Пейдж поднялась. «Словно царствующая особа», — с оттенком гордости подумал Причер. И она сказала:
— Пожалуй нам пора.
— Сядь, — резко сказал Бад, и Причер едва удержался, чтобы не слететь с катушек от ярости.
Как можно спокойнее он передал Криса обратно Пейдж, потом оперся руками о стол и приблизил лицо к физиономии Бада. Так близко, что тот отшатнулся. Уголком глаза он видел, что Пейдж перекинула через плечо сумку — на другом она держала Криса — и пошла к двери.
— Думаю, на стейк мы не останемся, — угрожающе произнес Причер. Потом он взял свою вилку, согнул ее пополам и кинул в тарелку Бада. — Не утруждайся нас провожать.
Причер нагнал Пейдж, когда она была уже на полпути к машине. В дверях дома маячили ее мать и невестка, они что-то кричали ей вслед. Причер никогда не был в подобной ситуации, но понимал, что было бы дальше. Они бы оправдывали Бада, возможно, стали бы за него извиняться и слезно просить Пейдж вернуться. Он осторожно положил руку ей на плечо. Пейдж остановилась и обернулась к нему. Причер потянулся за Крисом.
— Ну вот, — произнес он, с нежностью беря мальчика на руки. — Скажи «до свидания». Мы уже уезжаем.
Он отнес Криса к машине, посадил на заднее сиденье и обернулся. Жена Бада и мать Пейдж нагнали ее на дорожке. Они пытались взять ее за руки, но Пейдж не позволила.
— Дай-ка взглянуть на твою руку, приятель, — сказал Причер Крису. — Ну ничего, все будет хорошо. Эй, а как насчет блинчиков? Завтрак на ужин, а?
Ребенок кивнул и шмыгнул носом. Причер вытер ему слезы большим пальцем, отдельно под каждым глазом.
— Ага, блинчики. И шоколадное молоко.
Крис снова кивнул и неуверенно улыбнулся.
Причер сел в кабину и стал ждать Пейдж. Наконец она обняла обеих женщин и быстро пошла к машине. Она забралась на пассажирское сиденье, и Причер тронулся с места, не дожидаясь, пока она застегнет ремень безопасности.
Сначала они ехали молча, потом Причер сказал:
— Мы с Крисом подумали о блинчиках. И шоколадном молоке.
Пейдж глубоко вздохнула.
— Я думала попытаться им что-то объяснить, — сказала она. — Вот почему я не хотела, чтобы ты…
Он потянулся через приборную доску, взял ее руку и ласково сжал. Потом улыбнулся и покачал головой, глядя на нее. «Все в порядке», — одними губами сказал он. И, не выпуская руки, сказал вслух:
— После блинчиков я хочу заглянуть в больницу, вдруг у Майка есть изменения.
— Конечно, — сказала она.
Снова наступило молчание.
— Знаешь, моя мама была немного похожа на твою, — проговорил Причер. — Маленькая и худенькая, но сильнее, чем кажется. К двенадцати годам я был уже шести футов ростом, а в пятом классе был уже выше ее. Но моей матери — церковной леди — хорошо удавалось одно движение: она дотягивалась и дергала меня за ухо. Если я ругался, плевался или выказывал неуважение, она с быстротой молнии хватала меня за ухо и ставила на колени. И она делала это до самой своей смерти. Думаю, она научилась этому у монахинь — некоторые были злые как собаки. Но она считала это правильным. — Он сжал руку Пейдж. — Мне кажется, твоя мама не пыталась оттачивать это движение.
Пейдж рассмеялась.
— Пейдж, я испытал такую гордость за тебя, когда ты встала и ушла. На самом деле ты сильнее, чем думаешь.
Она вздохнула:
— Лучше бы я встала и ушла раньше. Мне давно хотелось это сделать.
— Мне тоже, — сказал он. — Может, мы слишком сильно давили на Бада? Вдвоем. Или он всегда так себя ведет?
— Когда не сидит молча с мрачным видом.
— И похоже, он хорошо ладил с Уэсом? — спросил Причер.
— Бад считает, что Уэс потрясающий, потому что богат. А Уэс считает Бада идиотом.
— Хм… — Причер обдумал это, не выпуская ее руки. — Думаешь, Бад действительно считает, что за шесть тысяч квадратных футов и бассейн можно потерпеть избиения несколько раз в год?
— Думаю, да, — сказала она. — Думаю, он так и считает.
— Тогда, может, он бы согласился переехать в мой большой дом и проверить это на практике?
Пейдж засмеялась:
— У тебя где-то есть большой дом?
— Пока нет. — Он пожал плечами. — Но ради Бада я мог бы и поискать.
Приезд Пейдж в Вирджин-Ривер стал словно большой волной, которая захлестнула Причера и куда-то понесла. Ее присутствие смягчало его, давало опору. И вызывало в нем желание стать лучше. Но был и другой эффект, более тревожащий: когда Пейдж случайно касалась его своим телом или когда он ловил ее сладкий естественный аромат, Причер начинал возбуждаться.
Они втроем постоянно находились друг с другом, и с каждым днем его привязанность к Крису усиливалась, а нежность к Пейдж становилась все глубже. С каждым часом. Он брал ее маленькую ручку в свою, и она никогда ее не отдергивала. Ему это очень нравилось. А иногда он легонько обнимал ее за плечи, просто напоминая, что он рядом и заботится о ней, и Пейдж чуть прижималась к нему.
Причеру хотелось, чтобы так было всегда.
В Лос-Анджелесе они жили в одном номере — он был двухместный, с большими кроватями. Причер спал на одной, а Пейдж с сыном на другой. Ночевать в одной комнате с ней было блаженством и страданием одновременно. Он слушал, как она шевелится и тихо посапывает, и думал, каково было бы лежать рядом и обнимать ее. Когда он утром заходил после нее в душ, его обдавала пьянящая волна ароматов ее мыла, шампуня и лосьона.
Несмотря на боль и туман в голове, Майк Валенсуэла сидел на кровати и принимал пищу. У него была очень слабая надежда, что если лечение будет эффективным, а восстановление — быстрым, то он сможет потом вернуться на работу в полицию. Но кризис миновал, и ряды его коллег, дежурящих в больнице, стали редеть. Уехали домой Зик и Пол, и Джек с Причером стали поговаривать о возвращении в Вирджин-Ривер.
По настоянию Причера, прежде чем уехать из Лос-Анджелеса, Пейдж решила заехать в свой бывший дом. А после этого, закинув в машину кое-какие вещи, они собирались направиться на север. Кристофер спал в своем креслице на заднем сиденье, за что Причер был ему очень благодарен. Он немного побаивался, что мальчик захочет остаться дома, не понимая, какую опасность представляет его отец.
— Боюсь, ты будешь не готов к тому, что увидишь, Джон, — сказала она. — Это огромный дом.
— Да, как и говорил Бад. Тебе не хочется бросать его — такой большой и модный?
Она покачала головой:
— Я быстро. Там не так много вещей, которые я хочу забрать.
Они въехали через охраняемые ворота в элитный коттеджный поселок. Причера покоробила его показная умиротворенность, но он промолчал. Дома показались ему громадными монстрами с прилизанными газонами. Работали садовники, у входных дверей маячили уборщицы. Дом Пейдж был большой, кирпичный, в два этажа. С широкой изогнутой подъездной дорожкой и коваными воротами. Он напоминал загородный особняк. Они наверняка будут там как шарики в жестянке. Дом был просто огромен.
Причер подъехал к нему задом, чтобы удобнее было складывать вещи в багажник.
— Господи, вот это да, — пробормотал он. — Здесь, пусть и на пять минут, понимаешь, что поставлено на карту.
Пейдж положила руку ему на колено, посмотрела в лицо и сказала:
— И не на пять минут. Я просила его не покупать этот дом. Он постоянно злился из-за его дороговизны и счетов, но не купить не мог. Хочешь зайти внутрь и посмотреть?
Он не пошел. Он поселил ее в комнате над деревенским баром — в обычной спальне. В маленьком городке, где даже своей школы нет.
— Нет уж, я и так видел достаточно. Я лучше подожду тебя здесь и побуду с Кристофером.
Пейдж открыла дверь своим ключом и вошла внутрь. Причер прислонился к машине и подумал, как человек, подобный Уэсу, умудрился потерять все — жену, ребенка, большой модный дом? Как ему вообще пришло в голову так обращаться с тем, что до сих пор еще принадлежит ему?
Пейдж собрала себе и Крису четыре маленькие матерчатые сумки с одеждой. Упаковала кое-какие игрушки и книги и уже под конец сунула в багажник трехколесный велосипед. Она села в машину, и Причер повез их прочь из этого города.
Они уже пару часов удалялись от границы Лос-Анджелеса, когда Пейдж положила свою руку поверх руки Причера.
— Боже, какое же облегчение. Надеюсь, мне больше никогда не придется подходить к той входной двери.
— Жаль, что тебе пришлось потерять все. Этот дом похож на ожившую мечту. Так каждый представляет себе идеальную жизнь. Семья, успешность, материальные блага.
— Ты именно так представляешь себе главную мечту, да, Джон?
Он засмеялся:
— Я представляю себе ее намного меньшей.
Пейдж какое-то время смотрела на его профиль и потом очень тихо произнесла:
— Нет, держу пари, твоя мечта не меньше. Но, может быть, намного проще.
«Больше — нет», — подумал он. Его мечта о прекрасной жизни, лучшей во всей вселенной, сидела сейчас рядом с ним. Она была такой близкой и одновременно такой недоступной.
Рик прожил в Вирджин-Ривер всю жизнь. Он ходил в школу с одними и теми же ребятами и наслаждался популярностью среди ровесников. Он был уже в выпускном классе, перед самым его окончанием, когда его жизнь круто изменилась. Теперь каждое утро он подвозил в школу беременную девушку.
В Лиз с трудом можно было узнать ту девочку, которая весной провела в Вирджин-Ривер несколько месяцев. На самом деле сейчас, будучи беременной и учась во втором классе старшей школы, она выглядела моложе, чем когда училась в первом и носила короткие юбки с высокими каблуками. Теперь Лиззи казалась более обычной. Она больше не демонстрировала свои прелести, сейчас она была стеснительной, смущенной и ранимой. Она была просто беременной девочкой и полностью зависела от Рика.
Рик старался держаться к ней как можно ближе, провожал ее до самого класса. Он не мог позволить ей одной пробираться сквозь толпу хихикающих девочек, половина из которых сделала бы что угодно, чтобы пойти с Риком на свидание. Иногда, провожая Лиз, он даже сам опаздывал на урок. Учителя ему не сочувствовали. Он не притворялся, что это просто случайность, и не называл Лиз своей кузиной — он выпрямлял спину и заявлял, что это его девушка и его ребенок. Он бы предпочел этого не делать, но ему приходилось. У нее больше никого не было.