– Молодой господин, прошу, остановитесь! Не раскидывайтесь книгами и одеждой! Просто скажите, что нам убрать, и мы сделаем это за вас!
– Ой, мамочки, сколько всего теперь придется отправить в стирку! Месяц рук из воды не вытаскивать!
– Хозяйка будет злиться!
У Чан возразил:
– Это мы еще посмотрим, кто будет злиться!
В этот момент из-за угла здания вышла госпожа в сопровождении слуг. Услышав слова сына, она застыла на месте с непривычным для окружающих ее людей выражением лица. Когда же до нее дошло, что наследник, словно назло, собирается выкинуть все, что она приказала упаковать, то по привычке повысила голос:
– Я взяла хлопоты по твоему отъезду на себя! И чем это ты недоволен, спрашивается?
У Чан не стерпел попытки вмешаться, и они, как обычно, начали препираться. Слуги шагнули в сторону для безопасности – вдруг вещи полетят в стороны. Несколько минут мать и сын отчаянно ругались, пока У Чан в отчаянии не выкрикнул то, что его волновало больше всего:
– Как вы можете, матушка? Это мои вещи! И куда вы дели кипы рукописей с письменного стола?
– Несносный мальчишка! Ты никогда не даешь мне позаботиться! Что я за мать, если даже не могу помочь в подготовке вещей сына для дальней дороги? – в сердцах выкрикнула госпожа У, и в ее голосе У Чану послышалось что-то ломкое, хрупкое. Словно она… Она и правда хотела помочь ему? Или даже позаботиться?
Женщина устало вздохнула и, прижав ладонь к пылающему лбу, тихо произнесла:
– Я велела упаковать их. В самую первую очередь.
У Чан ощутил жар неловкости и неожиданно для себя пошутил:
– Я уж было подумал, избранного не в обитель Опустивших головы отправляют, а выселяют из семейного поместья.
Не сказав больше ни слова гневного, госпожа фыркнула и, хлопнув крышкой сундука, удалилась. На углу она остановилась и бросила через плечо:
– Поступай как знаешь, только потом не смей никого обвинять.
Наследник не преминул воспользоваться советом и продолжил избавляться от лишних вещей. На земле не осталось места, куда можно было бы ступить, потому слуги, словно кучка цыплят, оббегали вещи кругами, следуя за идущим прямо по ним молодым господином. В какой-то момент все сундуки, кроме одного, на котором сидел Го Бохай, были опустошены. У Чан направился к нему. Когда ученик подошел, наставник освободил место и с интересом вместе с остальными принялся наблюдать.
Сундук был наполнен учебниками и свитками. Ничего особенного, однако, разглядывая скарб, наследник притих. Он покопался в содержимом, вдруг повеселел и достал ненужное:
– Я возьму только это, остальное верните.
Го Бохай удивился:
– И все? Вещи в этом ящике важнее пары сменных одежд?
– Постойте, одежда мне и правда пригодится.
Из горы собранных с земли и отряхнутых нарядов У Чан вытащил один, другой и запихнул в сундук. Тут же один из слуг предостерег:
– Молодой господин, в этом сундуке все для письменности, в дороге одежда может пропитаться запахом туши или же запачкаться.
Немного поразмыслив, наследник взял еще парочку вещей, однако все под крышкой уже не помещалось. Мучаясь с закрытием сундука, У Чан удрученно плюнул:
– Хорошо, упакуем второй. Но остальное вернете на свои места.
Идиллия царила, покуда вещи не были упакованы. Когда крышки обоих сундуков захлопнулись, слуги вновь начали вздыхать, уговаривая:
– Может, господину не помешает еще несколько нарядов? Все же вдруг будет праздничный день и вы захотите прогуляться по городским владениям вблизи Туманного хребта!
– А раз так, то вам обязательно пригодится это. – Слуга протянул молодому господину вэймао с длинной белой вуалью.
У Чан покрутил его в руках и краем глаза заметил, как наставнику поднесли подобную широкополую шляпу. Го Бохай благодарно отдал опахало, которым прикрывался от знойного солнца, и надел головной убор. Тотчас темно-зеленая вуаль опустилась до самого подола одежд и заколыхалась, как морская гладь. Служанка охнула:
– Какая прекрасная мили[30], господин! Мастер, который ее изготовил, запечатлел на вашей вуали редчайший миг едва начавшегося цветения бамбука.
От легкого дуновения ветра темный газовый покров шляпы на Го Бохае колыхнулся. Картина цветущего бамбукового леса словно на мгновение ожила, скрывая изящного господина в своей глуби.
Наблюдая со стороны, У Чан невнятно что-то промямлил слуге, однако тот не растерялся и дал остальным отмашку – все бросились собирать третий сундук вещей. Тут же слуга добавил:
– Молодой господин, позволите положить ваш вэймао?
Но, на его удивление, У Чан жадно вцепился в головной убор.
– Не стоит, я… с собой возьму.
В этот же вечер в главном зале по случаю отъезда наследника состоялся семейный ужин, который впервые посетил наставник. Слуги были настолько этим обескуражены, что прямо за спинами трапезничавших принялись дискутировать, как быстро Го Бохай найдет причину удалиться. От напряжения, царившего за столом, даже пригласивший наставника глава не сразу смог притронуться к своей еде.
Главным блюдом вечера был довольно сложный в приготовлении солоновато-сладкий суп. Привыкшие к необычайно жгучей и пряной остроте глава и наследник с недоверием поглядывали в его сторону, пока госпожа не оказала им внимание и не наполнила их тарелки своей рукой. Когда очередь дошла до наставника, госпожа У замешкалась, пытаясь скрыть мелькнувшую на безупречном лице тень неприязни. Но неожиданно услышала:
– Не утруждайте себя, госпожа, я еще это-то не доел. – На тарелке мужчины уже давно лежали овощи и мясо, которые он, казалось, совершенно не ел. Точнее, ел, но из-за наследника, который без устали тайком подкладывал Го Бохаю все лучшее, создавалось впечатление, что наставник не притронулся к еде.
Глава семейства по другую сторону стола не сводил глаз с сына. Смекнув, что супругу явно не нравится такое внимание наследника клана по отношению к наставнику, госпожа засуетилась, изо всех сил изображая радушную хозяйку.
– Нет-нет, так не пойдет, – взволнованно произнесла женщина и поставила рядом чашку супа.
Ворох ингредиентов будто бы олицетворял бурю чувств, которые охватили госпожу в этот момент: она питала ко всем окружающим неприязнь, к наставнику в том числе, и чтобы вот так уважить кого-то, помимо мужа и сына, своим вниманием, женщина превозмогла себя. Будучи хозяйкой этого дома и матерью юноши, чья судьба зависела от Го Бохая, она попросту не могла не оказать почести наставнику.
– Необычное блюдо на нашем столе, не так ли? – усевшись на свое место, завела разговор госпожа У. – Недавно я пригласила знаменитого на Востоке повара, он убедил меня, что оно придется нам всем по вкусу. Сейчас все с интересом следят за Востоком и его жизнью, вот и я подумала… Правда, название у супа сложное, как же его…
– Люйжоутан[31], госпожа, – рассматривая суп, произнес Го Бохай.
– Именно… или нет? Ну, что-то подобное повар точно произносил, – весело заявила она. – У Чан, скажи, как тебе?
Ковыряясь в чашке, наследник ответил:
– Довольно вкусное и действительно необычное блюдо, матушка.
Подгадав момент, пока глава будет отвлечен тем же вопросом жены, наследник повернулся к учителю и, прикрывая рот, произнес:
– Если честно, мне совсем не понравилось. Гадость, верно? У этого повара совсем нет понятия, что значит «пылающий северный рот».
У Чан ожидал, что они посмеются с незамысловатой шутки вместе, но, взглянув на наставника, обомлел: в этот момент Го Бохай выглядел так, будто это блюдо он приготовил лично и сейчас его чувства как повара были растоптаны. Не понимая причин такой реакции учителя, наследник вернул взор к своей чашке. Госпожа повернулась к сыну и благодушно объявила:
– Посоветовавшись с главой, я обратилась с просьбой к генералу Бо – он и солдаты под его командованием сопроводят тебя вплоть до Туманного хребта, чтобы обеспечить безопасность.
– В этом нет необходимости, матушка! – выступил У Чан.
Го Бохай добавил:
– В этом и правда нет необходимости, госпожа. Чем меньше мы будем привлекать к себе внимание, тем быстрее доедем до обители Опустивших головы. Тем более из-за такой вереницы солдат любопытные на пути будут задерживать нас разного рода разговорами. Вполне хватит пары слуг, что будут управлять повозками и вести лошадей.
Госпожу это всерьез обеспокоило, однако не успела она что-либо возразить, как самый сдержанный в разговорах за столом окликнул ее:
– Жена, успокойся. Наставнику виднее, как будет лучше. Господин Го ни разу не подводил, почему бы не положиться на его опыт? – Глава продолжил трапезу, но вдруг его посетил вопрос: – Вот только будет ли в той обители место, где разместить лошадей?
И этот вопрос показался Го Бохаю весьма странным: многие знали о просторных владениях Туманного хребта, как и о городе у его подножия, в котором всегда при случае можно снять благоустроенную комнату для господина и хорошее место для его рысака. Наставник незамедлительно ответил:
– Можете не сомневаться, глава. Обитель Опустивших головы – это крупный храмовый комплекс с большой территорией и десятком просторных залов. Чиновники знатных семей из отдаленных краев часто наведываются туда – в этом монастыре много спален, есть и очень просторные конюшни.
Уже на последних словах Го Бохай неожиданно поймал на себе пристальный взгляд главы. Взор этого достопочтенного был выразительным, холодным и тяжелым. Прямо как ледяное лезвие меча в руках главнокомандующего, воззрившись на которое ощущаешь его жажду крови. Оттого у всех собеседников создается впечатление, будто бы обладатель такого взгляда постоянно ищет изъян, а точнее – пытается распознать вранье. Го Бохай почувствовал неладное, но не подал виду, продолжая сидеть с прямой спиной и легкой улыбкой на побледневших губах.
– Смотрю, этот наставник уже бывал там, раз так уверенно говорит об этом монастыре