Старшая из клана Го смотрела на внука и все думала: «Уж лучше пусть побыстрее вознесется, чем такая беда», а после сообразила – раз родители не поговорили с сыном, не объяснили ему вовремя, что да как, то можно и не сдерживать себя.
– Забудь про дядю. Он хороший человек, но не менее упрямый, чем твой отец, – вот же принесла в этот мир двух баранов! – Госпожа присела рядом и нежно провела ладошкой по щеке ребенка, убрав выбившуюся прядку за ухо. – Если хочешь знать – без любви и еда голод не утоляет, даже если то будет красивая особа с подносом редких угощений[41]. Вряд ли ты поймешь это в ближайшее время. Чем старше становишься, тем больше смысла обретает это чувство. Что-то начинаешь считать долгом, что-то частью себя, но все это объединяет одно желание – прикасаться.
Сяобай не отводя глаз слушал бабушку, даже рот не удержал закрытым, а та все продолжала говорить, не смекнув, что ребенок воспримет этот образ за чистую монету.
– Помни, время может стереть все. Не растрачивай свое тепло почем зря…
Неожиданно дверь в мастерской с грохотом закрылась. Из коридора с тканями вышла молодая женщина, что бросила на пол рулон ткани.
– Мама! Вы… Вы же знаете, как важно сдружить… – Она взглянула на Сяобая и не стала договаривать. – Глава будет гневаться.
– Тц! Плевать я хотела на его торговые пути с Севером. Пусть только попробует передо мной появиться! – Госпожа Го манерно махнула рукой на ворвавшуюся в разговор младшую дочь. – Пупок не развяжется гневаться мне в лицо? Хм!
– Помяните мои слова, мама. Накличете вы беду.
Пока две дамы фыркали друг на друга, разбирая полотна, Сяобай зачерпнул еще ложку варенья. Качая ногами, мальчик долго размышлял над услышанным, как вдруг увидел белоснежный мужской халат на подставке: внимание привлек узор облаков, из-за которых выглядывали заснеженные верхушки гор; когда бабушка с тетей сновали туда-сюда, ткань колыхалась и создавала впечатление плывущих облаков.
Сяобай приподнялся и воскликнул:
– Бабуля, хочу такой же!
Глава 47. Часть 2. Божественный ребенок должен следовать Дао
Спустя четыре года
Из-за дверей послышался ласковый голос:
– Сынок, как ты там?
Ответа не последовало, однако в то же мгновение двери аккуратно отворили слуги, и порог переступил ребенок лет десяти. Высокий рост и безупречная осанка выдавали в нем члена благородного семейства. Мальчик волновался и то и дело путался в своих длинных рукавах, но, не желая подавать виду, быстро спрятал руки за спину.
– Сяобай, подойди же чуть ближе, дорогой.
Ребенок послушно сделал несколько шагов и поднял на родительницу взгляд, полный кроткой нежности. Внимательный наблюдатель легко распознал бы сквозящие во всем облике Сяобая силу и непоколебимую твердость, редко присущие детям.
Матушка растроганно охнула. Ее сын был прекрасен в небесно-синем наряде, украшенном золотым жемчугом.
– Ну как я вам? – взволновался он. – Все ли так, как вы задумывали?
Госпожа не сдержалась и прикоснулась ладонями к юному лицу.
– Словами не передать – так похож на отца… Помню, на тридцатилетие он тоже надевал такой наряд. Вы оба – красавцы!
Хотя Сяобаю только что нанесли торжественный макияж, он не стал уворачиваться, даже наоборот – положил ладони поверх матушкиных.
– Будет вам, смущаете.
Глаза госпожи заблестели.
– Все еще не снял траурное украшение? Три года ведь прошло.
Сяобай кончиком пальца коснулся скромной нефритовой заколки в волосах и едва слышно вздохнул. Нарушая хрупкое единение матери и сына, в зал вошла юная госпожа в сопровождении нескольких слуг. Сяобай кивнул ей в знак приветствия.
– Кстати, когда отец и родители Лун Синь вернутся? – обратился Сяобай к матушке. – Мы же не начнем праздновать день рождения наследницы Луань без них?
Пару лет назад Восток гулял целый месяц: в правящем семействе родился первенец. Народ гудел так, что только глухой был не в курсе. Сегодня же к юной наследнице в имение клана Луань съехались родня и приближенные, чтобы пожелать процветания, удачи и хорошего здоровья девочке. Туда же отправились достопочтенные Го и Лун. Как же не поглазеть на процесс предсказания, когда ребенку предлагают на выбор разные вещички! Люди всех сословий с замиранием сердца ждали новостей, в чем преуспеет наследница, а советники клана издали приказ – праздновать до утра, словно первый день весны на дворе.
– Не переживай. – Матушка отступила, и слуги в тот же миг бросились поправлять макияж молодого господина. – Задержались немного в дороге, с кем не бывает.
Как прибудут, мы с отцом тотчас огласим твое официальное имя.
– Вы решились?! – Сяобай обрадовался так, что глаза его заблестели, как ночное небо.
Госпожа счастливо улыбнулась, и на ее округлых упругих щеках появились очаровательные ямочки, добавившие и без того прекрасному облику девичьей прелести. Глядя на них, Сяобай печалился, что у него не так – просто не понимал, что его лицо со временем вытянется, скулы очертятся, а ямочки окажутся не к месту.
– Ну все-все! – Матушка отпустила слуг и жестом пригласила будущую невестку подойти ближе. – Проверю, все ли за столом правильно подали, твой любимый люйжоутан должен быть идеальным. Пообщайтесь пока.
Лун Синь проводила госпожу глубоким поклоном, а после повторила за ней: махнула слугам, и те без лишних вопросов отошли на приличное расстояние.
– Поздравляю, – бесстрастно произнесла она.
– Было бы с чем, – в тон ей ответил Сяобай.
Хмыкнув, Лун Синь добавила:
– Скорее бы ты вознесся и не мозолил мне глаза своим смазливым личиком.
– Да, поскорее бы, чтобы не видеть твоего жабьего взгляда.
Го Сяобай и Лун Синь пристально уставились друг на друга, словно две птицы, воюющие за территорию. Правда, выдержки детей хватило ненадолго: ноздри мальчика забавно раздулись от едва сдерживаемого смеха, а у девочки дернулся уголок губ. Оба громко расхохотались.
Если между ними когда-то и было недопонимание, сейчас оно сошло на нет, стоило им пару раз поговорить по душам. Дети из знатных семей, лишенные возможности выбирать, с кем связать свою жизнь, они могли надеяться лишь на то, что их показная неприязнь друг к другу заставит родных отказаться от этого союза.
– Я желаю тебе скорейшего вознесения от чистого сердца: с первой встречи со старейшиной ты только этого дня и ждал, поздравляю с новым именем.
Они были одного возраста, однако Лун Синь вела себя как старшая сестра. Сяобаю такое положение вещей нравилось, и он не противился, даже слегка подыгрывал ей. Они уже покинули зал и шли по коридорам, разговаривая о том о сем.
За четыре года уклад жизни юного господина не поменялся: он занимался учебой, иногда наведывался в класс других детей семьи, чтобы послушать преподавателя по искусству, болтался вечерами в мастерской. А когда родители подобрали сыну учителя, старейшина больше не появлялся в поместье Го. Сейчас Сяобай и лица его не узнал бы, зато наставления этого человека и тревога родных хорошо отпечатались в воспоминаниях.
– Знаешь, А-Синь, родители переживают за меня куда сильнее, чем за обоих моих братьев.
– Правда? Они ведь готовятся сдать чиновничий экзамен?
– Да. Без этого экзамена им не получить и самой мелкой должности при дворе правящего клана. У меня куда меньше земных проблем. Как думаешь, со мной что-то не так?
Девочка внимательно посмотрела на растерянного Сяобая и осторожно на мгновение сжала его прохладную ладонь горячими тонкими пальчиками:
– Не бери в голову, это же родители! Они всегда такие. Ты очень способный, быстро учишься, легко запоминаешь наставления. Все будет хорошо.
– И все же это странно… Чтобы смертные пеклись о будущем бессмертного? Они ищут гармоничное имя, благополучные числа, приглашают разных монахов… Старейшина просил их прекратить. Родителям пригодилось бы его наставление: «Воздержание от деяний – лучший способ не нарушать чужие судьбы».
– В первую очередь ты их любимый сын, а уже во вторую – будущий небожитель, Сяобай. К тому же после вознесения вы больше не увидитесь. Их можно понять, не тревожься попусту.
– Понимаю. – Голова мальчика поникла под тяжестью горьких дум. – Мне больно думать об этом, как бы я ни старался. Но хоть они и говорят мне, что лишь хотят облегчить мою судьбу после вознесения, ведь на мои плечи ляжет часть ответственности за Поднебесную, я не могу отделаться от мысли, что ими движет нечто иное.
– Ты пытался поговорить с ними о своих подозрениях? – поразмыслив, уточнила Лун Синь.
– Отвечают, что то, насколько благополучно будущий бог Го будет выполнять свой долг, зависит от родителей. Поэтому они хотят сделать все, что смогут.
– По голосу слышу – ты им не веришь. Твое сердце чует беду.
Мальчик заглянул в глаза маленькой госпожи Лун и, пожалуй, впервые заметил, как они чисты и прекрасны.
– Ты очень хорошо знаешь меня, А-Синь…
Мимо беседующих сломя голову пронесся слуга, и тогда оба, будто очнувшись ото сна, огляделись. Оказывается, они дошли до главного двора поместья, совершенно не заметив этого за разговором. Здесь вовсю кипела работа: госпожа велела заменить стулья и сервиз на более дорогие, поскольку вот-вот приедут важные гости. Сама она стояла перед павильоном и тщательно проверяла все, что проносили на пир. Когда сын заметил матушку в заботах, слова сами сорвались с уст:
– Может, после у нее поубавится хлопот и волнений.
В ожидании прошла пара часов. Все уже изрядно устали и проголодались. Музыканты клевали носом на сцене, дети развалились на кушетках, поедая виноград. Прогуливаясь по красочному залу рядом с ломящимся от яств столом, Лун Синь незаметно таскала закуски для себя и Сяобая.
Чтобы совсем не сойти с ума от скуки, дети вышли на улицу поиграть. Взрослые постепенно тоже уселись в небольшой круг и предались разговорам обо всем, что только на ум приходило.