Хотя мне было бы интересно бегло глянуть на Альфу Центавра, Тау Кита и Летящую Барнарда и, кроме того, мне почему-то не верится, что мировые плоскости распространяются за пределы нашей солнечной системы. Это было бы слишком грандиозно. А может, я и не прав, но для того, чтобы это проверить надо будет ставить особый эксперимент. В чем он будет заключаться, я расскажу позже, потому что сейчас уже некогда – штурмоносец стремительно опускается на замок Мнишеков, тормозя всеми четырьмя антигравитационными импеллерами, а в десантном отсеке горит красная лампа, возвещая готовность номер один к десантированию.
Мы упали на это панское гнездо на рассвете, буквально как летний снег на голову, возвестив о своем прибытии тем оглушительным хлопком, который корабль издал на высоте около километра, пересекая в обратную сторону звуковой барьер. Какой смысл закрывать ворота, поднимать мост и сзывать воинство на стены, если до зубов вооруженный враг обрушивается в самую середину пятиугольного замкового двора, а оборонительные турели штурмоносца с первых же секунд начинают давить малейшее поползновение к вооруженному сопротивлению, да так, что вместе с кирпичной крошкой во все стороны летят кровавые брызги. Но вот десант выброшен, люки снова закрыты, турели замолкают из опасения зацепить своих, а штурмоносец подпрыгивает вверх на пару десятков метров.
Теперь нам с Елизаветой Дмитриевной остается только держать кулаки, во-первых – за наших воительниц, которые зовутся теплым словом «свои», во-вторых – за Маринку Мнишек, которую я обещал Василию Романову живой, здоровой и в здравом уме. А капитан Серегин всегда выполняет свои обещания.
Но штурмовые лилитки и прочие наши воительницы свое дело знают хорошо, поэтому после короткой суеты, которой аккомпанировал частый перестук выстрелов, внизу наступило томительное затишье, когда сопротивление полностью подавлено, все враги мертвы или тяжело ранены. И вот теперь бойцовые лилитки, отходя от лихорадочного ожесточения схватки, по второму кругу обходят двор, нанося там, где это необходимо гуманные удары милосердия. Такие в эти времена уж нравы; и поверженного врага, скорее всего, прирежут, а не будут пытаться вылечить, продлевая его мучения.
Но вот еще одна лилитка выходит во внутренний двор из здания замка, таща на плече безвольно висящее тело молодой панночки в белой ночной рубашке, а следом две амазонки несут страшные трофеи – отрубленные головы ее отца, матери и брата. Правильно, из всех Мнишеков приказ «брать живьем» касался только главной фигурантки, а всех остальных сразу требовалось определить прямо в ад. И есть за что – а то раскатали губу на русские города. Ведь именно из-за алчности и властолюбия этой семейки уже погибли люди, были разрушены города и сожжены села, а русскую землю накрыло мутное облако смутного времени. Король Сигизмунд с иезуитами подключился к процессу создания Смуты уже потом, а началось все именно с этой семейки.
Штурмоносец снова опускается на уровень земли, чтобы забрать десант и последнее, что делает лилитка, которая тащит подружку Самозванца – это срывает с нее ночную рубашку, бросая рваную белую тряпку посреди двора. Нагой она пришла в этот мир при рождении, нагой и уйдет из него прочь.
17 августа 1605 год Р.Х., день семьдесят третий, полдень. Крым, Бахчисарай.
Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.
Вчера вечером у нас наконец-то случилось давно ожидаемое событие. Буровики добурились до водяной линзы – и в небо над Бахчисараем на несколько десятков метров ударил рассыпающийся водяной пылью и пеной фонтан воды. После чего нам только осталось отправиться в мир Содома, чтобы принять у Духа Фонтана его очередное дитя для подселения в новый Бахчисарайский фонтан. Ради разнообразия это оказался мальчик. Или это такое правило, что водяные духи мужского пола живут в фонтанах, естественных источниках и гейзерах, а женского пола в ручьях, реках, озерах, морях и океанах? Короче, не знаю. Но факт, что, как и в случае с юной Даной, полупрозрачный водяной младенец сам прыгнул в ревущий столб фонтана, окатив нас брызгами с ног до головы. После этого вода в его фонтане по своим свойствам и вкусу очень быстро стала похожей на воду в фонтане его родителя, а сам фонтанирующий источник приобрел благообразную и культурную внешность, похожую на внешность фонтана в заброшенном городе мира Содома.
Повышение общего уровня магического фона почувствовалось далеко не сразу, но как уже говорилось ранее, многого мы от этого фонтана и не ожидали, самое главное, он стал вторым концом для стационарного портала из мира Славян к нам, в мир Смуты, который изрядно облегчил нашу жизнь в смысле мотания туда-сюда и обратно. Например, Маринку Мнишек нам с Колдуном тогда сразу пришлось тащить в заброшенный город мира Содома, чтобы там, рядом с Магическим Фонтаном, погрузить ее в состояние стасиса для более удобного хранения. Теперь, как когда-то Батый, ее чучелко стоит у меня в кабинете, правда, ради стыдливости посетителей, задрапированное скромной хламидкой. Если бы наш Бахчисарайский фонтан работал уже тогда, не пришлось бы таскать девку в такую даль на обработку. Обошлись бы и местным источником.
Кстати, не понимаю, чего Васька Романов в ней нашел. Нос острый и тонкий, торчит вперед как штопор Буратины, щеки впалые, сама тощая, вместо сисек два прыщика, а задницы почитай что и совсем нет. Еще вчера я показал это уже готовое к длительному хранению «сокровище» Василию Романову на предмет опознания может, мои воительницы служанку какую-нибудь приволокли, например, мамкину горничную, а сама Маринка в тот момент была где-то в отъезде, по родственникам, или подружкам. Василий так на это чудо посмотрел, подол хламидки сзади двумя пальчиками приподнял и со вздохом сообщил, что она это, больше некому. Вот и приметная родинка на левой ягодице тоже в наличии. Смотри ж ты, какие подробности, а ведь он точно с ней спал, раз уж помнит все приметные родинки на интимных местах милого тела…
– Нет, – вздохнул бывший Самозванец, – не спал, а всего лишь пытался подвигнуть ее папеньку на более активную жизненную позицию, а то насчет помощи в отвоевании трона тот сперва не мычал и не телился, из-за чего начало экспедиции за шапкой Мономаха довольно сильно затянулось. Если у вас есть сомнения, Сергей Сергеевич, то можно позвать бабок (не тех, которые шуршат, а тех которые шепчут), чтобы те смогли подтвердить, что Маринка как была девкой, так ею и остается.
В ответ я сказал, что бабок звать не надо, ибо мне на моральный облик как боярича Романова, так и шляхтянки Мнишек, на…ть с высокого обрыва. Пусть, мол, сами разбираются, кто у кого был первый, а кто второй. Между прочим, за эту самую активную жизненную позицию дорогие Васины тесть и теща с шурином уже заплатили отрубленными головами, ибо кто раззявит пасть на русские земли, потом будет из этой пасти харкать кровью – и поляки с литвой не исключение. Война с русскими, это такая штука – за вход плата рупь, за выход – голова.
Произнеся эти фразу, я откинул занавеску в стенной нише, а там в ряд стояли три отрубленные и закованные в бессрочный стасис головы: Маринкиного папеньки Ежи, ее же маменьки Ядвиги Тарло, на которую Маринка похожа как две капли воды, и, наконец, младшего братца, пятнадцатилетнего Франциска-Бернарда. Семья Мнишеков, кроме самой несостоявшейся русской царицы, была истреблена под корень, и больше никогда не сможет возродиться. Такова была их цена за поддержку Самозванца и разжигание Смуты.
Василий был в шоке, и поделом. Он ведь еще до конца не понимает, насколько легко отделался, и чем для него могло бы кончиться все это дело, если бы мне не требовалось от него чистосердечное признание в присутствии всего честного народа. Стояла бы точно так же голова на полке и щерила зубы на всех входящих и выходящих. За мной бы не заржавело. Для меня хоть Гришка Отрепьев, хоть Васька Романов – все одного поля ягоды.
Это было вчера, а сегодня ко мне пришла еще одна приятная новость. Причем пришла она не одна, а вместе с несостоявшимся царем Василием Шуйским, которого сотрудничающие с моей контрразведкой и церковной Инквизицией сотрудники Разбойного приказа взяли в доме одного из его клиентов*.
Примечание авторов: * в данном случае под клиентом имеется в виду человек, находившийся по отношению к Василию Шуйскому в вассально-подчиненном положении.
К моему удивлению, это оказался плюгавенький мужичонка маленького росточка. Даже его пегая борода была редкой и растрепанной, а в глазах застыл несмываемый страх. И эта фря, ничуть не похожая на обычного боярина, важного, как петух на птичьем дворе, крутила-мутила страну, вызвала Смуту и тяжелейшую войну, стала причиной смерти множества людей и завалила все, за что бы она ни бралась. У меня вдруг сразу пропало желание выдавать этого персонажа Михаилу Скопину-Шуйскому для открытого суда. Таких ядовитых сколопендр не судят, а давят каблуком, пока они никого не укусили. Тако же поступим и мы, тем более что люди, которые брали этого обормота под микитки, полностью уверены, что арестовывали известного душегуба по кличке Васька-душитель, и на все крики Шуйского, что он, мол, князь и боярин, отвечали глумливым голосом, что всем известно, что боярин Шуйский был в клочья разорван озверевшей толпой. Так что следствие над этим персонажем будет тайным, а суд ему и вовсе не нужен, ибо голодные тираннозавры давно заждались обещанного им бесплатного угощения.
24 августа 1605 год Р.Х., день восьмидесятый, полдень. Россия, Брянск.
Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».
Вот, теперь мы чаще не ходим куда надо через порталы, а летаем куда нам надо, на штурмоносце вместе с Елизаветой Дмитриевной, как на самолете. Она говорит, что это так мы привыкаем действовать в тех мирах, где магии может не быть вообще. Фонтан у нас в этом мире получился маломощный, и тот магический фон, который он выдает, надо беречь и не расходовать понапрасну. Кстати, штурмоносец у нас маленький, и за один раз может перевезти не больше ста человек, а если с лошадьми – так и вообще только двадцать, поэтому о переброске крупных сил теперь можно забыть. Правда, Сергей Сергеевич сказал, что скоро Клим Сервий и его роботы починят один большой транспортный шаттл с «Неумолимого», на котором можно будет, когда потребуется, разом перевезти целый конный полк.