– Зачем вы так? Этот ученик сильно перепугался! Вы не ранены?
Ответом послужила кровь, что вытекала из порванного когтями демоницы сапога. В суматохе Го Бохай не придал этому значения, но сейчас, когда опасность миновала, почувствовал ноющую боль. У Чан, как переполошившаяся курица-наседка, тут же приподнялся, вглядываясь в алое пятно на земле, и угрожающе скрестил руки на груди.
– Учитель? Дайте я… – У Чан потянулся было все осмотреть, но пострадавшую ногу резко отдернули. Обескураженный ученик уставился на не менее растерянного учителя. Бледные скулы Го Бохая чуть тронул румянец то ли смущения, то ли гнева.
– Не позволите помочь?
Го Бохай рывком поднялся и отчеканил:
– Я сам.
Бум! Бум! – раздались глухие удары из сундука, вынуждая всех собравшихся подойти ближе. Мать и сын боязливо переглянулись и вопросительно взглянули наставника. Получив дозволение, Хунь Сяо, нервничая, поднял крышку, едва не ободрав свои тонкие пальцы, и из беспросветного пространства на молодого человека кинулась красная тень:
– Милый мой гэгэ!
Го Бохай успокоил молодого человека:
– Не переживайте, на этот раз это настоящая Ань-Эр.
Перед тем как отправиться на призрачную свадьбу, У Чан и Го Бохай обсудили происходящее и придумали простой, но действенный план. Наставник поведал о своих подозрениях относительно подлинности Ань-Эр, и тогда ученик превзошел учителя, предложив поместить на время дух невесты в сундук из особенного персикового дерева. Го Бохай нанес на сундук запирающие и расширяющие печати, дабы он надежно закрывался, выглядел небольшим и вмещал взрослого человека.
Наблюдая счастливое воссоединение жениха и невесты, У Чан хотел бы гордиться собой, но что-то все никак не получалось. Наставник как тогда его не похвалил, так и сейчас не спешил. Казалось, он даже обернуться не желает, чтобы взглянуть на ученика.
Близились рассвет и время прощаний. Две влюбленные души стояли под отцветшим сливовым деревом, держась за руки. Наконец Ань-Эр коснулась лица Хунь Сяо и решилась заговорить первой:
– Не печалься так, гэгэ. Уверена, у нас еще столько жизней впереди! Мы обязательно встретимся. Эту же проживи достойно, стань благородным, образцовым мужем, сдай экзамены и продолжи дело отца, как хотел. Помнишь, что я говорила тебе?
Молодой человек тихо пробурчал:
– Ради любимых небожители спускаются в мир смертных, а демоны становятся на праведный путь.
– Сделай так, чтобы я не печалилась, присматривая за тобой.
Какое-то время сваха молча созерцала, как молодые прощаются, а после взглянула на наставника, проверявшего заклинание на плененных демоницах.
– Что же это такое, даочжан[73]…
Го Бохай перебил женщину, подняв на нее взор:
– Не стоит так меня называть, простого «наставник» достаточно.
Женщина устало продолжила:
– Никак не пойму, зачем же этим демоницам понадобилась Ань-Эр?
Наставник тоже звучал измотанно:
– Мягкий климат и чистая вода позволяют выращивать лучшую сливу, а мягкий свет живых учащает пульс мертвых. Эти демоницы получают человеческий облик, воруя тела усопших, и подпитываются энергией ян от их живых близких. Не стоит переживать, мы всех поймали, а значит, они больше вас не побеспокоят.
– Какой же скромный, хоть и талантливый господин! Вы не позволили заглянуть в вашу судьбу, но я уверена – она у вас яркая. Тем, кто не отворачивается от чужих бед, Небеса всегда благоволят. Поэтому сами в скором времени и без моей помощи встретите человека, который сделает вас счастливым.
У Чан, стоявший уже долгое время с кислым лицом, навострил уши. В голове прозвенели слова Лун Синь.
Го Бохай же решил закрыть эту тему раз и навсегда:
– Спасибо за заботу, но этого наставника не волнуют заботы смерт… подобные вопросы. Я всего лишь исполняю свой долг.
Никто не обратил внимания на запинку, поскольку произнес он это с легкостью, так что поверили все, кто его слышал. Не ожидая, что учитель скажет что-то еще, У Чан застыл.
– Все, что мне причиталось судьбой, я уже давно получил.
«Лун Синь?» Наследник раздраженно отвернулся и больше не слушал никого.
Молодые у сливового дерева посмотрели в сторону ожидающих.
– Пора, – заключил Го Бохай.
Первые солнечные лучи позолотили небо и, скользнув ниже, ласково коснулись призрачного тела Ань-Эр. Пару мгновений девушка стояла в ореоле света, окутанная легким утренним туманом, и с щемящей нежностью улыбалась возлюбленному. После чего закрыла глаза и исчезла, так легко и незаметно, будто стала частью ветра, играющего с волосами плачущего Хунь Сяо.
Пойманных демониц ждала иная участь: по правилам Туманного хребта, их должны поместить под стражу до прихода небесных чиновников. Судить нечисть могли только небожители: ни у заклинателей, ни у избранных, ни у простых смертных не было такого права.
Утомленные разыгравшейся драмой члены семьи Хунь в сопровождении наследника клана У и его наставника вернулись в усадьбу. Сваха тут же бросилась искать свою верную преемницу. Го Бохаю пришлось сообщить ей о том, что Лун Синь всегда была духом-защитником их семьи. Юная Лун явилась из талисмана-фигурки, вырезанного из персикового дерева. Чистая и светлая душа, она всем сердцем хотела хоть немного помочь свахе и ее родным. И когда несчастья покинули их дом – пропала и она.
У госпожи Хунь не было времени даже на то, чтобы расстроиться этой новости, ведь ее сын как никто другой нуждался в ее поддержке. Наставник и воспитанник не стали утруждать семью и отправились в ближайший постоялый двор, чтобы наконец отдохнуть. Они почти не разговаривали, и сон, если его можно было так назвать, у обоих вышел отвратительный.
Вечером следующего дня наставник и воспитанник отправились к семье усопшей невесты. По дороге Го Бохай поделился с учеником своими подозрениями: он был уверен, что семейство Ань еще до гибели Цзяоюнь заключило сделку с демоницей, отпрыском семиногой паучихи, чтобы обрести влияние, богатство и выдать дочь замуж в хорошую семью. У Чан не хотел верить, что родители могут обречь свое дитя до конца жизни делить тело с нечистью, пусть даже ради ее блага. Однако уже на месте оказалось, что наставник был прав. Отец и мать действительно стали жертвой обмана дочери паучихи, о чем свидетельствовала демоническая отметка на тыльной стороне ладони.
Го Бохай связал их так же, как демониц, и допросил. Госпожа Ань, жалея о содеянном, рассказала, как все было. Сваха всегда плохо относилась к невзрачной тихоне Цзяоюнь, а бедственное положение ее родителей ухудшало ситуацию. Властная и авторитарная Хунь Чу часто обижала девочку, а однажды, застав ее в объятиях своего красавца А-Сяо, отхлестала по щекам и высказала все, что о ней думает. В тот вечер младшая Ань-Эр вернулась домой и сообщила родителям, что не хочет больше жить.
– И вы от безысходности решили просить покровительства в мире демонов? – неожиданно тихо спросил Го Бохай. Он видел, что женщине тяжело дается рассказ, и решил помочь.
Не обращая внимания на других своих детей, что перепугались незнакомых гостей, господин Ань дернулся в путах и злобно выпалил:
– Она сама к нам пришла, эта тварь. Во сне явилась супруге и дочери, обещала помочь, вот они, безмозглые, и согласились! Да и куда было деваться? Спуталась с этим смазливым дурачком. Кому она после него нужна… Ай, жена!
Женщина, возмущенная беспардонностью главы семейства, пнула его со всей силы, но тот не унимался:
– Что я сказал не так? Нос воротят, вроде как мы им не ровня, а как дочерей чужих портить, так это можно?
Потерявший дар речи от услышанного У Чан потянул учителя за рукав, намекая, что им пора. Но Го Бохай узнал еще не все, что хотел:
– Когда вы поняли, что все вышло из-под контроля?
– Когда этот ублюдок отказался жениться на ней. – Господин Ань покачал головой. – Цзяоюнь ему потом созналась, а он струсил. Сказал, что такой нечестной ценой ему брак не нужен. Интересное дело! Когда она была не чета ему, смуглая и неказистая, он души в ней не чаял, а тут… Красивая богатая демоница, мол, ему не нужна! Ему ту Ань-Эр подавай!
– И дочь семиногой паучихи окончательно завладела телом вашей дочери?
– Не сразу, – раздался хриплый голос госпожи Ань. – Наша девочка сопротивлялась изо всех сил…
– Но глупая смерть Цзяоюнь не остановила демоницу, и та стала приходить к развратнику Хунь Сяо, требуя посмертного брака? – закончил фразу за отца семейства наследник.
Го Бохай знал, что У Чан никогда не отличался особой чувствительностью, но в этот раз слова ученика прозвучали как-то чересчур жестоко.
– Замолчи! – резко осадил он удивленного наследника. – Твои слова неуместны.
– Это же прав…
– Хватит! Мы уходим. Сейчас же.
Го Бохай освободил смертных и, оставив им защитные талисманы на случай, если дочери паучихи решат отомстить, вышел из дома. Он молча проверил привязанные к коню путы с демоницами, стараясь не смотреть на расстроенного ученика.
– Наставник, – неуверенно позвал У Чан, и голос его, глухой и безжизненный, поразил Го Бохая, – взгляните.
У Чан протянул руку и закатал рукав, за которым скрывалась надпись: кто-то воспользовался артефактом Туманного хребта, чтобы передать сообщение.
– «Немедля явись мне на помощь, засра…» – Читая иероглифы, наставник не стал озвучивать последнее и поднял взгляд. У Чан же пояснил:
– Послание от Бань Лоу.
Судя по грубому требованию, оно было уже не первым. Однако заговорить об этом наследник почему-то решился только сейчас. Го Бохай взглянул на демониц, которых должно было доставить на Туманный хребет, – те оживились в надежде, что получится сбежать.
– Он в близлежащих горах застрял, – прервал размышления наставника У Чан. – Возьмите Цзюя с собой, конь только задержит меня. Я в силах один помочь Бань Лоу.
На пару мгновений повисла тягучая тишина. Го Бохай с грустью смотрел на ученика и не знал, что сказать. Наставник так и стоял, пока У Чан, не глядя на него, вложил в узкую ладонь маленький сверток с пилюлями.