и с такой легкостью узнает в молодом гонце воспитанника владыки Туманного хребта.
Наставник сжал руки на коленях. Он вдруг понял, в чем заключался секрет того странного вопроса главы, заданного ранее. У Чан же, не догадывающийся ни о чем, восторженно подхватил разговор:
– Учитель, вы и правда там уже бывали?
Незамысловатая уловка, на которую попался наставник, вынудила его пойти навстречу, и он ответил:
– Верно подмечено, достопочтенный глава. Бывал. Очень давно.
Глава 42. Часть 1. На полпути в обитель Опустивших головы долины Шутянь
Ранним утром Тяньцзинь покинули ничем не примечательные на вид повозки. В хвосте процессии брели несколько слуг, которые вели двух взрослых жеребцов – серого и черного. Тот, на котором ездил учитель наследника, – Фэн[32]. Его дымчатая шерсть была украшена светло-серыми пятнышками, длинная грива серебристой волной переливалась на солнце при каждом его шаге, а сам он, кроме цоканья, ни звука не проронил с начала путешествия. Второй носил имя, которое само по себе служило яркой характеристикой, – Цзюй[33]. Вороной, более рослый скакун, без единой полоски или точки, с короткой гривой и мощным туловищем прослыл настоящим хулиганом и нарушителем спокойствия.
Конь молодого господина был старше серого жеребца, шедшего рядом. Будучи более опытным и зрелым, он должен был служить примером и вести себя на порядок сдержаннее, одним словом – воспитаннее. Однако какой бы подход слуги к нему ни применяли, Цзюй все равно отказывался идти спокойно: забавы ради то тянул ведущего его под уздцы назад, то мотал головой в разные стороны, и несчастного слугу таскало лицом по земле то влево, то вправо под аккомпанемент издевательского ржания холеного черного скакуна.
Крепкой дружбы у коней не сложилось, и это было видно невооруженным глазом по поведению последнего: эксцентричный жеребец, принадлежавший У Чану, впадал в бешенство, если Фэна вели рядом. Поэтому конюхам приходилось следить за тем, чтобы держать их на дистанции.
Ближе к обеду слуга, который вел Фэна, почувствовал подступающий голод. Он достал из-за пазухи припасенную лепешку и крикнул впереди идущему:
– Эй! Ты опытнее и старше, куда осведомленнее, чем я, служащий семейству У третий год. Скажи-ка, что с конем, которого ты ведешь? Отчего он так брыкается и бесится, будто бы у него назойливая муха на глазу сидит?
Не упуская Цзюя из виду и повернувшись полубоком, мужчина спросил:
– А тебе-то что, если узнаешь?
– Да так! Путь долгий, а меня уже несколько часов мучает этот вопрос.
Резко мотнувший головой Цзюй отвлек мужчину, потому тот ничего не ответил.
– У него хоть есть объездчик, который занимается воспитанием? – поинтересовался слуга с лепешкой в руке. – Слишком уж он своенравный.
Мужчина утихомирил коня и отозвался:
– Объездчик есть, и весьма способный. Однако это редкая степная порода с Юга Поднебесной с крайне строптивым характером. Думаю, обуздать такого может только коренной южанин, готовый скакать верхом днями напролет, покуда нрав коня не смягчится от усталости. Хлыстом такого только разозлишь, тут нужно проявить терпение. Более-менее он слушается только одного человека.
– И кого же, скажи на милость?
– Как кого? Молодого господина.
Отвечавший на вопросы мужчина был старше и куда мудрее позади идущего. Поняв, что слуга так просто не отстанет, он молча улыбнулся про себя.
– Мне не верится, что хоть кто-то может сесть на спину этого буйного. И все же, старший брат, я вижу, что ты знаешь другую причину бешенства этого коня. – Слуга подошел на пару шагов ближе нужного, из-за чего Цзюй взбрыкнул.
На этот раз конь мотнул головой так, что державшего его за вожжи оторвало от земли. В попытке вырвать поводья из рук человека Цзюй оказался в опасной близости от вопрошающего слуги и серого жеребца и встал как вкопанный. Глаза вороного скакуна налились кровью и жаждой убийства, казалось, он даже морщится, словно человек. Кони и слуги застыли на месте.
Мужчина раздраженно плюнул:
– Не подходи так близко, велено же! – Уже сбросив раздражение, больше из-за непослушания скакуна, нежели из-за юного слуги, мужчина с усилием развернул жеребца и повел его вперед. – Эти кони с первых дней не поладили, потому что между ними возникло некоторое недопонимание.
– Старший брат, что такого могло произойти?
Какое-то время мужчина молчал, размышляя над ответом, а после произнес:
– Когда Фэн впервые объявился в стойле, он принял Цзюя за кобылу…
Сидевший в повозке учителя наследник услышал смех снаружи и с интересом выглянул в окно. Перед глазами У Чана предстала хотя и привычная, но несколько странная картина: его гордый вороной красавец раздраженно бил копытом о землю, куски рыхлой почвы летели в стороны, конюх, которому было поручено его вести, пытался приободрить своего подопечного, а юный слуга с дымчатым Фэном позади так весело хохотал, что схватился за живот.
Человек за столом напротив У Чана тихо поинтересовался:
– Что такое, Цзюй опять чудачит?
Вернувшись на место, наследник предположил: «По-видимому…» – и тут же услышал язвительный голос из-за спины:
– Никчемный и необузданный конь. Кому такой нужен? Только нашему избалованному маленькому господину. Слышал, конюх с парой слуг давно хотят пустить его на наваристый бульон. Да только храбрости набраться не могут – боятся наказания.
Позади У Чана вольготно расположился Сянцзян в человеческом обличии. Демон возлежал на спине, подперев голову руками и покачивая левой ногой, которую закинул на согнутую в колене правую.
Немного поразмыслив, наследник понял, что паршивец собирается глумиться над всем, что увидит в пути, и решил, по примеру своего наставника, хранить гордое молчание. Задумчивый Го Бохай с книгой в руках по другую сторону низкого стола отлично делал вид, будто бы демона, лежавшего в углу, на самом деле нет. У наставника это выходило умело, ни одно провокационное высказывание Сянцзяна за все время не вызвало на его лице ни единой эмоции.
По всем обычаям, повозка У Чана шла в середине. Однако с самого отъезда она пустовала, а человек, который должен был в ней ехать, находился в первой – в повозке наставника. Так вышло из-за того, что Сянцзян бескомпромиссно отказался от предложения Го Бохая достичь долины Шутянь своим ходом. Нечестивец заявил: «Еду или с тобой, или с мальчишкой», и перед мужчиной встала серьезная дилемма: кто тот несчастный, который составит компанию демону Тьмы на очень долгое время? Наследника нельзя оставлять с ним один на один, однако для душевного спокойствия и отсутствия головной боли у наставника не стоит и ему ехать вместе с Сянцзяном. Это была настоящая логическая загадка, где нужно в правильном порядке переправить волка, козу и капусту на другой берег так, чтобы первый не съел вторую, а она в свою очередь не слопала кочан.
Перед самым отправлением Сянцзян наигранно капризничал в свойственной ему манере:
– Так и скажи, что не желаешь видеть мою персону столь долгое время. Зачем юлить? Ты для меня тоже не написанная великим мастером картина, которую хочется лицезреть бесконечно. Составлю компанию маленькому господину, с ним-то у меня найдутся темы для вековых бесед!
Как раз в этот момент к ним подошел У Чан, переключив внимание наставника на себя. Го Бохай держался достойно, когда обратился к Сянцзяну:
– Тебе воспрещено оставаться наедине с моим учеником.
У Чан обомлел: он впервые услышал подобное высказывание наставника, и неожиданное чувство гордости заиграло в нем. Дело было не в том, что Го Бохай обозначил его «учеником». За свои уже полных шестнадцать лет он неоднократно слышал из разных уст, в том числе и от учителя: «этот воспитанник», «ученик», «молодой господин У», «юный наследник». Но еще ни разу не слышал, как этот уважаемый человек говорит: «мой», «это мой ученик», «мой воспитанник».
– Приглядывая за своим воспитанником и не спуская глаз с меня, не боишься заработать косоглазие?
Го Бохай ничего не ответил, и у Сянцзяна создалось впечатление, будто бы его слова отскочили от упрямца как от стены.
– Вы только гляньте! – живо и с притворным удивлением произнес демон, из-за чего У Чан не удержался и направил свой взор на него. Добившись нужной реакции, Сянцзян продолжил: – Разве маленький господин не хотел бы позадавать мне всякого рода вопросы? Например, как долго эти достопочтенные знакомы… – Как и ожидал демон, глаза Го Бохая округлились. – Ой, а я только сейчас заметил! Наш маленький господин уже не такой маленький: того и гляди скоро во всем превзойдет своего учителя! Особенно в росте…
Казалось бы, что несет этот нечестивец, перепрыгивая с темы на тему, как обезьяна с ветки на ветку? Однако у него был замысел. Сянцзяну всего лишь требовалось, чтобы оценивающий свой рост У Чан взглянул на учителя, а Го Бохай прочел в этих больших глазах цвета глубокой ночи страстное желание узнать больше об упомянутом знакомстве.
Сянцзян был вне себя от восторга, когда два человека перед ним, как его личные марионетки, и правда посмотрели друг на друга. Взгляд переступившего через нежелание Го Бохая полоснул демона.
– Хорошо, ты… можешь поехать со мной и не добираться своим ходом, – произнес наставник.
Однако Сянцзян вмиг переобулся из волка в козу, ту самую, которую не стоит оставлять на одном берегу с капустой.
– Вот уж спасибо! Теперь я желаю поехать с маленьким господином, все же он меньше, чем ты, плюется от идеи находиться со мной в одной повозке. Не правда ли?
У Чан приоткрыл рот, желая уличить демона во лжи: все же до этого наследник еще ни слова не сказал, с кем он хотел бы поехать, а с кем точно нет. Го Бохай, усмехнувшись, спросил:
– У Чан, хочешь поехать со мной? Это не совсем соответствует правилам, но лучше мы предоставим этому неугомонному целую повозку, нежели кто-то из нас всю дорогу будет страдать от его общества.