И не покидая спальни, престарелый герцог принялся давать инструкции молодой женушке прямо на ушко.
Глава тридцать перваяФинальный удар
Бал в императорском дворце шел уже третий час, когда в тронном зале появился самый главный участник сегодняшнего вечера. Видимо, Дасаш Маххуджи решил показаться слишком занятым государственными заботами, а может, и в самом деле ему было не до развлечений. Потому что появился он на балу с угрюмым выражением на лице и с хорошо заметным раздражением отмахнулся от первых восторженных выкриков в свою честь. Уселся на троне, дождался тишины и с непонятными ворчащими интонациями стал говорить:
– Чего меня прославлять? Меня народ и так любит. А вот доброе слово сказать о нашем сегодняшнем госте, ради которого и устроен праздник, обязательно стоит. Правда, Бэлч?
– Как возжелает ваше императорское величество! – Только что названный правитель провинции сделал несколько шагов вперед и низко поклонился.
– Подойди и представь свою супругу. Или ты прячешь ее от моего внимания?
– Не осмелюсь даже мысленно оскорбить вас желанием что-то утаить. И с удовольствием представляю вам герцогиню Александру!
Супруга встала рядом и присела в глубоком реверансе.
– Хм! А ведь и в самом деле прекрасно выглядит, – похвалил Дасаш под оживленный гомон придворных. – Если еще и ум соответствует внешности… Но об этом позже. Сейчас я хочу тебя, Бэлч, поощрить за то, что ты впервые собрал подати и доставил их досрочно. Подобные поступки следует выделять, ставить в пример другим. А уж определенную награду из моих рук ты получишь уже сегодняшним вечером.
– Ваше императорское величество! – еще ниже склонился герцог. – Я безмерно счастлив такому вниманию с вашей стороны.
– Счастье моих подданных – это гордость для императора! – с пафосом провозгласил Дасаш и, дождавшись, пока стихнут восторженные панегирики в его честь, продолжил: – Ну а как обстановка в твоей провинции?
– Нормально, ваше императорские величество! – браво стал отвечать Бэлч, хотя внутри у него екнуло: Шура подала первый условленный сигнал: «Опасность!» Поэтому постарался отвечать расплывчато, оставляя себе пути к отступлению: – Хотя и без неприятностей не обходится: то разбойники заведутся, то народ из-за своего пьянства забывает хвалу с молитвами в нужную сторону вознести. Но с этими мелочами мои воины и сами прекрасно справляются. Всех недовольных наказывают по установленной великим Маххуджи справедливости.
Судя по нахмуренным бровям императора, ответ ожидался несколько другой. Но тем не менее тон остался весьма внешне благожелательным:
– Ну, раз ты заслужил, то можешь еще и помимо моего особого подарка попросить что-нибудь для себя лично. Чего ты хочешь?
Кажется, что и в этом вопросе таилась скрытая ловушка, но ответ герцога поразил всех. В том числе и сидящего на троне правителя.
– Ваше императорское величество, прошу вашего высочайшего благословения в усыновлении и признании всех прав на наследство всего моего имущества в пользу единственного сына.
– Как?! Тебе мало молодой жены? – развеселился император. – Ты еще и сына хочешь иметь? Ха! Да мне не жалко! Но кто этот везунчик?
– Он и в самом деле мой родной сын по крови! – торжественно заговорил Бэлч, оборачиваясь в сторону, где стояла супруга Маурьи Канга. – И теперь я счастлив, что великий император Маххуджи официально признал его моим сыном.
До сидящего на троне человека стало доходить:
– Постой, ты хочешь сказать, что сын Канга – это на самом деле твой ребенок?
– Да! И его мать это сейчас подтвердит!
Кажется, для женщины последующие два шага стоили нескольких лет жизни. Но она таки их сделала, присела в неуклюжем реверансе и пробормотала:
– Клянусь под небом и взглядом вершины Прозрения, что мой сын родился от герцога Бэлча!
Шум в зале не стихал долго. Должно быть, поразились этому все. А уж император даже не пытался скрыть озадаченность. Планировал опозорить одного правителя, а тот не просто отвел удар от себя, но еще и сам втоптал в грязь господина Канга.
Оставалось только выяснить один вопрос, чем император и занялся:
– Александра, но как ты решилась на такой шаг? Ведь теперь в случае смерти мужа ты остаешься нищей.
– А я сама посоветовала супругу поступить именно так. Зато теперь при живом сыне я в любом случае останусь жить в прежних условиях.
Понятно было, что император хочет и возразить, и рассмеяться на подобное утверждение. Потому что прекрасно понимал, насколько неблагодарными бывают близкие родственники, а уж усыновленные – тем более. Но тогда его образ самого доброго и правильного правителя дал бы трещину. И ему ничего не осталось, как благообразно кивнуть и признать:
– Воистину мудрое решение. Твой ум пропорционален твоей красоте.
Опять придворных и гостей бала прорвало на длительные здравицы и громкие восторги в честь императора. Хотя, по всей логике, перед этим похвалили герцогиню и подобало воздавать здравицы в ее честь. Но видимо, иначе здесь и не бывало: стоило только Дасашу Маххуджи кого-то похвалить или отметить, как в ответ прославляли именно его. И только его.
Но сегодня это его не радовало. Что-то в его планах пошло наперекосяк, и от этого он еле сдерживал рвущееся наружу бешенство. Но ведь у неограниченного правителя и масса неограниченных возможностей имеется. А значит, любое событие можно обыграть в иной, более жесткой обстановке. И, внешне ничем не выдавая своего внутреннего состояния, император с улыбкой выдал очередное благо:
– Ну, раз ты такой заботливый отец и порядочный муж, то получишь подарок прямо сейчас. Следуй за мной со своей свитой. И Шурака захвати, что-то я его не вижу. Ага! Как всегда возле стола с напитками, старый пьяница!
Все вокруг радовались вместе с Маххуджи, с готовностью смеялись даже намеку на шутку, ловили каждый его взгляд и страшно завидовали виновнику бала. Получить награду в личных комнатах самого Дасаша считалось невероятной привилегией и выдающимся отличием.
– А для остальных – бал продолжается до утра! – по понятному жесту императора рявкнул главный распорядитель празднества.
Разве что Шура прочувствовала ситуацию своей развитой интуицией и дала сигнал «Большая опасность!». Теперь следовало хорошенько подумать, «забираться ли в пасть к дракону» или совершить похищение самого опасного существа Успенской империи прямо отсюда? Но о наивысшем, третьем уровне опасности супруга пока помалкивала. А значит, можно и сделать попытку прорваться в самое логово врага. Если он, конечно, какую-нибудь пакость по дороге не устроит. Боясь упустить представившуюся возможность, Торговец отбросил сомнения и поспешил за императором. Незаметно при этом подавая тихим голосом команду по внутреннему «общаку»:
– Наивысшая боевая готовность! В случае чего бить ближайшую стражу и прорываться ко мне!
Переговорные устройства техногенного мира Ситулгайн работали безукоризненно. Как и безукоризненно, с видом бессловесных роботов, потянулись за своим командиром члены его свиты и сам престарелый Маурьи Шурак. Среди них Арчивьел, бывший отшельник Деймонд Брайбо, ничем не выделался. По внушительному коридору вся процессия протопала к центральной части дворцового комплекса, пересекла несколько постов внутренней личной стражи Маххуджи и после нескольких отделанных сказочным орнаментом комнат оказалась в странном зале, с голыми стенами из железа, узкая горловина которого завершалась украшенными золотом и драгоценными камнями воротами. Возле них, в окружении нескольких наиболее приближенных помощников и секретарей, Дасаш остановился, подождал, пока подтянутся остальные гости, и голосом циркового зазывалы провозгласил:
– Моя сокровищница! Самое уникальное и редко посещаемое место в моей обители! Редко кто из ашбунов может похвастаться счастьем лицезрения этой двери! Она единст венная, она – пропуск в иной мир! Кстати, Бэлч, – он резко перешел на будничный, несколько сварливый тон, – а ты вообще желаешь получить от меня награду?
– Я уже получил награду, ваше императорское величество! – последовал напыщенный ответ. – И никакие сокровища не смогут ее перевесить.
– Да? – уже в который раз за сегодня поразился Маххуджи. – Что за награда?
– Возможность послужить нашей великой империи.
– Ой, как патриотично! Ой, как похвально! – с ехидством воскликнул император. – Хотя понятие «послужить» у нас с тобой может пониматься по-разному. Но в итоге, по поводу награды, все равно решать мне.
В этот момент один из секретарей, тот самый, который давал задание Маурьи Дрангу, с упреждением подставил в поле зрения Дасаша листок с какими-то записями. Тот скривился и пробормотал:
– Но прежде чем награда найдет своих героев, хочу спросить: ты ни в чем не хочешь покаяться?
– Нет! Моя совесть чиста!
Торговец и в самом деле отвечал без дрожи и с полной уверенностью в собственной правоте. Но про себя решил: «Этих секретарей тоже надо захватить в обязательном порядке. Слишком много знают и, скорее всего, что-то пронюхали из событий вокруг замка Ночной Преграды. Особенно этого, самого шустрого».
Александра продолжала постоянно давать сигнал о повышенной опасности, хотя, кажется, потеряла направление этой опасности, растерянно крутила головой во все стороны. Это не укрылось от внимания главного врага:
– Что это так твоя молоденькая герцогиня разволновалась? Не терпится узнать, что за награда? Сейчас, сейчас.
Делая вид, что пытается взять из рук секретаря какой-то лист бумаги, Маххуджи произвел какие-то странные пассы ладонями, и вокруг него и группы приспешников моментально устремилась вверх прозрачная стена. Одновременно с ней до высоты четырех метров стал неспешно подниматься и участок пола, ограниченный этой стеной. В итоге император со своими секретарями оказался как бы на застекленном балкончике, этакая единственная ложа в театре со множеством актеров. Наряду с этим коридор, приведший в этот зал, тоже оказался перекрыт прозрачной стеной, за которой уже толпились воины личной охраны императора. При закрытии ловушки главный зритель продолжал вещать насмешливым голосом: