Сянцзян толкнул У Чана и Го Бохая во тьму, возникшую в мгновение ока за их спинами. Вот только в портал вошли трое: мимо наследника прошмыгнула демоница. Оказаться в густой мгле с потерявшим сознание учителем на плече и видящим в темноте врагом – скверная ситуация. У Чан не спешил ступать вперед.
– Верни даочжана! Он мне нужен! Если не преподнесу его матушке – все было зря! – Расстроенный голос звенел то здесь, то там. Невозможно было определить, с какой стороны нападет нечисть. – Я младшая дочь, мне всегда все доставалось последней! Хоть раз в жизни я должна доказать матери, что достойна ее признания! Но если закончится буйство нечисти, я потеряю и силу, и возможность! Я хочу…
– Перехочешь… – еле слышно произнес молодой голос.
У Чан аккуратно уложил повисшую голову наставника себе на плечо и ощутил легкое прикосновение сбивчивого дыхания к шее. Пальцы наследника судорожно впились в узкую талию.
– Я скорее стану несравненным владыкой царства демонов, каких еще ни нечисть, ни небожители не знали, и отдам за учителя свою жалкую жизнь, чем посочувствую тебе!
Духовная сила артефакта высвободилась, и он вспыхнул прямо на поясе наследника. Вокруг учителя и ученика уже рос защитный барьер, когда вопящая демоница накинулась на них. Но сделать ничего не успела: заклинание Сянцзяна, как в прошлый раз, развеялось, и все трое оказались неподалеку от логова. Там уже развернулось красочное сражение. Тьма окружила местность плотным кольцом, а с неба с громким свистом падал град стрел Света. Этой ночью Сянцзян стал чуть могущественнее Лян Фа. И хотя разница в силе была невелика, он наслаждался редким случаем, гоняя небожителя по лесной чаще.
Поддерживая голову учителя, У Чан осторожно положил его на землю. Убрал сбившиеся темные пряди с прикрытых век. Не в силах видеть лицо этого достопочтенного бледным и безжизненным, он обернулся, и глаза его были полны гнева. Паучиха тем временем топталась вокруг барьера. Настроение ее странным образом переменилось, стоило им посмотреть друг на друга. Она с ликованием объявила:
– Я же не хотела убивать этого даочжана, но ты вынуждаешь. Когда вытяну остаток его жизненных сил по духовной нити – заберу с собой. Тебе же не нужно мертвое тело твоего учителя? Вот именно, иначе что ты с ним будешь делать? А мне он и такой подойдет, чтобы объясниться перед матушкой.
От ярости, раздирающей кожу и кости наследника, он ударил кулаком о землю, и внезапно возник раскол. Вот только возник он не на земле, а на безлунном небе. Черное полотно захрустело, как весенний лед над головами спящих рыб.
У Чан понимал, какую именно технику использует паучиха, – обычно таким способом совершенствующиеся делятся с ранеными товарищами силой для залечивания опасных ран. Но тут ее… крадут! Не перерубить духовную нить демоницы в кратчайшие сроки – все равно что подписать наставнику смертный приговор: вначале он утратит свое бессмертие, а после и жизнь. От этой мысли У Чана затрясло. Он молча вынул Байшан и шагнул за барьер.
Трещины меж облаков походили на морщинки исказившегося от ненависти лица избранного. С каждым его вздохом они разрастались, предвещая появление чего-то свыше. Наконец демоница сделала первый ход: пробежав по дуге, она пустила паутину в наследника. Однако, столкнувшись с острием Байшана, та клочками осыпалась к ногам У Чана.
– Духовное оружие? – удивилась паучиха. – Ты же еще неокрепший щенок, как только смог пройти испытания хозяйки металлических вод?
Вместо ответа наследник бросил на говорящую особый, несколько звериный взгляд. Черные глаза тигра приобрели холодный желтый оттенок, и казалось, что в глубине его души проснулось нечто страшное. Над серебряной макушкой юноши мелькнула вспышка: молния несколько раз изогнулась и ударила неподалеку от демоницы.
Погода разительно переменилась. Опустившийся ветер втянул деревья в танец, листья и соринки подняло в воздух и закружило, а небо зарычало густыми, безудержными раскатами. Изменения не могли не напугать врага У Чана. И наследник решил нанести удар. Впервые Байшан в руке У Чана ощущался послушным и сверхлегким – в момент взмаха и вовсе казалось, будто меч сам ведет хозяина. Но характер сражения все же не изменился: несколько раз столкнувшись с наследником в ближнем бою, паучиха хитро держала дистанцию.
– Ученик даочжана, ты так и не понял? Чем дольше ты за мной бегаешь, тем быстрее слабеет твой наставник. Просто смирись.
Грудь У Чана будто обвили стальными прутьями, отчего удары сердца походили на толчки вырывающегося из клетки зверя. Наследник обернулся к неподвижному телу на земле. Чувство, что эта картина теперь будет всю жизнь преследовать его, если срочно ничего не предпринять, задушила У Чана. Ноги сами повели его к учителю.
– Правильно, попрощайся с драгоценным даочжаном, – обрадовалась было демоница. Однако стоило ей увидеть, что планирует сотворить избранный, она смешалась. – Ты… ты же еще неокрепший щенок, куда… Выше головы прыгнуть решил?!
У Чан же, не обращая внимания, сел перед телом учителя в позу для медитации и выставил ладони к небу. В вопросе работы с собственной энергией он и правда был зелен, еще и нередко халтурил на практике. Но иметь дело с чужой духовной силой для него было все равно что за раз научиться плавать в бездонном беспокойном море. Одна ошибка, и толща соленой воды поглотит рискнувшего. А в ситуации с Го Бохаем они оба пойдут ко дну.
Демоница нервно вышагивала вокруг защитного барьера.
– Ученик, послушай!
Как и у наследника, у нее оставалось всего несколько вариантов: биться честно или самой разорвать духовную нить. Стоит избранному за нее ухватиться, и тогда уже он сможет вытянуть из паучихи силы. Такого она допустить не могла.
– Давай… давай, может, поможем друг другу?! Этот даочжан ведь такой себе наставник. Он совсем не заботится о тебе и твоих чувствах. В Лидуне, когда ты не хотел позволить той стерве поднять руку на наставника, что он сделал? Отругал тебя! А на Туманном хребте, когда ты ждал его поддержки, как он поступил? Предал!
У Чан даже глаз не открыл.
Это взволновало паучиху: разве не правду она только что сказала?! Так почему ученик никак не реагирует? Более не раздумывая, она разорвала духовную нить, и в ту же секунду наследник схватил ее и дернул на себя. Демоницу притянуло к защитному барьеру. Упираясь, она походила на собаку, которую тащат за поводок.
– Отпусти! Отпусти!
Услышав это, У Чан только больше сосредоточился. Украденные духовные силы Го Бохая переливались от паучихи к ученику, сотрясая каждую клеточку его тела. В какой-то момент избранного пробрала дрожь: то от невыносимого жара, то от пронзительного холода. Лоб покрылся испариной, а сознание помутнело.
Раскол в небе увеличился и стал походить на необъятную серебряную паутину. Ветер подхватил вырванные с корнем деревья. Повсюду появлялись грозовые смерчи, сметающие все на своем пути. Едва ли после случившегося У Чан смог бы вернуть все как было.
Ресницы юноши дрогнули, и он поднял веки. Однако ожидаемого не увидел – лицо Го Бохая по-прежнему было бескровным. Тогда наследник разорвал связь с духовной нитью и коснулся ладони учителя. Приложив два пальца к тонкому запястью, У Чан сам стал походить на мертвеца.
Наследник подхватил тело учителя, и паучиха пустилась наутек. Тут и там безобразные куски земли кружились в вихре, с неба то и дело падала, извиваясь, молния. В страхе перед стихией демоница замешкалась, попятилась назад. И вдруг провалилась в черный портал. Десяток костлявых рук ухватил ее за лапы.
– Нет! Господин! Молю, мы же все одной крови! Почему вы так равнодушны ко мне?! – И ее силой уволокли внутрь.
Все это время Сянцзян стоял с ликующим видом и наблюдал, как безобразные скелеты держатся за трепещущую демоницу. Тьма растворилась прежде, чем они успели хоть что-то сказать в бледное лицо.
– Отбрось переживания. – Демон подошел к защитному барьеру и, не зная, что вообще произошло, иронично заметил: – С ним правда ничего не случится… Не лишишь же его бессмертия так просто.
Но он позабыл, что Го Бохай не бог войны, а все его последователи давно похоронены, а храмы разрушены. Сянцзян словил на себе пронзительный взгляд желтых глаз. У Чан выпрямился, и голова наставника безвольно упала ему на грудь.
– Не говори так, – прошептал он, прильнув к плечу учителя снова. – Он не может… – Но конец фразы горечью застыл на языке.
Пальцы У Чана вцепились в светлые одежды, и через мгновение он склонился над неподвижным лицом. Оно будто застыло восковой маской – жизнь не выдавали даже трепетавшие от сильного ветра ресницы.
В детстве наставник мог легко успокоить воспитанника, всего-то проведя ладонью по мягкой щечке. Слезы высыхали, и плакать У Чану больше не хотелось.
– Учитель… Я провинился, – в который раз произнес он до боли знакомые слова и коснулся бледной кожи. Но хрустальные капельки из его глаз не переставали падать на лицо Го Бохая.
Раньше наставник мог подбодрить воспитанника, ущипнув его за ухом.
Не зная, что еще сделать, чтобы разбудить учителя, У Чан протянул было трясущиеся и холодные от страха пальцы… Но не выдержал и уткнулся в грудь Го Бохая. Под гомон грохочущего неба он разразился криком:
– Если он умрет!..
– Не говори глупостей! Думаешь, бессмертие так легко отобрать? – раздраженно перебил наследника Сянцзян и снова поймал на себе злобный звериный взгляд.
Поток духовной энергии немыслимой мощи обрушился на демона: ноги его вдруг стали ватными, и он нехотя упал на колено под этой тяжестью. Не понимая, что происходит, он поднял глаза.
У Чан вцепился в тело наставника, как сторожевой волк, – чуть ли не зубами.
– Если он умрет… Ты первый ответишь за это. Я уничтожу все, до чего руками дотянусь! Все, кто когда-либо ждал этого дня, захлебнутся собственной кровью!
Три мира в одночасье замерли. В каждом прогремел своеобразный знак о пробудившейся силе будущего бога. В царстве демонов – ураган, который, только налетев, скашивал все на своем пути. Спасаясь, нечисть хотела было бежать в Поднебесную, но не смогла пересечь грань.