— Я предлагаю прекратить дискуссии, — сказал Тиррал. — Пойдем по этой дороге. Как далеко — посмотрим.
— А потом с помощью уже продемонстрированного способа найдем еще какую-нибудь, — ухмыльнувшись, заявил Тарплидав. Таресида прыснула. Тиррал смерил их угрюмым взглядом и пошел вперед.
Против мрачных ожиданий молодого Тара дорога и не думала заканчиваться. Она шла по границе леса, то приближаясь к хребту, то отдаляясь от него, чистая и ровная. Через определенные промежутки на обочинах стояли парные стелы характерной формы — мерные гномские камни. Их поверхность густо усеивали разнообразные значки. Ни Бомбар, ни Рри не знали, что они означают.
— А было бы здорово прочитать, что тут написано, — ни к кому не обращаясь заявил Тарплидав, разглядывая очередной такой камень. Рри на скорую руку перерисовывал изображения на камне.
— Вряд ли нам это помогло бы, — заметил Бомбар. — Мышление гномов было слишком уж образным. Притом, если это дорожный указатель, а не, например, молитва о легком пути.
Когда уже начинало смеркаться, дорога как по заказу вывела их на полянку, идеально подходившую для устройства лагеря. С горы сбегал ручей, под редкими пышными деревьями удобно было расположиться на ночлег, а в центре камнями был выложен круг. Костер разожгли именно там — Бомбар и Рри быстро приготовили нехитрый ужин. Как ни странно, особой усталости не ощущалось, хотя прошли они сегодня довольно много. Дорога давала силы, объявил Бомбар и тут даже Тарплидав не нашелся, чем возразить. Действительно, идти по ней было удивительно легко.
— Странно все же, что никто до сих пор не обнаружил эту дорогу, — заметил Тиррал, закончив ужин. Уже темнело, все собрались вокруг костра — даже Пургонда пока оставили, хотя Лондруппа сидел рядом с ним. Старик был мрачен, сидел неподвижно, как статуя, завернувшись в свой дырявый плащ. То сверлил взглядом землю, то косился на братьев и на Тиррала. На других почему-то не смотрел, даже на столь интересовавшую его раньше Энолиду.
— А ничего странного, господин Тиррал, — ответил ему Бомбар. — Заметьте, с каким трудом мы ее нашли — и то лишь благодаря помощи нашего уважаемого проводника. — Последовал поклон в сторону Пургонда, тот его проигнорировал. — Я уверен, что дорога эта с кряжа не видна. Видите, что почти везде он над нами нависает — оттуда, думаю, кажется, что лес подходит к самой горе. То есть случайно на нее выйти невозможно.
— А вот почему она по земле идет? — спросил Тарплидав. — Гномы, они ведь подземные жители.
— Не совсем подземные, — ответил ему наставник. — Их основные поселения действительно находились под землей, в пещерах. Но путешествовать они предпочитали на поверхности земли.
— Смешно представить себе гномов, которые ради того, чтобы сходить в гости к соседям копали бы тоннель от Торквата до Птичьего кряжа, — ехидно заметила Таресида.
Тарплидав пожал плечами.
— Всегда говорят, что гномы жили под землей. Логично предположить, что там они проводили все время.
— Ты вот живешь в доме, но иногда почему-то из них выходишь и тоже прогуливаешься по открытой местности, — продолжала ехидничать его сестра. Тарплидав не стушевался.
— Если бы я в одном большом доме и жил, и работал, и гулял и развлекался — разве я бы строил такие широкие и удобные дороги?
— Да ты бы вообще ничего не строил, хоть где живи.
Тарплидав вздохнул и ничего не ответил. Видимо, спорить с сестрой посчитал себе дороже.
Глава 20. Признание
Таресида посмотрела по сторонам, словно выискивая, к кому еще прицепиться. Взгляд ее задержался на Тиррале.
— Неужели уважаемый господин Тиррал так и не расскажет нам всем о целях своего похода? — последовал вопрос, заданный подчеркнуто уважительным, чуть ли не подобострастным тоном.
— Всему свое время, уважаемая Таресида. Напомню, что я совершенно не настаивал на том, чтобы вы или кто-либо присоединились к нам.
Тарплидав ухмыльнулся, но промолчал. Тиррал понял, что начинает закипать. Таресида могла вывести из себя кого угодно.
— Но ведь вы же понимаете, что мы все сгораем от любопытства. Да я же не за себя прошу, а за моего брата. Неужели он так и сгорит, не утолив свою честь?
— Честь не утоляют, — заметил Тарплидав, но сестра не обратила на него внимания.
Тиррал не успел ответить.
— Я так думаю, — вступил в разговор Рри. — Здесь все дело в доверии. Вопросы чести — очень важные вопросы и в большинстве случаев они лежат выше всех прочих. Но бывают и исключения.
— Какие исключения? — раздраженно спросила Таресида. Маг в качестве собеседника ее явно не устраивал.
— Самые разные, — спокойно отвечал Рри. — Я так думаю, что уважаемый наставник Бомбар сможет вспомнить несколько случаев, когда благородный господин поступался своей честью ради дел, которые считал более важными.
Расположившийся со всеми удобствами и прихлебывающий чай Бомбар кивнул.
— Действительно, такие случаи были. Взять хоть Прунтиала, его история положена в основу замечательной книги «Вдохновение», приписываемой Дурму. Этот Прунтиал, принадлежавший к одной из знатнейших фамилий Арданчуата, будучи оскорблен своими товарищами, не стал требовать от них немедленного удовлетворения, так как надвигалась война. Когда она закончилась, выяснилось, что все оскорбившие его убиты или умерли от ран и болезней, а сам он остался цел и невредим. Но так как честь его все еще требовала восстановления, то он был вынужден решать этот вопрос через храм Моря в Бурране. Там в вопросе разобрались досконально. Само оскорбление состояло в том, что Прунтиала обвинили в карточном мухлеже, в то время как он играл честно. На него наложили епитимью — не играть два года, два месяца, два дня и два часа. Хотя он и возражал — его оскорбили и на него же и епитимья, но боги решили так, а судиться с ними — себе дороже. Делать без карт ему стало нечего, он поехал куда-то на Север и совершил там великие подвиги, а вернувшись в Столицу женился.
— Занимательная история, — пробормотал Тиррал.
— Однако мы отвлеклись, — снова заговорила неумолимая Таресида. — Я напомню, что описанная ситуация отличается от нашей. Там сам оскорбленный решал, что ему делать. Здесь — не так.
— Почему это не так? — удивился Тарплидав. — Во первых, я не оскорбленный. Победил меня господин Тиррал честно, хотя и необычным способом. Если бы он отказался дать мне реванш — тогда да, это было бы оскорбление. Но он не отказался — просто отсрочил его и я решил последовать за господином Тирралом, куда бы он не отправился и получить требуемое сразу по истечение его иных обязательств.
— Да, ваш брат прав, — добавил Бомбар. — Ситуация тут следующая — занят иными делами тут не оскорбленный, а иное лицо. То есть, уважаемый господин Тиррал. И законы чести решают вопрос в его пользу — его отказ от немедленного удовлетворения законного права господина Тарплидава как оскорбление рассматриваться не может.
— Немедленного! — воскликнула Таресида. — То есть тут возможно промедление. Каково оно? Ведь уважаемый господин Тиррал может гулять по этим горам до начала зимы, отговариваясь какой-то неведомой нам необходимостью. В какой момент мой брат окажется оскорбленным?
Бомбар задумался.
— Видимо, — медленно проговорил он. — Этот момент наступит, когда господин Тарплидав определит, что цель уважаемого господина Тиррала не важнее, чем удовлетворение его задетой части.
— Но ведь чтобы решить это, нужно знать эту цель? — напирала Таресида.
— Да, пожалуй, — согласился Бомбар.
Большая часть компании с интересом следила за диспутом. Только дети начали потихоньку клевать носом, да Пургонд продолжал рассматривать землю.
— Значит уважаемый господин Тиррал должен об этой цели нам рассказать!
— Не обязательно, — возразил Бомбар. — Здесь нет строгой регламентации, но общий порядок таков — господин Тарплидав должен следовать за уважаемым господином Тирралом вплоть до прояснения его цели, или! — здесь наставник поднял палец, реагируя на подавшуюся вперед Таресиду. — До того времени, когда его терпение иссякнет и он поймет, что в ближайшее время ничего он про эту цель не выяснит.
— И что тогда? — полюбопытствовал Тиррал.
— Тогда господин Тарплидав может вести себя двояким образом, — разъяснил Бомбар. — Либо он, доверяя вам и продолжая высоко ставить лежащую перед вами цель откладывается от вашей компании и ждет, когда вы освободитесь, либо производит конвертацию, то есть наносит вам публичное оскорбление, примерно равное своему, накопившемуся к тому времени. Таким образом дело переходит в ведение самого уважаемого господина Тиррала. Либо он откладывает удовлетворение своей чести — что будет являться доказательством серьезности его цели, либо вызывает господина Тарплидава на поединок — и тогда этот поединок засчитывается дважды, как инициальный для одного и как реванш для другого.
— Во как! — поразился слушавший во все уши Чандруппа. — А скажите, уважаемый наставник Бомбар, если в этом двойном поединке победит уважаемый господин Тарплидав, будет ли господин Тиррал иметь право на реванш?
— Конечно!
— А наоборот?
— Если победа окажется за уважаемым господином Тирралом? Тогда первое дело — по которому поединок рассматривается как реванш — будет закрыто, а по второму право на реванш будет уже у господина Тарплидава.
— То есть, теоретически может сложиться ситуация, при которой мы с господином Тирралом будем драться вечно? — осведомился Тарплидав.
— Да, это так называемая цепная ситуация, — пояснил Бомбар. — Лет сто назад такое выяснение отношений между Порвасолом из рода Поров и Диргаботом из род Диров продолжалось без трех месяцев семнадцать лет. Насколько мне известно, это рекорд.
Впечатленные, путники замолкли. Потом снова подала голос Таресида.
— И все же, мне хочется знать, сколько еще мы будем вот так ходить за уважаемым господином Тирралом?
Тарплидав хмыкнул.
— Бомбар же ясно тебе сказал — пока у меня