На следующий день молодого господина разбудил не аромат аппетитных кушаний и не ласковые упрашивания слуг поскорее встать с постели, а яркие лучи дневного солнца, что просачивались сквозь полог и били в глаза. Стояла мертвая тишина. Еще сонный, похожий на призрака почившего от бессонницы человека, он уселся и непонимающе уставился на пустой стол. Не спавший нормально последние дни, он долго смотрел в стенку кровати и удивлялся: обычно его будили ни свет ни заря и тут же приносили завтрак. Руки наследника пару раз сжали подушку, которая провела всю ночь в его объятиях. Так, растрепанный и нахохлившийся, как драчливая птица, У Чан просидел какое-то время, затем упал на бок и прикрыл веки, предаваясь ленивым размышлениям: «Обо мне позабыли? Или… это я забыл, что уже трапезничал? Гм… А если я завтракал, то почему все еще нахожусь в кровати? В зале знаний учитель, наверное, негодует…» – забавно, но он все еще не понимал, что находится не на горе Хэншань.
Продолжая размышлять, он погрузился в приятные воспоминания. Ранний подъем давался наследнику с большим трудом, в одиночку привести в чувство сонного юношу было почти невозможно. Стоило на мгновение отвернуться, как У Чан тут же клевал носом. В его детстве бывали моменты, когда сил нескольких слуг было недостаточно, и воспитанник просыпал занятия Го Бохая. Тогда наставник заявлялся сам. Ребенку шести-семи лет подобное поведение еще прощалось, и молодой господин даже пользовался этим, прикрывая глаза в ожидании, когда благозвучный голос мягко начнет звать его. И тогда маленький У Чан сквозь ресницы мог пару мгновений полюбоваться подсвеченной утренним светом фигурой учителя и его теплой улыбкой. Однако в один из таких дней наставник не явился. Мальчик испугался, его посетила тревожная мысль: «Про меня позабыли?» Он поспешно собрался и пришел на занятия, хоть и с большим опозданием. Но кто бы мог подумать, что там его никто не ждет: наставника не то что не оказалось на месте, его весь день не было в поместье! Когда же они вечером увиделись, Го Бохай спокойно произнес: «Но если тебе неинтересны мои уроки, то в них нет никакого смысла. Если ты можешь опоздать, то почему я не могу? Впредь я буду заниматься своими делами, пока ты будешь занят своими, более важными». Хотя Го Бохай желал лишь проучить соню, его слова все равно врезались в память мальчика.
У Чан подскочил в холодном поту: это не его покои, а вчера днем они с учителем и Сянцзяном остановились на постоялом дворе «Спящий журавль». И раз учитель не пришел его разбудить, значит, наверняка ушел куда-то без него?
Наспех надев второй сапог, он выбежал в коридор второго этажа и пронесся по лестнице вниз. Пролетев несколько ступенек за раз, У Чан опешил. Среди людей, находившихся здесь, знакомого лица не обнаружилось, а те, кто встретил юношу грозным взглядом, были очень недовольны шумом, который тот издавал. «Получается, учитель действительно так поступил – ушел по своим делам?» Тот день из детских воспоминаний был последним, когда У Чан столь бестактно и неуважительно отнесся к наставнику и его занятиям.
Избегая хмурых взоров посетителей, У Чан вернулся на второй этаж. Подошел к комнате Сянцзяна, чтоб разузнать у него, куда мог отправиться учитель, но вовремя остановился. Воображение быстро нарисовало ненавистную картину, как лицо демона в ответ на вопросы наследника становится уничижительно-ироничным. Тогда он подошел к соседней двери, что вела в комнату Го Бохая, и постучал. Правда, ведь если там никого нет, то и открыть будет некому… У Чан все же решился толкнуть дверь и был приятно удивлен. На постели, укутанный в белое одеяло с головы до ног, словно снежный комочек, лежал человек. Виднелись лишь спокойное, умиротворенное лицо и пара прядей. «Получается, учитель, как и его ученик, проспал? Первый раз такое, надо же…» От этих размышлений на лице наследника заблестела улыбка, а в области живота защекотало.
Выглянув из-за двери, У Чан хотел было позвать Го Бохая, но не осмелился. Внутренний голос резко осадил его: «Нельзя, не дозволено!» – а затем тише добавил: «Зачем портить такой момент?»
У Чан знал, что не вправе войти в комнату наставника без разрешения, но его разум будто одурманили демоны. Нога сама шагнула через порог, и тогда он все же произнес:
– Учитель желает, чтобы этот ученик разбудил его? – но так тихо, будто бы нашептыванием снимал магический барьер с комнаты. Стоило У Чану спросить, будто у самого себя, как он уже сидел на полу у постели.
«Такие длинные и темные…» – подумал наследник, только заметив отбрасывающие тень ресницы наставника. Смоляные, они ярко контрастировали с нежным цветом кожи, а при каждом выдохе спящего легонько подрагивали. Затаив дыхание, У Чан наблюдал, как лучики солнца и выбившаяся прядь щекотали прикрытые веки Го Бохая, из-за чего его выражение лица казалось слегка напряженным.
«Это же надо так безмятежно спать. А если кто со злым умыслом зайдет в комнату? – Все же сжалившись, он протянул ладонь, чтобы убрать мешающую прядь с лица. – Неужели даже чужое присутствие его не тревожит?»
Но раньше все было совсем не так, это и поражало У Чана. Ему хорошо запомнилась пара раз, когда он видел спящего Го Бохая, – возможно, потому, что тогда юный ученик очень тревожился за него. Когда наставник засиживался допоздна и его начинало клонить в сон, У Чан замечал, как тяжело спится Го Бохаю: он постоянно ворочался, сведенные вместе брови выдавали волнение, а от любого шороха мужчина подскакивал, покрываясь испариной, будто чувствовал присутствие призрака.
Помолчав немного, У Чан едва слышно просипел:
– Учитель… – И оторопел: «Как он отреагирует, когда откроет глаза и увидит в своей комнате прямо перед носом ученика? Будет неприятно удивлен, это точно». Поэтому наследник быстро взял себя в руки и уже через мгновение тихо прикрыл дверь снаружи.
Спокойным шагом У Чан вновь спустился на первый этаж, подозвал хозяина заведения и сделал заказ. Выслушав молодого посетителя, мужчина удрученно ответил:
– Я, конечно, передам ваше желание повару, но, боюсь, он не в силах будет приготовить эти блюда. Все же они нам незнакомы.
Тогда наследник добавил несколько монет к тем, что дал хитрому дельцу ранее.
– Ох, ну мы что-нибудь придумаем, обязательно придумаем. Можете пока занять любой удобный столик.
У Чан двинулся было в сторону, куда указывал учтиво склонившийся в поклоне хозяин, да только когда он повернулся, величаво спускавшаяся по лестнице фигура в белоснежном одеянии застала его врасплох.
– Учитель! – так и сорвалось с его губ. С теплой улыбкой воспитанник пошел навстречу. – Вы уже проснулись!
Однако Го Бохай не выглядел столь же дружелюбно. Он не остановился поприветствовать ученика и сразу направился в обеденный зал, а по пути вдруг завел разговор:
– Когда я открыл глаза, то увидел, как ты покидаешь мою комнату…
По плечам У Чана словно пробежали мелкие насекомые. Он оторопел от стыда за свой проступок, но быстро решил сгладить недопонимание. В конце концов, не будет же наставник за такую шалость наказывать?
– Извините своего ученика, – обернулся без тени сомнения на лице У Чан. – Я ничего такого не хотел, не думайте плохо. Просто проверил, насколько крепко вы спите.
Однако, как показалось наследнику, оправдание не очень-то понравилось Го Бохаю.
– Без моего дозволения не делай так больше. – Обычно приятный низкий голос наставника прозвучал резко и глухо. Болезненное ощущение пронзивших все тело холода и жара заставило ученика вздрогнуть. И хотя взгляд Го Бохая значительно смягчился, какое-то время У Чан не мог и слова молвить.
Присоединившись к трапезничавшим в зале гостям, оба уселись за отдельный столик и переглянулись. Все же некий дискомфорт присутствовал. Наследник только открыл рот, решив взять инициативу в свои руки, как над ухом раздался фальшиво удивленный голос:
– Посмотрите-ка, кто тут у нас! Чего с таким угрюмым лицом в люди вышел? Еще и опухший, как простолюдин после перепоя. – Появившись словно из ниоткуда, Сянцзян окинул насмешливым взглядом поджавшего губы Го Бохая. – Вот от кого, а от тебя подобного не ожидал. А вы, молодой господин… – продолжил демон. Пренебрегая всеми правилами приличия, без зазрения совести он подвинул У Чана плечом и уселся за стол рядом с наставником. – Вас с наставником не добудились бы и злобные духи Диюя[35]! Мы же так и с наступлением первых морозов не прибудем в монастырь Опустивших головы, если во время каждой нашей остановки вы оба будете столько времени уделять сну.
Краем глаза Го Бохай заметил, как лицо У Чана медленно каменеет, и, спрятав руки в рукава и не поднимая головы, проронил:
– Веди себя потише и поменьше болтай.
Пара слушателей, которые только развесили уши, торопливо вернулись к еде. Хотя их резко вспыхнувший интерес можно было понять: из уст демона прозвучало громогласное название – «монастырь Опустивших головы». Никто напрасно не обсуждает прибытие в это священное место. Посетители без труда сопоставили описание наружности наследника клана У, его изображения на немалом количестве картин Севера и внешность сидящего прямо перед ними юноши. Вместе с ними трапезничает будущий бог! Если бы не та табличка на заведении с надписью «душа», которая от одних требовала тишины, а другим внушала уверенность, что их личные границы не будут нарушены, люди за соседним столиком уже подползли бы поближе, осыпая избранного просьбами и вопросами.
Сянцзян действительно сделался скромнее, но не от замечания Го Бохая, а от чего-то иного: он приложил ладонь ко лбу, как если бы испытывал сейчас нестерпимую головную боль. Точеное лицо демона не исказилось, но стало суровее обычного.
Теперь напротив У Чана сидели сразу два человека, которые явно были не в настроении, – Сянцзян и Го Бохай. Оба выглядели так, будто всю ночь не сомкнули глаз и сейчас им недоставало сил даже на споры и взаимные упреки. Молчаливая атмосфера вокруг стала тяготить наследника.