На лице У Чана мелькнула тень досады.
– Столько слов из тебя сейчас вылетело, а толку!
– Да ты подожди… О белом лисе Тяньгоу я же еще не поведал! В записях и книгах библиотеки Луань было мало что сказано, но вот о молодом господине, что сразился с духом черного пса, есть кое-что интересное. Есть одна легенда, где говорится, что вначале он повстречал черного, как ночь, пса, а потом его младший брат странным образом зачах, исхудал и в скором времени умер. Когда он пришел навестить брата, то увидел, что рядом с хладным телом мальчика сидит больших размеров лис с белоснежной головой. По-видимому, то и был демон Тяньгоу, поскольку, когда на крик юноши сбежалась толпа слуг и охрана, лис вдруг раз – и предстал перед ними в облике той самой черной собаки. В конце этой истории говорится, что юный господин пустил стрелу в исчезающего в ночной мгле демона. Думаю, стрела настигла непрошеного гостя, ведь более в округе дети не болели. А когда об этом прознали другие семьи, так его ознаменовали как будущего хранителя маленьких сыновей. И все это я к чему: этот молодой человек вел записи перед вознесением, и в них он поклялся, что расквитается с демоном, забравшим душу его брата, которого зовут Мокуан!
Когда Мэн Чао сделал паузу, чтобы подогреть интерес собеседника, У Чан цыкнул:
– И? Что мне до этого Тяньгоу или Мокуана? Я так понимаю, тебя уже унесло далеко от темы демона Душ?
– Видишь ли, Чан-Чан, я не уверен насчет изображения демона Душ в «Сборнике темных богов», но… Прошлой ночью в библиотеке я понял, что шел не по тому пути. – Мэн Чао аккуратно вытащил из рукава сложенный листок. – Нужно было искать лиса с белоснежной головой, а не демона Душ!
На вырванной из какой-то книги странице был изображен мужчина лет двадцати восьми с детально прорисованными чертами лица. Только взглянув на него, У Чан подскочил, не выпуская бумаги из рук, и воскликнул: «Он!»
– Он, так он, сядь! – Мэн Чао несколько раз ткнул пальцем в изображение и продолжил: – И вот тут все становится еще запутаннее. Неизвестно, кто написал этот портрет, но прозвище изображенного – Мокуан. Я копался в сохранившихся бумагах и книгах с Запада и узнал, что он и есть белый лис Тяньгоу и…
– И?
– Кхм, он и есть демон Душ.
Взгляд У Чана затуманился, глаза словно застилала пелена воспоминаний о прошедшей ночи. Он отпил жасминового чая и услышал:
– Но с ним все очень и очень странно. Мокуан не числится в списке имен, которые принадлежали владельцам титула демона Душ. Этот список с момента основания всех трех миров был покрыт мраком. Однако есть несколько записей о правлении духа Тяньгоу, получается, он все же занимал место владыки царства демонов. Ниточка обрывается именно на нем, поэтому я могу лишь предполагать, что Мокуан и есть демон Душ. Тогда получается, что он к тебе прошлой ночью со своим приспешником, правой рукой, и приходил.
– Правой рукой?
– Именно. Тот ворон из твоего сна и человек, погруженный во мглу, из видений – демон Тьмы. Он один из сильнейших темных богов, и он же является самым близким к владыке царства демонов. Не знаю уж, что ты… – не договорив, Мэн Чао сначала замолк, а затем проскрипел: – А он что здесь делает?
У Чан украдкой глянул за спину и увидел Ба Циншана, вошедшего в павильон. Мэн Чао поторопил:
– Быстро убери это!
И листок с изображенным демоном скрылся в рукаве У Чана. Ба Циншан зачем-то махнул рукой в их сторону во время разговора с хозяином чайной и спустя минуту уселся за их стол.
Мэн Чао и У Чан, сидя друг напротив друга, молча переглядывались, пока пожаловавший сам не завязал разговор:
– Извините, я не желал мешать вашей компании. Но, выйдя в город, я осознал, что плохо понимаю местный диалект, поэтому, заметив вас в толпе, я…
Его речь прервала Луань Ай, упавшая на стул рядом. Мэн Чао взглянул на нее и взволновался:
– Что-то не так? Вы не выглядите счастливой после посещения предсказательницы. Она вас чем-то расстроила?
– Н-нет… – надув губы, прошептала она. – Я думала услышать о моих будущих достижениях, о том, каким человеком я стану, как сильно буду помогать своему народу…
– А что в итоге? – У Чан нахмурил брови.
– В итоге она увидела церемонию принятия власти и свадьбу! Я не желаю вступать в брак! Все эти годы я читала о подвигах матушки и желала быть, как она!
– Дева Луань, – обратился к ней южанин, – но разве предсказание такое плохое? Для подвигов нет ограничений, вы можете их творить как до, так и после замужества.
– Не хочу! – воскликнула наследница, облокотившись на стол и закрыв лицо ладонями, а после пробубнила: – Вам-то она точно не свадьбу предскажет…
По чайному залу вихрем пронеслось громогласное тройное: «Нам?»
– Да… Она сказала, что ждет вас наверху… Северного, южного и восточного господинов.
Юноши переглянулись, и Ба Циншан предположил:
– Думаю, стоит к ней заглянуть. Разве могла она знать обо мне?
Мэн Чао отреагировал на его слова с долей иронии:
– А я не думаю, что это хорошая идея – идти к женщине, имя которой созвучно с Му Юйбао – Мать Предсказаний. Звучит как выдуманное прозвище. Слишком храбро себя так называть! Пожалуй, я откажусь, – уверенно закончил он и пододвинул маленькое блюдцо к поглощенной печалью наследнице.
Луань Ай принялась пробовать засахаренные каштаны, поглядывая большими глазами то на одного, то на другого.
– А что, если гадалка и у тебя увидит брак? – У Чан взял товарища за плечо. – Не сходишь – не узнаешь. А откажешься, я ни слова тебе не расскажу о том, что она мне предсказала.
У Чан сжал его плечо посильнее, мотнув головой в сторону двоих, сидящих напротив него, то ли указав на Луань Ай, то ли намекнув, что не желает идти без него в компании Ба Циншана. Мэн Чао и пары секунд не дали на раздумья: оба наследника быстро подняли его под руки и повели наверх.
Только они ступили на лестницу, как их окутал цветочный аромат, легкий, но довольно навязчивый. И чем выше они поднимались, тем больше нотки стали вытесняться дурманящим душком. Ба Циншан замедлился и проронил:
– Двухсотлетняя хризантема?
Двое за ним тоже остановились, и Мэн Чао уточнил:
– О чем это ты?
И лишь когда запах настиг наконец и его, он понял, что речь идет о знаменитом виде алкоголя.
Жители Востока ассоциировали главенствующую госпожу Луань с благородным цветком хризантемы, выросшим когда-то из маленького бутона. Даже на гербе семейства красовалось желтое многостеблевое растение. Люди столь сильно восхищались им и его свойствами, что из цветков хризантемы начали производить все возможное: масла, лекарства, чаи, вино.
Мэн Чао, лишь учуяв первые нотки аромата, сразу смекнул, о какой именно двухсотлетней хризантеме идет речь, ведь возраст госпожи Луань как раз перевалил за две сотни, а если точнее, ей было уже двести сорок четыре года. На свой возраст госпожа ни капли не выглядела. С виду ей можно было бы дать тридцать, а то и все двадцать восемь лет. Причина ее вечной молодости кроется в застоявшейся в жилах духовной энергии. С раннего возраста, когда в ней пробудились силы, ее заклинательный дар расцвел. Но лишь до момента рождения юной наследницы – Луань Ай. Чуть меньше пятнадцати лет назад недуг госпожи повлек за собой необратимые последствия, и ее энергия застыла в меридианах ее тела, превратив хозяйку в неувядающий внешне цветок. Все вокруг нее взрослели и старели, а хворь заставила ее молча за этим наблюдать.
Люди, прознав об этом, поступили хитро: вино, что производили из хризантем, начали звать двухсотлетним, желая тем самым намекнуть судьбе, что госпоже Луань не более чем две сотни лет, а после и возраст женщины перестали считать, обращаясь к ней только – Двухсотлетняя Хризантема.
Подобные прозвища нередко носили благородные господа и дамы Востока: Рукописный Жрец из семейства Лю, Красный владыка, то же самое, что и Агатовый император, Белый господин из семейства Го, Речная Красавица из семейства Лун и многие другие.
Когда юноши открыли двери в большой зал, из которого распространялся пьянящий аромат, вопросов ни у кого не осталось, почему запах такой сильный: все помещение было утыкано тлеющими палочками, слева и справа от входа стояли пустые емкости из-под вина, а в центре на столе красовалась большая курильница, из которой валил густой дым. Дышать становилось все труднее, и все трое принялись махать руками, чтоб хотя бы немного развеять нависающее над ними дурманящее облако.
– Ой-ой, молодые господа! – раздался голос из-за стола в центре комнаты. – Прикройте дверь, не то выпустите весь этот дивный аромат, а вместе с ним и мои мысли!
Мэн Чао, борясь с першением в горле, поинтересовался:
– Тетушка, как вы можете здесь находиться? Так можно и сознание потерять!
Но фигура, что уже стояла в паре шагов от них, лишь помотала головой, махнула рукой и вновь потребовала:
– Дверь! Дверь!
У Чан был ближе всех к выходу. Он нащупал ручку и закрыл дверь.
– Ах, присаживайтесь, давайте-давайте! – поторопила предсказательница.
По тому, как она подгоняла юношей, создавалось впечатление, что ей было невтерпеж взглянуть на будущих богов. Вот только гости ее рвения не разделяли: попав в столь прокуренное помещение, они только и думали, как бы быстрее покинуть комнату.
Все трое плюхнулись на мягкие подушки перед столом. В облике пожилой дамы не было ничего примечательного: черные, аккуратно уложенные волосы с парой седых ниточек, довольно старомодный макияж и устаревший фасон белого одеяния. Зато от нее невероятным образом разило алкоголем. Женщина улыбнулась, а когда заговорила – глаза юношей так и ударили ручьем слез.
– О-о-о-ох, мне сами Небеса благоволят. Три будущих бога с трех территорий! А внешне-то как вышли! Удача улыбается вам, вы только гляньте на себя, один краше другого. – Она склонилась над столом и принялась разглядывать их лица. – Ох, мужественный лик северян, стальной взгляд южан и складные черты восточных господ, хорошо-хорошо…