Кэл нахмурился, пытаясь разобраться в увиденной аномалии. Постепенно, по мере усиления света, он начал понимать, что находится на дне каньона. Видимые им с обеих сторон тёмные полосы были без сомнения каменными стенками каньона. Из-за темноты он никак не мог определить расстояние до них. Точнее, мог, но его разум упорно отказывался принимать то, что видел. Каллум вертел головой, пытаясь скорректировать перспективу.
И тут его челюсть медленно отвалилась — пробившийся сквозь щель в облаках слабый солнечный свет наконец заставил принять реальность. Высота отвесных стен каньона была не менее семи километров, а возможно, и больше. Сам же каньон имел ширину никак не меньше пяти километров в поперечине.
От осознания размеров этого величественного природного образования у Кэла закружилась голова. Он был в Гранд-Каньоне несколько лет назад, чётко отыграв всю туристическую рутину: сплавился по парочке рек, поднялся по не особо сложному склону и пересёк пропасть по верёвочному мосту.
Но то, что он видел сейчас, настолько больше, что у него вырвался истерический смешок. Увиденное потрясало.
— Где мы? — шёпотом спросил он.
— Тебе уже сказали, мудень, — усмехнулся Донбул. — Мы в аду, мистер. Мы в аду! Ну или на Загрее, что, в общем-то, то же самое.
— Нет, — сказал Каллум, — нет, нет и нет. Это невозможно.
Ему не нужно было просматривать файлы Аполлона для этого: Загрея являлась экзопланетой, немного больше Земли размерами, но с такой же тонкой атмосферой, как у Марса, делающей невозможным нахождение воды в жидком виде. Эта планета находилась на расстоянии в три астрономические единицы от звезды А, тройной звёздной системыАльфы Центавра. Когда космический корабль Орион замедлился в системе Центавра, даже шли разговоры о возможности терраформирования этой планеты, которые так и остались разговорами — намного дешевле построить вторую волну космических кораблей и отправить их дальше к звёздам для поиска более подходящих для проживания людей экзопланет.
— Ну что? Всё ещё считаешь, что сможешь вытащить нас отсюда? — усмехнулась Фолувакеми.
* * *
Печально вздохнув, Юрий окинул взором зону природной катастрофы, которую представляла собой квартира Каллума, и сморщил нос, частично от вида царящего там погрома, частично из-за гнилостного запаха, исходящего из кухни.
— Шеф, этому Каллуму что, не хватало денег на уборку?
— Очевидно же, что нет, — хмыкнул Альстер.
Стоя посреди комнаты, Кохей и Юрий наблюдали, как два технических сотрудника Корпорации прокладывали себе путь среди разбросанных вещей к маленькому белому блоку управляющего комнатой искина.
— Скопируйте всю память, — сказал Юрий. — Рассортированные по степени важности файлы должны быть у меня на рабочем столе через два часа.
— Да, сэр. Будет исполнено, сэр, — отозвались сотрудники.
Альстер прошёл через гостиную, стараясь не наступать на валяющиеся на полу коробки из-под пиццы. Множество коробок из-под пиццы.
— И как в него столько влезло? — удивлённо спросил Ямада.
— Здесь было много людей, — ответил Юрий. — И да: Каллум не стал наводить тут порядок, поскольку знал, что его ожидает поездка в один конец.
— Значит, именно тут он и спланировал всё со своей командой?
— Скорее всего. Но это не имеет большого значения.
— Тогда что мы тут забыли, шеф?
Юрий поморщился, не в силах вразумительно объяснить чувство, что он что-то упускает. Что-то важное, дающее возможность Каллуму вдоволь посмеяться над ним. После стольких лет работы в безопасности Альстер стал особо чувствителен к таким вот штукам. В конце концов, он родился, вырос и получил образование в России, где все без исключения граждане замышляли что-то коварное против правящего ими неэффективного и коррумпированного правительства.
Теперь, работая в Сопряжении, Юрий старался научить сотрудников, выросших в совершенно другой атмосфере, впитанной им с молоком матери российской подозрительности. Он требовал от них искать, проверять всё, даже кажущиеся незначительными отклонения от матрицы стандартного поведения объекта.
До пришествия Юрия сотрудники Корпорации, стремящиеся отыскать кого-то, не выходили из офиса и не охотились за ними. Они просто сидели и ждали, пока алгоритмы распознавания лиц не находили подозреваемого в видеопотоке с одной из уличных камер. Но даже обнаружив его, не бросались в погоню, оставляя эту работу полиции. Максимум, что они могли сделать, — только направить одного из автоматических дронов отслеживать перемещение объекта.
Именно эта косность и являлась причиной столь бурного карьерного роста Юрия. Анализ, агентурная работа и сбор данных — всё то, в чём традиционно были сильны выходцы из спецслужб России, позволяло ему чувствовать себя единственным зрячим в этом королевстве слепых.
Ровно до вчерашнего дня. До появления этого проклятого Каллума Хепбёрна. Клятый ассенизатор не встраивался ни в одну из привычных Юрию схем. Его мотивацией не были жадность, идеология или религия. Он не был психически больным и даже не являлся наркоманом. Он не хотел править миром.
Каллум был всего лишь влюблённым и отчаявшимся человеком. А ещё, что гораздо хуже, он был умным и решительным. И не боялся рисковать.
— Вот скажи мне, дружище Кохей, — произнёс Юрий, обводя рукой разгром в квартире, — не кажется ли тебе, что мы что-то капитально упускаем?
— Не-а, — отмахнулся тот. — Мы ведь всех уже задержали. Что тут может пойти не так?
— Да всё что угодно! — возмутился Альстер. — Ты не забыл, что уже разок считал, что всё кончено? А потом бдыщ — мы нашли Фила Мюррея. Кто бы его спас, если бы ты руководил операцией?
— Он сам бы себя спас, шеф! Он уже почти прожевал тряпку, которой ему заткнули рот! Он позвал бы на помощь!
— Ага. На складе, где только роботы.
— Там ежедневно бывают сотрудники, которые этих роботов чинят! И вообще, как только Каллум реализовал свой план, прыгнув в портал, мы бы сразу поняли, что что-то тут не так!
— Ты опять оправдываешься, Кохей. Хотя должен был обдумать свою ошибку и понять, что к ней привело. Чтобы больше не повторять.
— А я и обдумал. И твёрдо уверен. Все арестованы. Дело закрыто.
— Давай порассуждаем вместе, — сказал Юрий. — Смотри сюда.
Он показал на большую фотографию в рамке на стене. В углу фото была видна дата: 30 августа 2091 года. На снимке Каллум, вместе с членами своей команды, стоял возле раритетного Ducati 999. Все широко улыбались, положив руки на плечи друг друга. По-настоящему сплочённая команда.
— Вот ты, Кохей, в случае чего, рискнул бы всем, чтобы помочь мне в одном незаконном и смертельно опасном дельце? — спросил Юрий своего помощника.
— Не понял? — неуверенно сказал тот.
— Ну, если бы злодеи украли мою жену, а я планировал отправиться за ней. Ты бы помог мне, понимая, что о твоей помощи станет известно и тебя отправят в ссылку с неизбежностью восхода? В вечную ссылку в самой отдалённой и адской дыре, которую только можно себе представить, а?
— Шеф, а мы что, злодеи?
— Не переводи стрелки, Кохей, — назидательным тоном сказал Альстер. — Думаешь, мне не очевидно, что ты просто боишься соврать и не решаешься сказать правду? Да-да, ты бы не стал мне помогать. И никто из наших не стал бы. И я вас не виню — это нормально. Я сам бы поступил точно так же. А вот они, — Юрий ткнул пальцем в фотографию, — поступили по-другому.
Подружка Генри Омри вот-вот родит. Каллум из-за этого даже не стал брать его на завод Гилген, спровадив от греха подальше на Хаумею и заняв работой, которую могли выполнить тамошние работники. О чём это говорит? О заботе. О том, что Каллум думает о своих сотрудниках, как о членах своей семьи. Что ещё нам о них известно?
— Ну… — нейтрально протянул Кохей. — Они заботятся друг о друге. Они дружат. Они ежедневно трудятся вместе, выполняя смертельно опасную работу. Они вместе владеют мотоциклом.
— И Каллум, не рассуждая, обрёк их на изгнание, попросив участвовать в операции, которая не могла кончиться ничем другим. Очень достоверно, правда?
— Но, шеф… — Ямада возмущённо вытянулся. — Ведь именно это и произошло! Каллум знал, что его сотрудников отправят в ссылку, когда поймают. У нас просто не было других вариантов — только так мы можем остановить возможную утечку данных в СМИ.
— Вопрос был не что Каллум сделал, а почему. Думай, Кохей, думай.
— Ну, свою жену он любил всяко больше, чем их.
— Серьёзно? Он считал сотрудников членами своей семьи. Никто не отправит в ссылку свою семью, чтобы помочь одному человеку. И вот ещё пища для размышлений, Кохей, — Каллум предложил участвовать в операции четырём своим сотрудникам. Это полностью уничтожит их жизни. И прикинь, никто не отказался. Такое вообще возможно?
— Но ведь так всё и было, — неуверенно повторил помощник.
— Нет. Не так. Это только посторонние думают, что каждая ликвидация последствий катастрофы смертельно опасна. Тогда как на деле Каллум никогда не терял членов своей команды. О чём это говорит? О доверии. О том, что члены команды привыкли доверять ему. Он дотошно планирует операции, сводя риск к минимуму. Мы думаем, что они рискуют, но на самом деле они этого не делают.
Каллум слишком умён, чтобы допустить бессмысленный риск. Он точно знает, где подостлать соломки, ещё до того, как они сделают первый шаг в опасную зону. Понимаешь, к чему я клоню?
— Нет, шеф. Не понимаю. — Кохей виновато опустил глаза.
— Ну вот, вот, прямо на этой фотографии. Можешь сказать, чего здесь не хватает? Это же так просто. Смотри — они все тут. Каллум, Моши, Генри, Алана, Райна. Вся команда. А кто остался в лавке?
— Шеф?
— Кто сделал этот снимок?
* * *
Полчаса и множество оскорблений спустя они наконец-то договорились и отправились в путь. Каллум радовался небольшой положительной динамике в отношениях с Донбулом — до того наконец-то дошло, что пленивший его человек не был охранником Корпорации, а просто носил его костюм. На практике это вылилось только в небольшом изменении риторики Донбула: он перестал называть Кэла шпиком и полицаем, перейдя к терминам вроде «ублюдка» и «сучьего выблядка». Это изменение давало надежду, что к концу пути их отношения наладятся. Небольшую надежду, но хоть что-то.