Сегодня она не может позволить себе эмоции.
Не в день, когда Деллиан пойдёт в клинику для первого этапа своего возвышения. Не в день, когда она может потерять его. Конечно, вернувшись из клиники, он будет так же обожать её. В этом она была уверена.
Вот только это будет совсем не он.
Конечно, если рассуждать здраво, Деллиан претерпит не больше изменений, чем в любой другой день, который он посвящал тренировкам, отработке новой тактической схемы или изучению образцов оружия в классе. Они взрослели, и каждый день менял их — Йирелла с готовностью признавала это.
Но сейчас Деллиана ждало необратимое физическое изменение, подводящее жирную метафорическую черту итога под его юностью. День, когда возможное станет неизбежным.
Больше никаких сомнений. Деллиан определённо собирался вступить в войну. Это было то, чего он всегда хотел, самое благородное дело, которое человек только мог придумать в эти странные времена. Его жизнь должна быть посвящена спасению человечества.
Он мечтал об этом. Он жил ради этого.
И она никогда не будет пытаться остановить его.
Но понимание этого не делало его выбор менее болезненным для неё.
Прошлой ночью она цеплялась за него со страстью, которая удивила его так же сильно, как переполняющий его физический экстаз. И когда они, изнеможенные, лежали друг напротив друга на кровати, она, похотливо улыбаясь, пообещала, что он запомнит эту ночь на всю жизнь.
И сдержала обещание, став энергичной и раскрепощённой больше, чем когда-либо. И больше, чем он мог надеяться. Она восторженно выполняла каждое его желание, какое могла уловить. Недоумевающий Деллиан получил прекрасный интимный праздник, о котором, как он сейчас решил, не забудет даже спустя века своей долгой жизни.
Затем, даже когда его выносливость исчерпалась, Йирелла наконец разрыдалась. Она плакала тихо, стараясь не разбудить любимого. И потом, вдоволь наревевшись, пообещала себе, что слёз больше не будет.
Таким было её решение. Её выбор.
Когда-то давно, в детстве, её любимым святым был Юрий Альстер. Она восторгалась им из-за его логики и настойчивости. Теперь, однако, её верность перешла к Алику Понедельнику, который показал ей, насколько безжалостной и собственнической может быть любовь.
Йирелла молча поднялась, осторожно, чтоб не разбудить Деллиана, оделась и проскользнула в логово по соседству, где тоже уже проснулись Ума и Дуня. Она машинально улыбнулась им, думая о том, что Уранти был прав: они проснулись вместе с ней, хотя их и разделяла звуконепроницаемая стена.
Строго говоря, эмпатическая связь не являлась телепатией, но эта связь, без всякого сомнения, связывала её с мунками каким-то магическим, неизвестным науке способом.
Её мягкие движения — то, как она себя держала — подсказали мункам, что не нужно прыгать и восторженно кричать, что было их обычным приветствием. В свою очередь, Йирелла улыбнулась фальшивой, как поцелуй Иуды, улыбкой — которая, несмотря ни на что, обманула мунков.
Может быть, потому что они хотели, чтоб их обманули?
Йирелла склонилась и пошурудила пальцами в мягких шкурках мунков, придав им уверенности. Они выжидающе смотрели на неё, и она игриво кивнула. Вскоре три тени выскользнули из бунгало во влажный утренний воздух.
Озеро, находящееся в паре сотен шагов от уютного полумесяца бунгало, окружили высокие, пышные деревья. Лебеди, спокойно плывущие по тихим водам, поворачивали головы, чтобы с любопытством взглянуть на вышедшую из зарослей девушку в сопровождении мунков.
Ни секунды не колеблясь, она вошла прямо в воду, слегка дрожа в холодных объятиях. Йирелла держала руки Умы и Дуни, увлекая их за собой. Её движения были настолько спокойными, настолько уверенными, что мунки шли рядом с ней с нетерпением, желая насладиться приключением, которое она им приготовила.
Ноги Йиреллы погружались в грязь, а вода поднялась до талии. Видимый сквозь дымку влажного воздуха лес был прекрасен и безмятежен. «Это хорошее место, — подумала она. — Последнее, что вы увидите».
Её руки обвились вокруг плеч мунков.
— Слушайтесь меня, — сказала она, вложив всю свою любовь к ним в голос. — Это мой выбор.
Сказав это, Йирелла опустилась на колени в холодный и липкий ил. Ума и Дуня послушно опустились на колени рядом с ней. Её голова была намного выше поверхности, но головы мунков полностью скрылись под водой.
Ума пробовала сопротивляться, как Йирелла и подозревала. Она всегда была более самостоятельной. Дуня, в отличие от неё, была абсолютно пассивна, доверяя хозяйке. Йирелла изо всех сил старалась сохранять спокойствие, так как хотела, чтоб её маленькие эмпаты умерли её объятиях, ощущая любовь и спокойствие, а не бушующий внутри сознания ужас.
Она справилась.
И даже выходя из воды, с двумя безжизненными тельцами на руках, Йирелла не позволила себе разрыдаться. И это стало самым пугающим для Александра и других учителей, которые выбежали на берег из-за деревьев.
Аналитическая группа, Няка. Феритон Кейн. 25 июня 2204 года
К тому моменту, как Юрий закончил рассказывать о поисках Горацио, нам осталось трястись ещё целых пять часов, прежде чем мы доберёмся до места крушения.
Скучая, я наблюдал в продолговатый иллюминатор за тем, как, по мере спуска с перевала на пыльную, покрытую красно-серым реголитом равнину, пейзаж Няки меняется, становясь более привычным. Или менялся я — привыкая к чуждому всему земному миру. Неизменными были только возвышающиеся над камнями вешки маяков, простирающиеся, сколько видит глаз, в обе стороны дороги.
Я смотрел на борозды, оставленные колёсами более ранних караванов, перепахавших нетронутую землю, на тёмные, словно прожжённые лазером, борозды, разрушившие спёкшийся грунт — первая перемена, которую видели эти места со времён владычества динозавров.
— Так что, мать его дери, случилось на Алтее, Юрий? — настаивал Алик.
— Никто не знает, — ответила Джессика вместо Альстера. — Я битый год копалась в этом дерьме. Ракета с тактической боеголовкой сработала на пять с плюсом — большая часть здания просто испарилась, так что нашим судебно-медицинским лабораториям было нечего анализировать, и я потратила год напрасно, промывая пустую породу.
«Ах, Джессика, — мысленно улыбнулся я, — не надо быть такой скромной. Я читал твои отчёты — даже в этом мусоре ты сумела найти несколько интересных фактов. Эйнсли Зангари тоже высоко оценил ваше с Юрием рвение — тебе простили твою выходку с Акитой, а Юрию… Юрий получил главный приз — стал главой Службы безопасности Корпорации Сопряжения. Босс ценит верность».
— Всё кончилось хорошо, верно? — спросила Кандара. — Молодой человек выжил?
Меня позабавил её вопрос — звучало так, будто дедушка Юрий рассказал внучке волшебную сказку.
— Да, мой папочка полностью оправился от травм, — расплылся в улыбке Луи. — Спасибо, что спросили!
Я удивлённо вытаращился на него. Впрочем, как и все остальные в кают-компании. Конечно, я знал, что он принадлежит к третьему поколению потомков Эйнсли Зангари, но просматривая его файл, не удосужился долистать до графы «Родители». И напрасно — его участие в нашей миссии сложно объяснить простым совпадением.
— Ой! — воскликнула Джессика. — Так ты сын Гвендолин и Горацио?
Её лицо осветилось улыбкой чистого очарования.
— Ну да, — пожал плечами смущённый всеобщим вниманием Луи, — типа того.
— Это самая лучшая история на тему «Как я встретил вашу маму», — восхищённо сказал Элдлунд.
— Многие с вами не согласятся, — отмахнулся Луи, делая глоточек эспрессо из крохотной чашечки, — но, в общем-то, да. Это действительно лучшая история.
— И жили они долго и счастливо, — без тени веселия в голосе произнёс Алик. — Но давайте вернёмся к происшествию на Алтее. Какие у тебя были выводы? Всё настолько плохо, как я думаю?
— Я не знаю, о чём ты думаешь, — сказала Джессика, — но базирующаяся на беспомощных и асоциальных людях криминальная пересадка мозга — прямое и явное зло. Доведённая до крайности забота о себе в ущерб другим людям.
Юрий довольно хмыкнул, словно подтверждая её слова.
— Случившееся, конечно, подтвердило опасения Эйнсли по поводу Оликс.
— С чего бы? — спросил Алик. — Они же помогли вам!
— Они сказали, что помогут нам, — уточнил Альстер, — если быть точным. Они предоставили мне всю информацию, которую я просил, об использовании клеток кселл для трансплантации мозга и рассказали о том, что сама трансплантация на данный момент является чистой научной фантастикой. Очень дипломатичное «бла, бла, бла». Самое главное, что они сказали, — то, что они переживают за судьбу несчастного парня.
— Не понял, — произнёс Элдлунд.
— Оликс сказал, что будет молиться за успех в поисках несчастного похищенного юноши, понимаешь?
— А вы не сказали ему, кто был похищен, — щелкнул пальцами Алик, — мужчина, женщина или омни, верно?
— Верно, — кивнул Юрий. — Эйнсли никогда не верил в то, что Оликс — тихие богомольцы. И был, как мы видим, прав на все сто. Оликс научились у нас жадности, доведя её до крайнего предела, потому что считали её обычным человеческим качеством.
И это — мерзко и подло по отношению к человечеству. Мы достойны лучшего — нас нужно судить по нашим лучшим сторонам, а не копировать худшие. А так и вышло — поскольку Оликс, тупо скопировав жадность, не скопировали идущего с ней в комплекте морального фильтра! А своей замены фильтру, своей собственной морали у них нет — потому что они слишком чужды для подобной концепции!
Вот почему мы сейчас внимательно следим за ними.
Сказав это, Юрий внимательно посмотрел на меня. Я демонстративно кивнул. Кажется, я понял, откуда растут ноги у его предубеждения против Оликс — и это действительно вполне разумно. Он не был тайным агентом, работающим на инопланетян. Он был умным сыщиком, хорошо выполняющим свою работу.
А вот Хай-3 был банально глуп. И его ошибка там, в посольстве, усилила паранойю Юрия, и он, как хороший сыщик, который верит в то, что говорит, убедил Эйнсли Зангари заподозрить Оликс в реализации масштабного и хитрого плана, который сводится — только не смейтесь — к погоне за деньгами. В результате этого стечения обстоятельств Эйнсли начал подозревать Оликс в каждом преступлении, совершённом в Солнечной системе — от падения биржи до политических манипуляций.