еж. Все спорили о чем-то, не слушая как следует друг друга, и их перепалка больше напоминала разъяренные торги покупателей у лавки, чем взвешенный спор.
Ба Вэньлинь, как обычно, содрогая стол ударом кулака, громко восклицала:
– Хоцзучжоу – виновник всего! Вы должны собрать все войска и призвать ордены заклинателей с ваших земель для его поимки!
Несколько генералов и советников стояли в стороне и разговаривали между собой, покачивая головами. Ба Циншан сидел рядом с сестрой и тихо приговаривал:
– Мы лишь гости здесь. Прошу, воздержись от командного тона…
Один из советников обратил свою речь к ней:
– Сегодня погибло достаточно, а вы призываете пролить новую кровь, точно сторонний зритель! Да еще и пойти против демона, о котором мы толком ничего не знаем! Разве вы сами не пострадали? Так что смертный ему сделает?
Лица присутствующих были наполнены отчаянием и, услышав советника, мало как изменились. Кто-то из присутствующих продолжил:
– Кто же этот Хоцзучжоу? Нам ли на Востоке не знать всех нечестивцев поименно, но об этом демоне слышим впервые!
– Верно говорите, советник Мао.
– Неужели этот демон столь молод, но уже так коварен? Не мыслю, зачем он напал на столицу?
Лицо Ба Вэньлинь выражало явное недовольство. Выпрямившись, она озвучила свое мнение и сделала это нарочито громко:
– Скопище толстопузов! На Юге с такими «инициативными», как вы, не стали бы даже церемониться – быстро выставили бы вас на площадь на всеобщее обозрение!
Присутствующие были наслышаны, каких именно людей на землях клана Ба принято выводить на главную площадь, за какие деяния и с какой целью – показать лицо изменников клана перед казнью. Один из генералов, наперевес с «дивным» прессом, что можно только описать как холм, заслоняющий солнце, взбаламутился:
– К-к-к чему это госпожа клонит?
Она, недолго размышляя, без страха в глазах пояснила:
– К тому, о чем вы и подумали, генерал. Ваше поведение – одно сплошное неуважение к почившим! Стоят передо мной с виду доблестные мужи, одетые в доспехи, на поясах красуются длинные мечи лучшей ковки, а в лицах я вижу лишь одно – страх самому умереть! Видимо, при господине и госпоже Луань вы так привыкли к своей хорошей и беспечной жизни, что сейчас для вас проявить инициативу и броситься вслед врагам – что перед женщиной в первую брачную ночь обнажиться. Ищете отговорки и мнетесь, как юнцы! Что отличает вас от людей с оковами на руках? – Уголки ее губ искривились от презрения. – Признайтесь, что вы уже утратили те доблестные сказания о сильных и непоколебимых мужах Востока, и я – женщина, – так и быть, снижу свои требования к вам!
Рядом с ее столом стоял человек в пестром одеянии. С виду он так же, как и возмущенный генерал, был еще тем любителем полакомиться изысканными блюдами. Он посмеялся, заметив, как мужчина краснеет от головы до ног, и обратился к будущей богине:
– Молодая госпожа, поумерьте свой пыл. Ведь сейчас в этом зале нет никого, кто бы остудил негодование генерала Вана, если вы сильно заденете его гордыню. А уж ваши высказывания… Подчиненные генерала могут сильно оскорбиться подобным неуважением и призвать вас к ответственности. Признайте сами, в данную минуту вами управляет гнев из-за травмы… Всем нам очень жаль за…
– В жерло вулкана засуньте свои жалости! – подскочила Ба Вэньлинь. Она подхватила чайник и бросила его под ноги говорящему. Люди отскочили подальше. – Все вы виноваты в произошедшем! – Она стала показывать пальцем на каждого. – Одни должны были подобное предвидеть, другие – предотвратить! Ваши господин и госпожа погибли именно из-за вашей беспечности! Многие гости поместья пострадали! Почему ни один защитный пост и ни одна смотровая башня не заметили врага?! Как вы вообще допустили подобное? Раз многие здесь сидят и отмалчиваются, тогда я скажу, чем вы были заняты.
Ба Циншан прикрыл лицо ладонью, предчувствуя, какие именно слова сестра сейчас произнесет.
– Вместо того чтоб выполнять свои обязанности, вы сидели и набивали брюхо в связи с празднованием церемонии Посвящения будущих богов!
От ее слов толпа вновь оживилась. Все принялись спорить, кричать и бросаться обвинениями друг в друга. Мужской голос возразил, чем запустил череду возмущений:
– Попрошу! Совершенствуйте сами себя в нравственном отношении[110]. Поскольку ринувшиеся в бой не плачут об утрате!
– Вы сами изъявили желание покинуть поместье этой злополучной ночью!
– Вот уж точно! Многие вас отговаривали, но вы решили проявить упрямство и никому не нужную самоотверженность! Так чего вы сейчас от нас хотите?
– Извольте не перекладывать ответственность за собственное безрассудство на нас!
В этот самый момент в зал вошли Бань Лоу и Цюань Миншэн. Присутствующие внутри помещения генералы и советники были поглощены спорами и негодованием, поэтому им не было дела до каждого входящего, однако прогремевший эхом стук дверей на этот раз все же отвлек их. Один за другим они обернулись, и их взгляды устремились на фигуру человека, который все это время стоял у стены в тени.
Этим человеком оказался Мэн Чао. Узнав его в застывшей у входа фигуре, все генералы и советники затихли в ожидании. Перебранка в главном зале наконец прекратилась.
По-видимому, Мэн Чао не имеел и капли желания присоединяться к пылким обсуждениям, которые выеденного яйца не стоили. Но теперь, невольно приковав к себе все взгляды, он шагнул к большому сандаловому столу и объявил:
– Не нужно среди присутствующих искать виновных, а уж тем более бросаться вдогонку за явной смертью, – его взор задержался на забинтованной руке Ба Вэньлинь. Она тотчас повернулась боком, укрыв травму от глаз.
Пара советников обратились к Мэн Чао:
– Г-господин, поймите, отчасти мы согласны с госпожой, она верно подметила: стоит объявить награду за поимку виновника.
– Тем более что стало известно имя демона – Хоцзучжоу.
– Быстро кучка толстопузов переобулась! – плюнула Ба Вэньлинь. – Секунду назад вас и угрозами было не запугать.
Выдержав паузу, Мэн Чао посмотрел на всех пустым взглядом:
– Хоцзучжоу – демон-заклинатель огня, ранее считался мелочью даже для начинающего последователя ордена заклинателей. Оказалось же, он не только достаточно силен, чтобы уничтожить большой город, но и был способен разрушить столицу. – Все зашептались, уже зная об участи выжженного города за холмом, но повторяли только одно: «Был?» Мэн Чао продолжил: – Также он имел в своем подчинении несколько десятков последователей, которые и напали на нас в ущелье Шуйлун. Теперь я понимаю, что все его предпринятые шаги действительно были продуманным планом, Хоцзучжоу отвлекал нас от самого важного – столица уже находилась под его контролем. Как мы такое допустили?
Генерал, к которому ранее все обращались по фамилии Ван, уточнил:
– Господин Мэн, сегодняшнее происшествие изложено в рапорте на вашем столе. Только, прежде чем вдаваться в эти подробности, ответьте нам – почему вы говорите «был» и «имел»? В чем кроется смысл говорить об этом демоне в прошедшем времени?
Все замолкли в ожидании ответа.
– Все потому, что демона Хоцзучжоу для всех трех миров более не существует.
Присутствующие хором издали «ох!». Даже Ба Вэньлинь не сдержала удивления и повернулась к говорящему. Спустя секунду, встретившись взглядом с Мэн Чао, который смотрел на нее с сочувствием, она приподняла одну бровь и ухмыльнулась:
– Полный вздор! Он демон, а вы еще даже не открыли в себе божественную силу. Откуда такая уверенность?
– Его убила моя стрела, выпущенная точно в грудь. Даже если у него были шансы выжить, его тело уничтожило заклинание Двухсотлетней Хризантемы…
Ответ потряс всех. Десятки людей снова удивленно вскрикнули, а после склонили головы: никто так и не свыкся с мыслью, что главенствующая Луань Цзюйхуа покинула этот мир вместе с владыкой.
Было не совсем ясно, чему именно все так удивились: юному возрасту убийцы демона или его спокойному и даже холодному тону. Из уст Мэн Чао это и правда прозвучало весьма небрежно, как обыденность, будто он объявил не о смерти врага Востока, а о вырванных на заднем дворе сорняках. От этого у окружающих создалось ощущение, что за столь мужественный поступок Мэн Чао не желает получать никакой похвалы. Но толпы вояк и советников все же посчитали, что негоже стоять в обществе такого выдающегося человека, а уж тем более будущего небожителя, не выказав ему должного уважения. Однако как только несколько генералов принялись восхвалять Мэн Чао, предрекая ему величие в роли вознесенного покровителя, его лицо заметно потемнело. Он и так не выглядел дружелюбным, когда присоединился ко всем, но теперь его силуэт словно источал демоническую злобу. Взгляд стал настолько жестоким, что, казалось, юноша сейчас одной рукой отбросит большой стол и набросится на воздыхателей.
Никто еще не видел Мэн Чао в таком расположении духа. Генералы и советники в предчувствии беды притихли и, не издавая лишних звуков, принялись переглядываться. Они пытались понять, кто что не так сделал или сказал. В царившей тишине слышны были лишь звуки потрескивания воска горящих свечей, неловкое шарканье сапог и шуршание одежд присутствующих, и это ощущалось как затишье перед бурей. Когда, наконец, кто-то из толпы, боясь даже вздохнуть, от напряжения не сдержался и сглотнул, Мэн Чао, сверля взглядом служителей поместья, звонко шлепнул рукой об стол. По спинам присутствующих прошла дрожь.
– Прошу всех покинуть главный зал… – Глаза людей округлились. – Остаться должны только господин У и господин Ба.
Казалось бы, Мэн Чао не имел привилегий, чтобы раздавать команды или распоряжаться каким-либо образом генералами или советниками дома Луань. И даже то, что Луань Фэнхуа неоднократно называл его приемным сыном и близкой родней семейства Луань, это не закрепляло за ним такого права. Но сейчас он говорил с большой уверенностью, чем вызвал недоумение у гостей – будущих богов.