– Я гуляла по парку, – пролепетала она, испуганная враждебностью, звучавшей в его голосе. Сердце тревожно забилось. Хотя… Почему ее удивляет, что он на нее сердится? Она вела себя из рук вон плохо. – Роберт, – сказала Дебора, поспешив подойти к изножью кровати, пока он не успел сказать что-нибудь еще, – я очень сожалею о том, как повела себя, после того как мы… после… м-м-м… вы сами знаете.
– После того как мы предавались супружеским утехам у стены в моем кабинете? – холодно уточнил он.
– Пожалуйста, не делайте мне еще больнее, – взмолилась она, с такой силой вцепившись в столбик балдахина, что у нее побелели костяшки пальцев. – Я не хочу постоянно ссориться с вами. Но я не могу… смириться с…
– С практическими аспектами семейной жизни с калекой?
Дебора вскинула голову, изумленно глядя на него.
– Дело совсем не в этом! Вы никогда не должны так думать!
Однажды ей уже приходила в голову мысль, что ранения оставили свои следы не только на теле Роберта. Боль проникла глубже. И он, в свойственной мужчинам манере, бросался на каждого, кто рискнул прикоснуться к ним.
Дебора с грустью подумала, что сама ведет себя точно так же. Каждый раз, когда она чувствовала, как мало для него значит, уязвленная гордость заставляла ее сердиться на мужа.
Если они хотят перестать терзать друг друга, одному из них предстоит поступиться своей гордостью и оставить при себе обиды, которые он мог бы причинить другому. И Дебора ни минуты не сомневалась, что этим человеком не может быть Роберт.
Обойдя изножье кровати, она подошла к нему и присела на край кровати.
– Мне достаточно одного того, что я должна привыкнуть к практическим аспектам замужества, – призналась она, сложив руки на коленях и устремив на них серьезный взгляд. – До нашей первой брачной ночи я почти ничего не знала о том, что происходит в супружеской постели. Это стало для меня откровением. А когда вы начали говорить о… – Дебора запнулась, не зная, какими словами описать свои ощущения. – У меня начало стучать сердце, – сказала она, и ее щеки вспыхнули от этого признания, – когда я представила, что мы можем снова заняться этим, я… понимаете, я потеряла голову. А потом, когда вы начали шутить над тем, что мы только что делали, я… я почувствовала себя униженной. Я делала то, что считаю… постыдным. – Голос Деборы прервался, она с трудом сдерживала слезы. Немного помолчав, она сделала дрожащий вздох и, подняв на капитана укоризненный взгляд, сказала: – А потом вы стали насмехаться надо мной.
– Я и не думал над вами насмехаться, – охрипшим голосом возразил Роберт и накрыл ладонью ее руки.
– Да, я… я сама это поняла, пока гуляла по саду. Вы просто пытались отвлечь внимание от того, что вам трудно подняться с пола. – Она снова бросила на него взгляд, но на этот раз в нем сквозила тревога.
– Я думаю, в дальнейшем будет лучше, если мы ограничим подобного рода общение стенами спальни, – сказал он. – Если помните, именно это я и предлагал вам вначале. Просто мне бы хотелось, чтобы вы разделись и оставались в постели до тех пор, пока мы не вернемся в город.
Дебора совершенно забыла, с чего начался их разговор в кабинете. Теперь она вспомнила его заявление о том, что ему хотелось бы получше узнать ее, и непонятное замечание, что ей не понадобится много одежды. Почему она сразу не догадалась, что он говорил об этом в прямом смысле?
В этот момент в комнату вернулась миссис Фарелл с обещанным подносом. Дебора обрадовалась ее появлению. Ее очень смущало, когда Роберт с такой прямотой говорил о вещах, которые она считала весьма деликатными.
– Ну вот, – сказала миссис Фарелл, поставив поднос на маленький столик у окна, – выпейте чашечку чаю, перекусите и сразу почувствуете себя лучше.
Дебора слабо улыбнулась и подошла к столу, где экономка уже наливала ей чай.
– И вы тоже, сэр. Если позволите мне сказать, он почти не притронулся к ланчу, – доверительно сообщила она Деборе, с печальным видом покачав головой. – Полагаю, новости, которые сообщил вам мистер Треверс, стали для вас полнейшей неожиданностью.
После недолгих колебаний Роберт спустил ноги с кровати и, подойдя к столу, присоединился к жене.
Она заметила, что вся еда, которую им подали, была приготовлена таким образом, чтобы он мог съесть ее без посторонней помощи. Даже холодный пирог с бараниной был порезан на маленькие квадратики. На этот раз им не пришлось звонить Линии, чтобы он хлопотал вокруг Роберта, пока они ели. Дебора почувствовала, как его напряженные плечи немного расслабились.
Только увидев, что они оба с аппетитом набросились на еду, миссис Фарелл удалилась.
– Похоже, она всерьез настроена стать для нас родной матерью, – сказал Роберт, кивнув в сторону закрывшейся за экономкой двери.
Вместо того чтобы возразить, что его собственный слуга тоже не обычный лакей, Дебора задумалась над словами миссис Фарелл, которые ее озадачили.
– Мистер Треверс действительно сообщил вам что-то неожиданное? Он чем-то вас расстроил? – Она бы не удивилась, если бы выяснилось, что состояние не так велико, как надеялся Роберт. Дом оказался совсем небольшим и довольно скромным. И если судить по тому, что она видела, земли хватало только на то, чтобы обеспечить кухню самым необходимым. – Прошу прощения, – торопливо добавила она, взглянув в суровое лицо мужа. – Я вовсе не собираюсь вмешиваться…
– Нет, нет, он меня не разочаровал, – ответил он, пристально глядя ей в глаза. До этого момента ему не приходило в голову, что она не имела ни малейшего понятия о размере его состояния и о том, насколько это меняло их жизнь.
Он больше не мог отнести пылкую готовность, с которой она участвовала в сексуальных играх в его кабинете, на счет желания подольститься к своему внезапно разбогатевшему супругу в надежде, что он щедро вознаградит ее за такое великодушие.
– Я ведь так и не успел поделиться с вами тем, что рассказал мне Треверс, верно? – задумчиво произнес он.
Рассуждая логически, ему следовало догадаться, что, если ее впечатляющее пренебрежение правилами благопристойности было продиктовано алчностью, она не стала бы так выходить из себя после этого. Он мог бы спокойно есть свой ланч, вместо того чтобы уныло гонять еду по тарелке с мыслью о том, почему его так расстраивает очередное доказательство того, что Дебора ничем не отличается от любой другой женщины.
– Хотя, как мне кажется, именно за этим вы позвали меня к себе в кабинет. Мы просто… отвлеклись, не так ли?
Она быстро отвела взгляд и принялась катать между пальцами кусочек хлеба.
Роберт положил в рот кусок пирога с бараниной, расценив ее действия как признак сильного волнения.
Между тем, придя в кабинет, она не проявляла никаких признаков беспокойства. Она с такой же готовностью задрала юбки, с какой он стремился туда добраться.
До сегодняшнего утра Дебора казалась ему немного робкой, застенчивой девушкой. А признание, которое она только что сделала, лишь укрепило его убеждение в том, что она еще очень наивна. Тогда что, черт возьми, с ней произошло? Всего два дня назад она была девственницей. А этим утром чуть не порвала ему рубашку в страстном стремлении прижаться к его голому телу.
Неужели первый сексуальный опыт доставил его жене такое удовольствие, что ей не терпелось повторить его? Она сама призналась, что потеряла голову. И только потом ей стало стыдно.
Дебора была дочерью викария, и значит, воспитывалась в строгости. Может быть, она свято верила, что наслаждаться плотскими утехами – это грех? Может быть, все дело в этом? Не в деньгах, а в морали? Это вполне соответствовало его первоначальному впечатлению о характере жены.
– Дебора, – ласково произнес он, – нет ничего дурного в том, чтобы получать удовольствие от физической близости. Разве вы не помните слова, которые нам говорили во время свадебной церемонии? Да, те, кто от нее отказывается, достойны уважения, но есть люди, обладающие страстной натурой. Вы одна из них.
Она уронила хлебный шарик на тарелку. Как бы ей хотелось набраться смелости и сказать ему, что он очень ошибается. Она не обладала страстной натурой. До встречи с капитаном Дебора никогда не стремилась привлекать к себе внимание мужчин. Она могла бы всю жизнь прожить, не выходя замуж, и чувствовала бы себя вполне довольной. Но встреча с Робертом все изменила. Потому что она полюбила его!
Когда его не было рядом, ее охватывала тревожная тоска, она не могла думать ни о чем, кроме него. Когда она его видела, ей постоянно хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. И когда он к ней прикасался, она переставала думать о себе как о жалкой, невзрачной старой деве, на которую ни один мужчина не посмотрит дважды. Она становилась женщиной капитана Фоули. Ее сердце билось с такой страстью, что все мысли уносились прочь, оставляя лишь неудержимое стремление слиться с ним без остатка.
Но Роберт не хотел, чтобы она говорила о своих чувствах.
«Никакой романтической чепухи!»
Дебора повернулась и печальным взглядом уставилась в окно спальни.
– Вы не должны стыдиться того, что вы такая, – настаивал он. – Меня, по крайней мере, это только радует.
Она с удивлением почувствовала, что на душе стало чуть теплее.
Капитан потянулся через стол и, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе. Глядя ей в глаза, он сказал:
– Если бы вы знали, что делали со мной, когда вцепились мне в спину, побуждая меня не останавливаться…
– Роберт, прошу вас, не надо…
Неужели ему могло нравиться, что она вела себя так непристойно, если он не знал причины? Не знал, что она его любит? Дебора попыталась отвернуться, но он слишком крепко держал ее подбородок.
– Нет, Дебора, уже слишком поздно притворяться, что мое внимание не доставляет вам удовольствие. Да и зачем вам это? – Он разжал руку, и теперь его пальцы лишь слегка касались ее щеки. – Мы муж и жена. Я даже не думал, – сказал он, нежно поглаживая ее по щеке, – что смогу… – Роберт остановился.