– Так вы тоже были сегодня в городе? – уточнил Ба Циншан.
Теперь все стало еще запутаннее, вдобавок в непривычно потухших глазах наследника Юга выглядело так, словно У Чан избегает его. Ба Циншан был почти прав, хоть причины ему не были известны, он с рождения замечал мельчайшие изменения в поведении людей. Хватало одного беглого взгляда, одной попытки уйти от ответа или неловкой улыбки, и он уже понимал, что человек нечестен с ним.
У Чан видел, что молчание лишь сильнее запутывает паутину вокруг них троих. Юноши попытались разобраться в сложившейся ситуации: наследник клана У признался в своей оплошности; бывший советник дома Луань твердо заверил, что все было именно так. Однако неловкую атмосферу было не так просто развеять. Тушь сомнений уже попала на бумагу. А тут еще Ба Циншан испытал неловкость, что перед ним оправдываются такие люди:
– Ха-ха, не стоит, все в порядке. Я просто хотел принести извинения, поскольку завтра с сестрой уеду в западный Сичжун и у меня еще долго не будет шанса объясниться с вами.
У Чан отставил ведро с водой в сторону.
– Что-то случилось?
– Там будет видно, – ответил Ба Циншан. – Это не семейная поездка. Сегодня вечером один из послушников доставил конверт с просьбой о помощи от начальника местного округа.
– И что же там? – В этот раз интерес Мэн Чао был искренним, однако сам он все еще смотрел на молодого господина семейства Ба свысока.
– Сложно понять, в чем суть проблемы. Местные утверждают, что это старое проклятье некоего оскорбленного божества, а отчет городского лекаря говорит об обратном – вспышка эпидемии. Решим на месте, какого характера помощь жителям Сичжуна необходима.
У Чан вспомнил, что только завтра им расскажут о каких-то там тонкостях общения с духами и обращения с артефактом Туманного хребта. Так как можно было отправить неподготовленного на неизвестное задание? И если бы он сегодня выбрал провести вечер в компании Ба Циншана, то не задавался бы таким вопросом. Некоторые детали все еще ускользали от его внимания: наследник Юга отличался от своих товарищей опытом, наличием духовной силы. Даже серебряную подвеску получил раньше остальных. Вещица давно была при нем и настолько слилась с его энергетикой, что – будто так и было задумано – отводила от себя взгляд.
Юноши еще немного обменялись любезностями и наконец решили разойтись по своим дворам. Перед уходом Ба Циншан предостерег товарищей, чтобы те использовали артефакт Туманного хребта в особых случаях, и удалился с фонарем в руках. У Чан отжал белье и закинул его себе на плечо.
– Ну? Так и будешь тут стоять? Иди проспись, тебе еще госпожу утром провожать, – обратился он к Мэн Чао.
Товарищ ничего не ответил. Только когда У Чан свернул на каменную тропинку, он услышал:
– Глупый ты, Чан-Чан. Она уже уехала.
– С чего это глупый?..
Какое-то время наследник шел вперед, а когда обернулся, то уже никого не увидел. Зато немного погодя заметил под крышей одного павильона среди плотной темноты две прижавшиеся друг к другу черные фигуры. Расстояние между людьми разного роста было таким неприлично малым, что у наследника после неистового сна разбушевалась фантазия, и огонь вновь вспыхнул в его груди. У Чан и хотел бы поверить, что это всего лишь пара деревьев откинула странную тень, а ему все привиделось, да только его слуха коснулась неразборчивая речь. Сухой мужской голос нашептывал что-то, после чего раздалось нежное порхание женского. И хотя подозрительных томных звуков от этой парочки не исходило и вроде бы оба вели себя прилично, они все равно выглядели как воркующие по весне птички.
Подобное скорее встретишь в большом городе, и то за редким исключением, а здесь все же был монастырь со своими устоями. Разве послушники не отказывались от всех благ смертной жизни, чтобы ступить на эту священную землю? А У Чан еще днем восхищался, глядя на то, как местные аскетично ведут быт! Голова наследника разболелась от негодования и смущения. Он цыкнул и отвернулся.
Глава 52. Прошлое не зачеркнуть одним росчерком кисти
Утром у главных ворот монастыря наследников Юго-Запада встретила группа людей, прибывших издалека. Пятеро в широких темно-нефритовых халатах, сопровождаемые охраной, поклонились Ба Циншану и его сестре и со всеми почестями предложили помощь их наставнику. Господин Юй Фу с первого дня знакомства создавал у окружающих впечатление несколько несерьезного, падкого на лесть человека. Однако в данную минуту он довольно вдумчиво поприветствовал встречающих. Своим слугам за спиной Юй Фу не позволил сбросить тяжелую ношу и потребовал спустить вещи к снаряженным повозкам.
– Все же, что тут ни говори, это политика, – произнес один из наблюдавших в стороне.
Недалеко от ворот монастыря, у большого ветвистого дерева, листья которого падали на деревянную крышку колодца, также собрались люди. Пока в западном павильоне избранные Небесами внимали каждому слову брата Лао, который вел лекцию об опасных видах духов, их наставников разместили в летней беседке, чтобы те испробовали чай и побеседовали. Постное мероприятие, где лишь единицы были открыты к разговорам. Поэтому, увидев мимо идущих наследников клана Ба во главе с господином Юй Фу в строгих монашеских одеждах, все с надеждой ухватились за эту соломинку и сейчас наблюдали из-под тени пышно распустившегося зеленого клена.
– Сичжун – бывшая столица Запада. Много лет прошло, обиды похоронены под толщей могильной земли. Зачем было отправлять сюда кого-то из местного управления? Еще и не абы к кому обратились за помощью. Бьюсь об заклад, что здесь что-то нечистое делается, – холодно заключил один из наставников.
Го Бохай тоже подошел посмотреть на происходящее у ворот. Его интересовало не то, что творится в мире между людьми, а услышанное в разговорах название города. Все же Сичжун занимал немалую часть его воспоминаний, и сейчас, взглянув на чиновничьи одежды людей, почтительно предложивших наследникам спуститься вместе с ними к запряженным коням и повозкам, он ощутил горечь, поднявшуюся из глубин души. Глупо было полагать, что запавшие в память детали прошлого останутся прежними. Да и что именно он желал увидеть? Го Бохай сам до конца не понимал, просто поддался наитию и еще раз посмотрел вслед уходящим. На этот раз его взгляд столкнулся с чужим. Словно птица, ударившаяся о кристально чистую и замерзшую гладь водопада, он не знал, как именно реагировать: игривый взор, направленный на него, полыхал изнутри опасным огнем, точно как если бы его хозяин желал сорваться с места и поразить мужчину одним ударом.
– Ох, – также заметив этот взгляд, поразился человек рядом с Го Бохаем, – эта барышня с вуалью на лице только что недобро посмотрела на нас!
Наставница избранных Шао и Фань со звуком трепыхания крыла птицы развернула один из своих вееров:
– Скорее на вас, уважаемый. Не стоило так громко о политике разглагольствовать.
Наставники вернулись в летнюю беседку. Их слуги обновили чай и поставили на стол жареный соленый арахис и засахаренные фрукты. Взглянув на скромные угощения, пара господ поникла: все было не так, как дома, столы не ломились от яств, к которым они, вероятно, и не притронулись бы, а эти блюда, приготовленные для них в местной столовой, подавались строго определенными порциями – на каждого гостя столько-то цяней еды.
Когда ароматный напиток разлили и его медово-ореховый вкус растаял на языках господ, они вернулись к разговорам.
– Если избранных будут впутывать в политику, это может навлечь на смертных беду. – Мужчина, который снова поднял эту тему, был наставником Мэн Чао. Говорил бы на его месте кто другой, это восприняли бы как некую зависть, что не его ученика встретили с такими почестями. Но именно этот господин имел полное право рассуждать об этом.
На востоке принято считать, что будущий бог с рождения не принадлежит никому: ни Небесам, ни Поднебесной. Но ни в коем случае не стоит вмешивать избранных в дела смертных. Никакая армия не выстоит против такого бессмертного, равно как маленькая кучка муравьев против сапога господина. Если избранный поднимет божественное оружие на слабых, это ни к чему хорошему не приведет. Перевернется необходимый для мироздания ход событий, нарушится гармония.
– Когда-то народы Юга и Запада нарушали этот негласный запрет, и что получили?
Все за столом прекрасно понимали, о чем господин по фамилии Лю пытается сказать. Помимо войны, земли двух народов долго истязала нечисть. Поговаривают, что даже на границе объявлялся монстр, отбрасывающий тень в несколько чжанов на разрушенный им город. Чем больше людей пожирала тварь, тем больше становилась. Страшно и подумать, что такое можно когда-либо увидеть вживую.
До обсуждения господами этой легенды Го Бохай и не думал начинать трапезу, но сейчас выпил пиалу чая залпом. Наставница двух прелестных барышень, к которой все обращались Мяо Цзе, заинтересованно слушала господина Лю. Взяв пригоршню жареного арахиса в ладонь и пережевывая орешки по одному, она произнесла:
– Почему вы так уверены, что тут замешана политика? Сичжун процветает и вот-вот станет административным округом Юго-Запада, чтобы освободить столицу от вороха дел. Со стороны выглядит как проявление обычной вежливости. Все же молодые – наследники дома Ба.
Господин Лю резко прервал трапезу:
– Вы правда не знаете или делаете вид?
Мужчина оказался весьма прямолинеен. Он говорил мягко, но выражение лица скорее походило на лик каменной скульптуры – в меру строгое, в меру исполненное сострадания. Го Бохай видел в нем стальной стержень; наставница барышень – ворчливого мужчину в возрасте; а учитель юношей Бань и Цюань – чересчур праведного человека. Сложно сказать, хотел ли господин Лю своим уточнением поставить даму в неловкое положение. Скорее не любил поддерживать интриги в праздных беседах.
– Вы родом с Юго-Запада? – уточнил он, приветливо улыбнувшись.
– Ах, вы об этом. – Мяо Цзе прервала трапезу, отряхнув ладони от шелухи. – Вы верно полагаете, однако видите ли, какая ситуация: я действительно мало что знаю. Юные годы я провела в далеких странствиях со своим наставником и, когда наши дороги разошлись, еще долго не возвращалась в родные края.