Сяобай хорошо помнил тот летний вечер. В прошлом году шелкопряды оказались особенно прожорливыми и трудолюбивыми. Рабочие привезли первые коконы из тутового леса семейства Го на проверку, и мальчик вызвался помочь, однако поторопился и уронил корзину в грязь. Как ни вываривали волокна, образцы шелка были испорчены, и оттого Сяобай не прекращая плакал на коленях у бабушки, вымаливая прощение. Тогда-то троюродной сестре и попало – за то, что поручила такую ношу ребенку и не уследила. Но все же была еще одна причина, по которой девушка не купилась на невинное круглое личико младшенького: никого матушка главы семейства так не любила, как своего Сяобая; так тешила внука заботой, что у других детей с младенчества глаз дергался от зависти.
– Ладно, но при одном условии. – Сестра поддалась, смекнув кое-что. – После поиграешь с А-Синь из семейства Лун, она недавно приехала, и у нее здесь все еще нет друзей.
Сяобай на мгновение бросил недоумевающий взгляд на детей, сидевших на дереве: в сторонке стояла хрупкая девочка его возраста в притягательно ярком наряде. Каждый второй взрослый в поместье норовил назвать прибывшую на обучение А-Синь прелестным, не распустившимся цветком сливы и подружить детей. Однако самому Сяобаю это казалось необычным и странным: она ведь может играть и с другими, почему именно с ним?
Думать долго не пришлось. Только корзинка оказалась в его ручках, как Сяобай радостно кивнул и ринулся в мастерскую. Он тихо вошел через главные двери, и ему открылся вид на просторный зал. Тюки с тканью громоздились у стен. От висевших повсюду полотен с разными ткаными узорами рябило в глазах: там были и различные звери, разевающие клыкастые пасти, и символы удачи и благополучия. А этот тонкий аромат лаванды и льна! Сяобай так часто проводил время в мастерской, что вечно тлеющая курильница пропитывала его волосы и одежду. Перед сном он закрывал глаза, укладывался поудобнее и обязательно представлял, что вновь оказался здесь.
За ширмой у длинного рабочего стола с вещами возилась и ворчала женщина. Не выглядывая, кто там пожаловал, она самодовольно заметила:
– Пришел и даже не опоздал.
Обычно при виде хозяйки голоса местные про себя сетуют: «Сейчас снова поручит дел, что к утру руки не поднимешь, или к внешнему виду прицепится». В общем, человеком она была тяжелым и жестким, однако Сяобай очень даже обрадовался этой встрече.
– Бабуля! – Он подбежал, не забыв про корзинку. – Как вы поняли, что это я? Я ведь и звука не подал.
Перед ребенком предстала строгая особа: несмотря на возраст – надменный, но живой взгляд, ровные брови вразлет, длинная изящная шея.
– А что тут понимать? – усмехнулась женщина.
Довольствуясь наивностью внука, она отставила пиалу и пальцем отодвинула от края стола.
– Кто еще осмелится зайти в мою мастерскую, как в свои покои, а после истуканом будет стоять на входе, чтобы поглазеть на мои работы?
Сяобая нисколько не смущал ее пренебрежительный тон – привычная манера приветствия бабушки, после которой она обязательно оттает и ласково погладит его по голове.
Женщина окинула оценивающим взглядом внука, от красных сапожек до макушки с забавной прической в виде двух шишек, и вновь вернулась к пухлому личику. Глаза цвета ясного неба переливались ярче драгоценных камней, что женщина часто использовала в вышивке, а длинные ресницы беспрестанно хлопали. Сяобай через силу приподнял корзинку, улыбнулся, и его детские щечки раскраснелись. Строгость женщины оказалась повержена очарованием хорошенького малыша.
– Ай, да оставь ты их уже. Вот… – Она пододвинула ребенку стул и пиалу, от которой исходил сладкий запах варенья. – Твое любимое – из персиков. – А сама устроилась рядом и принялась перебирать волокна. – Рассказывай, что там отец с матерью опять удумали? Водят этих шарлатанов в дом, словно от них будет прок! Моя бы воля – и тех и других выпороть надобно.
Зачерпнув побольше варенья, Сяобай содрогнулся от услышанного.
– Бабуля, что вы такое говорите! Отец будет не рад вашим речам. С решениями главы не спорят. – Женщина цыкнула, но перебивать не стала. – Один из старейшин вызвался наставлять меня, пока родители не подберут хорошего наставника. Он лучший из всех, кто приезжал к нам. Сами же слышали его слова – я должен соблюдать «недеяние»[40] и посвятить себя всего даосизму, чтобы продолжать путь. Вот он и наведывается к нам.
Бабушка сочувствующим взглядом посмотрела на внука. После первого приезда этого старейшины Сяобай весь в учебе. И ладно, если бы со своими сверстниками учился, как держать кисть, трактовать поэзию или вовсе, пока учитель по живописи не видит, рисовать забавных животных с тремя глазами и шестью лапами, как все дети. Но нет. Каждый день мальчик в одиночестве корпел над старыми заповедями и прилагал немалое упорство, чтобы порадовать близких. Старшая госпожа Го не особо верила во всякие там отречения, а в предыдущий раз родителям прямо сказала: «Раз, с ваших слов, в будущем ребенка ждут тягости, так оставьте ему перед вознесением хоть какие-то хорошие воспоминания вместо толщи книг».
Но родители не послушали ее, и это разозлило женщину. Она кинула волокна куколки обратно в корзинку и обошла стол.
– Золотце мое, да ты послушай только себя! Шесть лет исполнилось, а речь не отличить от взрослого, совсем голову запудрили!
Сяобай лишь пожал плечами и беззаботно поболтал ногами. Взяв паузу, госпожа выдохнула, вновь вернулась к своему привычному образу, подошла к внуку и вытерла его щечку платком.
– Если бы твоя бабушка верила каждому монаху на пути, стояла бы она здесь? Эх, твой отец весь пошел в деда… Тому что ни скажи – постоянно ворчит: «На то воля Небес», «Значит, судьбой так положено». Словно я когда-то слушала его, конечно!
– А разве нет? – облизав ложку, поинтересовался внук.
– Слушала, да делала как считала нужным. – Госпожа окинула взором стены мастерской и погрузилась в воспоминания. – Если уж я и совершала ошибки, то знала, что они мои, а не веление всевышних сил. Поражение – мать успеха. – Женщина ухмыльнулась, заметив недоумение в глазах внука. – Посмотри, чего твоя бабушка добилась сама. У семьи Го никогда не было трудностей, на границе с Югом – персиковые сады и тутовые леса, под боком морская пристань, деньги рекой льются. Вдобавок все твои дяди и отец на службе у клана Луань. Но я все равно поступила по-своему – обучилась ткать особый вид шелка. Теперь каждый член семьи, правящий землями Востока, считает важным показаться в свете в моих нарядах.
Хоть Сяобай не знал таких подробностей, слова бабушки он принимал за чистую монету. Эта женщина никогда не скрывала, что истинно думает, и говорила напрямую, даже если это могло задеть чьи-то чувства. Другие взрослые постоянно в разговорах юлили перед третьим сыном семейства Го.
– Ой-ой! – Госпожа спохватилась, заметив неровный крой вывешенного у ширмы одеяния. Она отошла, и Сяобай о чем-то призадумался. Некоторое время ребенок молча сидел перед маленькой пиалой с вареньем, перебирая пальцами.
– Бабуля, а зачем к нам приехала А-Синь? Все так хотят, чтобы я с ней дружил.
Вопрос так и повис в воздухе.
Хотя это особо не требовалось, Сяобай старался порадовать отца и матушку – повторял за взрослыми и перенимал их манеру речи и поведение, однако все еще оставался ребенком. Понятное дело, что некоторых вещей в силу возраста всецело осознать он не мог. Зато бабуле всегда было что сказать.
Перед тем как обернуться, госпожа Го выругалась пару раз про себя: выражение ее лица отражало то, что она хотела бы передать родителям внука. И уж после раздался ее голос:
– Разве она тебе не нравится? Хорошая ведь девочка.
– Хорошая, – повторил за бабушкой Сяобай, но от женщины не укрылось то, что он был другого мнения.
Она давно предвидела этот разговор. Сняв наряд со стойки и одним движением разложив его на столе, она украдкой взглянула на внука и довольно хмыкнула:
– Не нравится, значит. Вот и славно.
– Ой, ну я же так не говорил! – встревожился Сяобай. – А-Синь красивая и хорошо воспитанная…
На ребенка сейчас без смеха было не взглянуть: сидит и пыжится, подбирая слова, чтобы не выглядеть грубияном. Госпожа умилялась:
– Как говорят взрослые, но есть но. Ты, мое золотце, говори как есть, если хочешь услышать от меня честный ответ.
Долго Сяобаю собираться не пришлось, тут же все выдал:
– Бабуля, она странная! Вечно ходит в окружении десятка слуг! Ни с кем, кроме меня, не желает общаться, а еще… Она постоянно подглядывает за мной, пока я занимаюсь в храме! – Сяобай невозможно зарделся, даже стал походить на маленькую красную редиску в белом платьице.
Продолжая возиться с одеянием, госпожа Го сделала вид, что не заметила этого.
– То, что Лун Синь приехала к нам, – не более чем политика. – Задумавшись о том, что сказала, она пояснила: – Проще говоря, это искусство налаживания связей. Семья Лун отвечает за торговые пути на Севере, и твой отец давно желал укрепить эти отношения. Поэтому, когда ты родился и стало известно, что тебе суждено вознестись, родители А-Синь сами предложили ее кандидатуру.
– Я все равно не понимаю, бабуль. – Сяобай облокотился о стол и подпер голову руками. – Кандидатура? В друзья?
Женщина повторила за внуком – с улыбкой придвинулась и оперлась на стол, смяв под собой ткань. И после прошептала:
– В невесты.
– Фе-е-е-е! – вскрикнул Сяобай, изобразив гримасу отвращения и высунув язык.
Как и другие мальчишки, он в этом возрасте не имел особых притязаний на противоположный пол. Единственное, что он знал с малых лет: девочек нельзя обижать, как делом, так и словом.
– Лучше я, как дядя, дослужусь до военачальника! Так и пользы больше будет от меня, и никаких Лун Синь!
На самом деле это были просто слова.
Покладистый ребенок, что ни попроси, исполнит без капризов, – разве не радость для родных? Однако именно это смущало старшую госпожу: она понимала, что в один из дней внук пойдет навстречу двум семьям, даже если к юной А-Синь так никаких чувств и не испытает, а до нее бабушке дела не было.