыла за рукавом красные щеки и смиренно принялась ждать, когда каждый из ее собеседников перестанет заливаться смехом.
Мэн Чао, вытирая слезы, слегка коснулся плеча Луань Ай:
– Не переживайте так, молодая госпожа, мы не со зла. Все хорошо, вы можете без стеснений выражать свои мысли, а я по мере возможности буду помогать вам совершенствоваться.
Она улыбнулась и кивнула.
– Да, полагаю, тяжеловато будет двум северным господам, когда они прибудут на Восток. Они, вероятно, еще не осознают всю полноту предстоящих испытаний, – подметил У Чан. – Эти двое в родных-то краях выражаются не совсем грамотно, а на востоке Поднебесной с вашим мягким непривычным тоном их и подавно никто не поймет. – Его лицо на мгновение озарилось улыбкой, которая быстро исчезла, когда он продолжил: – Извините, я не должен был так говорить о двух избранных господах, у меня не было злых намерений…
– Нет-нет, господин, – поспешила Луань Ай.
– Не переживайте так, господин У Тяньбао, – подхватил второй спутник. – Сказанное между нами останется при нас.