Украдкой глядя на уставшего Го Бохая, У Чан посетовал тихо себе под нос:
– Значит, сегодня я один хорошо выспался…
Бормоча наподобие ребенка, которому отказали в сиюминутном развлечении, он не вкладывал во фразу ни капли злого умысла, и тем не менее взгляд наставника на миг застыл.
Как раз в этот момент подоспели яства: хозяин постоялого двора вместе с поваром радостно объявили о готовности заказанных молодым господином блюд, немного поулыбались гостям, но тут же охнули от удивления:
– Вот беда, порций-то было заказано на двоих, а господ за столом трое!
Сянцзян окинул скучающим взглядом поданную еду и тех, кому она предназначалась. К удивлению хозяина заведения, никто за столом не стал ничего говорить после его замечания. Наставник и воспитанник молча взяли палочки, намереваясь приступить к еде, и пододвинули глубокие чаши поближе к себе, чтобы наполнить их наваристым бульоном из большого горшочка.
– Стоит принести еще? – нервно уточнил повар.
Едва демон захотел что-то сказать, прозвучал голос У Чана:
– Наш компаньон не голоден.
Тогда хозяин «Спящего журавля» со своим подчиненным оставили их. Но стоило им отойти, а наследнику взглянуть на поданные блюда, он удрученно плюнул:
– Все не то.
Го Бохай опустил палочки с выловленным кусочком мяса обратно в тарелку и с непониманием уточнил:
– Что такое? С супом что-то не так?
У Чан даже не знал, что ответить.
Конечно, все было не так, ведь заказанные им блюда – суп люйжоутан, который не так давно за семейным ужином ели глава, госпожа, он и наставник, и персиковые белые клецки в сахарной пудре, которые часто готовили на местной кухне поместья У, любимый десерт Го Бохая, – не соответствовали желаемому. У наследника, когда он молча взглянул на тарелку с обычным говяжьим бульоном и на рисовое печенье с кусочками нарезанного фрукта, словно кость поперек горла встала. Конечно, теперь У Чан не мог сказать, что именно не так, ведь узнай демон об истинной причине разочарования наследника, тут же от хохота упадет со скамьи на пол. Поэтому в ответ на вопросительный взгляд Го Бохая У Чан пробормотал:
– Я ошибся, все так.
Наставник вернулся к еде и ел так грациозно, что наследник тут же позабыл о провале с заказом. Его всегда восхищало умение учителя трапезничать, словно это была целая церемония, где он неторопливо вылавливал кусочки мяса и овощей, отправляя их в приоткрытый рот, бульон пил не через край, как многие в зале, а с помощью глубокой ложки. Видя, что блюдо все же пришлось Го Бохаю по вкусу, У Чан окончательно успокоился, как вдруг…
Черный рукав потянулся к центру стола, где стоял десерт. Наследник не успел сдержать порыв и одуматься, и в тишине раздался звонкий шлепок по руке демона.
– Что это значит? – стискивая кулак над столом, прошипел Сянцзян.
У Чан хотел было ответить, но, заглянув в глаза цвета грозового неба, осекся:
– Это не… не…
Сянцзян вновь сделался громким:
– Ты все же объяснись! Вначале решаешь за меня, голоден ли я, а потом и до этого треклятого печенья не позволяешь дотронуться. У тебя убудет, если я возьму одно?
– Ну раз треклятое, зачем оно тебе?!
Слова У Чана также прозвучали довольно громко, отчего Го Бохай потер висок и поднял взгляд на Сянцзяна. Назревал очередной скандал, о чем свидетельствовал недобрый прищур демона. Глубоко посаженные глаза и так никогда не источали тепла, а сейчас в них будто бы горел черный огонь.
Го Бохай молча пододвинул блюдце с угощением к Сянцзяну:
– Вот. Это всего лишь печенье, нечего так кричать друг на друга.
У Чан словно в рот воды набрал, но, стоило ему увидеть добрый жест наставника и хитрую ухмылку нечестивца, тут же вскочил на ноги. Порядком утомившийся от шумных попутчиков и все еще хмурый после утреннего инцидента Го Бохай не мог более спокойно наблюдать и, утратив все желание продолжать трапезу, отложил палочки. Сянцзян же, довольствуясь реакцией юнца, откусил кусочек печенья. Пережевывая с трудом, словно это не мягкий рисовый десерт, а камень, он обратился к наследнику:
– Что-то не так? Хочешь еще что-нибудь добавить?
Но У Чан не мог сказать, что именно было не так. В душе его бушевала гроза от одной только мысли: наглец знал, для кого десерт предназначался, и все равно устроил сцену. Но доказать это было невозможно.
Наследник присмотрелся к ладони демона, которая была испачкана крошками, и вспомнил одну интересную деталь. Она удачно пришла ему в голову, ведь У Чан уже начинал терять терпение, наблюдая за всем происходящим.
– Смотрю, твоя рана зажила, – произнес он без тени заботы в голосе.
Го Бохай насторожился:
– О чем ты?
– Три дня назад в городе кочевников он поранил руку, я видел, как она кровоточила.
– Вы оба заверили меня, что вызволение лошадей прошло спокойно и не о чем беспокоиться! – Переживания Го Бохая можно было понять: если условия для спасения украденных коней были столь неблагоприятны, что даже демон Тьмы поранился, тогда наверняка и наследник мог пострадать.
Новость явно разозлила его, но Сянцзян немедля заверил:
– Мальчишка ошибся – это была не моя кровь. Помнишь, маленький господин, что я тебе сказал тогда? Ты иногда слишком много думаешь. – Закончив, он, довольный собой, взял кусочек персика с того же блюдца, где лежало печенье.
Но все же У Чан был уверен, что ничего не выдумал, однако сказать ему было нечего. Он вышел из-за стола со словами:
– Извините, пойду соберу вещи. – И сразу же ушел.
Только сейчас Го Бохай обратил внимание, с каким озорством во взгляде демон провожает уходящего. Он тихо проронил:
– Для демона у тебя большой аппетит, не считаешь? Когда ты еще так уплетал смертную еду?
Сянцзян хлопнул его по плечу, также покидая зал:
– Ты тоже не довольствуешься росой, хоть и бывший небожитель.
Остаток пути до Туманного хребта был спокойным. Ни странных мест, ни опасных людей, втягивающих в нежелательные приключения. Вдобавок после того, как троица покинула постоялый двор «Спящий журавль», Сянцзян потерял интерес к спутникам, и ему совсем не было дела, как они проводят время без его язвительных комментариев.
Как раз сейчас экипаж подъезжал к необъятной долине, вид на которую закрывали горы. В отличие от северо-восточной части Поднебесной, где нескончаемо тянулись скалы, напоминая то павшего дракона, то змея, эти походили на десяток бесподобных великанов-солдат, выставленных будто бы на подъезде к императорской столице для устрашения всех и вся. Крепко застрявшие в земле и покрытые тысячелетними деревьями, головами касаясь облаков, они словно когда-то преграждали путь смертным. Картина завораживала.
Туман, о котором предупреждал молодой гонец Линь Цин, давно рассеялся. Горные великаны, окружавшие границы долины, отбрасывали большую непросветную тень на десяток ли вперед – у всех, кто проезжал мимо, создавалось впечатление, что солнце село. Если добавить клубящиеся по вершинам гор облака, застилавшие всю территорию Шутянь на каждый праздник, связанный с духами, то потерять дорогу и заплутать здесь среди лесов становилось невероятно просто. К тому же люди не обосновывались на таких крутых склонах, поэтому звери и всякая нечисть считали себя их хозяевами. Стоит смертному свернуть не туда, и какой-нибудь голодный тигр откроет на него охоту, а подоспевший мелкий демон не преминет подставить подножку.
Путники держали путь через расселину, и с каждым шагом им становилось все больше не по себе. Звуки, исходившие из леса, походили на чьи-то нескончаемые стенания. Отовсюду доносились тихие клокотание, чавканье и рычание. Го Бохай отодвинул бамбуковый полог на окне повозки и тихо обратился к ехавшему на коне рядом:
– Не отставай, меня охватило дурное предчувствие, как только мы ступили на эти земли. – Он обращался к У Чану. Затылок наставника обдало холодом. – Может, ученик оставит коня и вернется в повозку?
Однако в ответ наследник покачал головой в широкой шляпе. Белая газовая ткань доули сдвинулась, и из-за нее показалась теплая улыбка на молодом лице.
– Не переживайте, учитель. Тем более если Цзюя оставить одного, он может стать вновь неконтролируемым. Добавит нам неприятностей, если сорвется в лесную чащу.
И все же, несмотря на пугающую атмосферу, сердца путников постепенно успокаивало благородное величие дикой природы. Древние деревья, раскинувшие громадные ветви высоко над землей, очаровывали шелестом листьев. Было непонятно, сколько же в действительности лет этим лесам. Наверняка они от корней до самых верхов, как и все в округе, за многие тысячелетия пропитались духовной энергией некогда живших здесь небожителей. Вся эта территория – от великанов-солдат на подъезде до самой обители Опустивших головы на Туманном хребте – принадлежала им, небесным чиновникам. Оттого продвигавшиеся вперед утешали себя: случись что, к ним быстро прибудет на помощь какое-то божество.
Ничто не свидетельствовало о подступающей опасности из того, что было видно из-за приподнятого полога окна повозки, но Го Бохаю дышалось все труднее, голова его отяжелела. Возможно, это было связано вовсе не с внешним, а с внутренним раздражителем – с нежеланием подниматься на Туманный хребет вновь?
Пару столетий назад он бы и размышлять не стал о том, чтобы спуститься в мир смертных и посетить родную обитель. Поступок из прошлого перечеркнул все труды Го Бохая, как и труды тех, кто некогда его поддерживал, и тем самым навсегда отрезал ему путь к Туманному хребту. Его решение низвергнуться и отказаться от статуса божества до конца не смогла принять даже богиня ветров Лун Мэйфэн, что уж тут говорить о его земном наставнике. Измученный болезненными воспоминаниями, Го Бохай силился не строить догадок о том, что ждет его в конце пути, он старательно избегал этого мерзкого, но знакомого ноющего чувства. Чувства всепоглощающего стыда.
Стоило всем выйти из лона чащи, как их взорам предстал вид на бескрайнюю долину Шутянь. Слева – холмики с крохотными монастырями. Справа и вдали – грозные водопады. На горизонте – еще пара десятков великанов-солдат. Правда, оттого, что они были невероятно далеко, выглядели они крошечными, размером с кончик пальца. Вокруг возвышенностей медленно плавали плотные облака, да настолько низко, что казалось, они играли роль ступенек, по которым небесные чиновники спускались в этот мир.