Оказавшись в храмовом дворе, У Чан и Го Бохай попали в скопление людей, что примечательно – неместных. Взрослые, старики и дети; кто пришел один, кто с семьей – все не спеша поднимались из долины. Как раз недавно прошел Праздник драконьих лодок. Размашистое и шумное торжество на воде – хороший способ припугнуть злых духов. И чтобы задобрить высшие силы, еще какое-то время проживающие в низине продолжали молиться в обители и готовить рисовые угощения – цзунцзы[39].
Пока взрослые возжигали благовония, дети без присмотра бегали и хвастали друг другу новинкой на шее. Для такого юного возраста что игрушка, что защитный амулет – все веселье, тем более подаренные послушниками.
Гурьба ребятишек с задорным криком пробежала перед У Чаном, чуть не оттоптав ему ноги. Что уж тут говорить про его реакцию, когда даже Го Бохай немного растерялся. Среди сумятицы послышались знакомые голоса. Наследник поднял взор и увидел неподалеку Ба Циншана в компании сестры и двух барышень. Все четверо вели себя точно дети: пихали друг друга и смеялись, словно им было по пять лет от роду. Только У Чан хотел пойти дальше, как Шао Жоу, завидев его, помахала рукой. Ничего не оставалось, кроме как подойти и поприветствовать компанию.
Пока молодые люди болтали, Го Бохай загляделся на шестерых ребят, столпившихся вокруг послушника. У самых маленьких в ручках гремел игрушечный барабанчик с двумя подвесками-шариками. Дети перекрикивали друг друга:
– Брат Лао! Поймай меня!
– Нет, меня!
Перед ребятней стоял юный даос с глазами, спрятанными под повязкой. По всей видимости, слепота не стесняла его в движениях, однако малышне показалось, что он желает с ними поиграть. Со стороны это выглядело как издевательство, но никто не решался вмешаться. Вдобавок ни у кого не возникало желания подходить близко из-за раздражающего звона игрушек в маленьких ручках.
Ба Циншан подозвал У Чана и с беспокойством произнес:
– Этой ночью наши слуги остановились в городе, и на рассвете от них до меня дошел слух. Вчера вы были взволнованы, потому я не могу не рассказать: мне донесли, что ваш учитель лишь к утру поднялся на Туманный хребет.
Стоявший рядом Го Бохай не разобрал ни слова: звук, издаваемый игрушкой в руках ребятни, уже затянул его в тяжелое воспоминание.
– Поймай меня! Поймай!
Пока вокруг молодого даоса скакали дети, он скромно топтался на месте, не зная, что предпринять. Он решил задобрить ребятню, угостив сладостями, что завалялись у него в рукаве, однако, протянув ладонь, растерялся от насмешек: ни у кого не появилось желания взять предложенное. Наоборот, все заулыбались ему в лицо:
– Мы хотим поиграть! Покажи нам трюк, брат Лао!
– Да-да! Подпрыгни до неба, странствующий воин!
– Нет уж, что за чепуха – разбей вон тот камень! – Мальчик показал на нечто больше похожее на произведение искусства, нежели на просто камень.
Разодетые в шелка, с жемчужными украшениями в волосах, с нефритовыми подвесками на поясе – невооруженным глазом видно: родители баловали их, словно маленьких императорских наследников.
– Ну покажите уже, что умеете!
Схватив даоса за рукава, ребятня с радостными возгласами потащила его к храму с большим садом и причудливыми камнями. Одни окаменелости выглядели как стволы старого дерева; другие – как застывшая морская волна, и все со множеством отверстий. От легкого дуновения эти необычные украшения, именуемые гунши, сейчас тихо издавали мелодичные звуки.
Из здания раздался голос:
– Юный Лао, вы нам очень мешаете. – В дверях показался грузный мужчина. – Сделайте уже что-нибудь с детьми – уведите наконец подальше от храма, пока я не закончил с молодым господином!
Юноша в одеждах послушника Туманного хребта поднял доброе лицо и кротко улыбнулся бескровными тонкими губами:
– Простите, старейшина, мы сейчас же уйдем.
Мужчина проводил столпотворение взглядом и вернулся обратно. Не тратя время на прелюдии, он махнул паре других послушников внутри храма продолжать ритуал – постукивать по маленькому барабану, а сам плюхнулся перед яшмовым столиком.
На противоположной стороне небольшого помещения сидело семейство: мальчик шести лет с прелестными выразительными глазами, отец, чьи черты передались ребенку, и взволнованная мать. Только старейшина уместился поудобнее, как женщина вздрогнула, а сын выпрямил спину, сосредоточив все внимание на сухом лице говорящего.
– Ребенок, больше не отвлекайся на посторонние звуки. Наше дело очень важное.
В ответ малыш решительно кивнул, лицо его напряглось, а кулачки сжались сильнее. Однако в светлых, наивных глазах все равно горел интерес к происходящему.
– Итак. Советую дать ребенку созвучное с фамилией имя, это поможет ему привлечь удачу и преодолеть трудности. – Старейшина не отрываясь смотрел на лист с изображениями необычных повторяющихся линий.
Загибая пальцы, он про себя посчитал и произнес:
– Имя может символизировать чистоту и непорочность, однако не создавайте неопределенностей в его судьбе – пусть будет с простым, но зато понятным смыслом.
Женщина взяла супруга за руку и хотела было горестно охнуть, но сдержалась.
– Что же вы так, матушка, расчувствовались? – прозвучал вопрос от старейшины, который даже головы не поднимал, чтобы взглянуть на собеседника. – Все будет непременно хорошо, я напишу для вас рекомендации.
Сын также обратил внимание на родителей: обернулся и одарил их мягкой улыбкой, словно был того же мнения, что и господин. Однако отец и мать все равно были напряжены, хоть и старались это скрыть.
Гулкие звуки барабанов прервались, и мальчик бросил взгляд на широкую фигуру, нависшую над ним.
– Ребенок, ты же не забыл мои слова?
– Никак нет! – И мальчик без запинки процитировал наставление, пребывая в приподнятом духе: – Я, третий сын семейства Го, должен быть решительным на своем пути, внимать указам старших, а вознесясь, не жить прошлым и не нарушать всеобщую гармонию. Мой вклад – это четкое следование естественному порядку мира.
В детском взгляде ничего никогда не скроется, прямо как сейчас: с прошлых встреч третий сын семьи Го запомнил все сказанное старейшиной, даже повторил слово в слово, что вызвало у взрослых восторг, однако понять сказанное все еще не мог. Ребенок просто хотел порадовать отца и матушку.
Старейшина со вздохом махнул рукой:
– Молодец, тогда ты свободен. Можешь идти по своим делам.
От такого известия мальчик не сдержал радости. Восторженно пролепетав: «Я к бабуле», он почтительно поклонился взрослым и в мгновение ока упорхнул из храма. Однако далеко уйти не успел: во дворе он сразу отвлекся на синие лепестки растения.
Только его маленькая фигура пропала, послушники принялись собирать вещи, чтобы до сумерек успеть отправиться в обратный путь. Старейшина остановился у дверей. Какое-то время он наблюдал за детьми, что резвились неподалеку в каменном саду и продолжали изгаляться над юным братом Лао, совсем не замечая отпрыска семейства Го в шаге от храма.
– Ваш сын не последует моим наставлениям.
От услышанного матушка вскочила.
– Добрый и чуткий, цепляется за окружение, в какой-то момент он сойдет с выбранного пути по зову сердца – остается только молиться, чтобы он не натворил больших бед.
– Получается, выбор без выбора?
Мужчина благородного вида бросил нечитаемый взгляд на старейшину, и тот с особым уважением отнесся к решимости отца семейства, который приглашал каждого, кто хотя бы малость разбирался в судьбах и мог помочь.
– Увы. Достопочтенный Го, не подумайте плохого, каждый избранный Небесами на то и избранный. Молодой господин, как и другие, родился, дабы пройти уготованный ему путь, чтобы внести необходимый судьбе вклад. Конкретно его сущность не получится поменять. – Какое-то время оба молча смотрели друг на друга. – Ваша семья много поколений живет в таком прекрасном месте – на горе Юэхай. Думаю, вы понимаете: если в один из дней всевышние силы разбудят море и вытолкнут его за берега, ничего с этим не поделаешь.
– Это не отменяет того, что они действительно могут прийти за ним. – Светлый, но тяжелый взор достопочтенного вновь вонзился в старейшину.
– Верно. Если все же так произойдет, я постараюсь помочь вашему сыну, как и обещал ранее. Главное, не привлекайте к нему большего внимания.
Третий сын семейства Го ураганом пронесся мимо слуг. Через павильоны и дыры в старых заборах он миновал путь до внешнего двора поместья и уже стоял у громадной мастерской. Только он остановился, как неподалеку послышалась ругань:
– Сяоцунь, Ланъэр! Вам мало было прошлого раза? Хотите, чтобы снова попало розгой от бабушки?
Совсем молодая госпожа пыталась спровадить детей подальше, чтобы те не создавали лишний шум, но ребятня и не думала ее слушать: самые храбрые залезли на дерево и теперь с высоты глумились над своей старшей троюродной сестрой.
– А пусть попробует нас здесь достать! – кричали они ей сверху.
Еще пара малышей, переживавших за свои спины, пряталась за стволом. В клане Го проживал десяток семей. Соблюдая местные традиции, никто не покидал родовое поместье после свадьбы, потому у каждого тут было по паре-тройке дедушек, бабушек, теть и дядьев и вдвое больше братьев и сестер. Многие даже не выходили дальше внешнего двора, учились с личными наставниками и занимались важными делами на благо Востока прямо отсюда. Семейное поместье можно было назвать небольшим богатым городом.
Подойдя поближе, молодой Го заглянул в содержимое плетеной корзины троюродной сестры. Девушка не сразу заметила мальчика, отчего напугалась:
– Сяобай, Небеса! Вечно ты словно ветром принесенный!
Увидев на дне плетенки куколки шелкопрядов, обмотанные волокном, мальчик обрадовался:
– В мастерскую несешь? Давай помогу!
Однако сестра тут же подхватила корзинку и прижала ее к себе:
– Ты в прошлый раз так же просил, а по дороге все растерял. Не хочу больше гневить эту женщину.