быть наедине с ней для меня не наказание. Но я даже не для себя это делаю — ей мое внимание жизненно необходимо. Я не могу не прикасаться к ней, если она в этом нуждается. Не сейчас, когда она в таком положении. Как я могу?
— Она бы решила, что ты ее не любишь.
— Иногда она просто плачет, — тихо произнес Рик. — Мы занимаемся любовью, я стараюсь быть с ней ласков, обнимаю ее, стараюсь, чтобы она почувствовала себя в безопасности, а когда мы заканчиваем, она начинает плакать. Плачет и плачет. А я не знаю, что еще сделать.
«Я сейчас сам расплачусь», — подумал Джек, а вслух произнес:
— Наверное, надо подстраиваться под нее. Делать не то, что хочешь ты, а то, что хочет она.
— Я тоже так думаю. Может, мне надо просто сделать это — попросить мою бабушку разрешить Лиз переехать к нам, в мою спальню. Жениться на ней или еще что-нибудь такое.
— Тебе нужно получить на это разрешение.
Рик, смеясь, покачал головой:
— У нас с ней будет ребенок, черт подери! Меньше чем через три месяца!
— Ну…
— Они хотят, чтобы она отдала ребенка. Без разговоров отдала. «Так будет лучше для него» — все это говорят. Но даже если им удастся убедить ее, меня — вряд ли. Ты представляешь, как мне трудно сейчас держать язык на привязи?
— Черт возьми… — В данный момент Джеку хотелось многого, желаний двадцать по списку. И самым первым стояло, чтобы Рик был его сыном и он мог вмешаться. Помочь парню справиться с ситуацией. Он понимал, что они слишком молоды, чтобы воспитывать ребенка, но тот все равно должен родиться, а Рику не стоит ни на ком жениться в свои семнадцать. Да, ребенку лучше оставаться со своими родителями. Но как это сделать, если они сами в столь нежном возрасте? — Ты его отец. Разве ты не должен подписать бумаги об отказе?
— Я не знаю. Откуда мне знать, черт подери?
— Тебе надо поговорить с Мел, — предложил он. — Я серьезно — это разговор как раз для нее. Она принимает детей, а я занимаюсь другими вещами.
— Знаешь, — произнес Рик, — часть меня очень жалеет, что я перешел тогда границу и подставил и себя и Лиз. Что натворил столько бед. Но другая часть видела на ультразвуке этого маленького парня и хочет взять его на руки. Показать ему, как ловить мяч… — Он покачал головой. — Что бы ни говорили люди, нет способа подготовиться к тому, что случится с твоей жизнью, если ты не вытащишь из кармана презерватив.
— Да уж, — пробормотал Джек.
— Джек, прости. Я подвел тебя.
— Я не считаю, что ты меня подвел. У меня болит за тебя душа, но я в тебе не разочарован. Ты справляешься очень неплохо, все продумываешь. А сейчас нам надо найти способ вернуть ваши жизни в нормальное русло, пока не стало хуже.
— Нет такого способа, Джек, тут нечего придумывать. Моя жизнь уже никогда не станет прежней. Как и жизнь Лиз.
Джек вышел из кухни и увидел, что в дальнем углу сидит какой-то посетитель в ковбойской шляпе. Тот поднял на него взгляд черных как уголь глаз. Джеку потребовалось меньше пяти секунд, чтобы узнать в нем клиента, который уже приходил в бар несколько месяцев назад и пытался расплатиться за свой «Бойлермейкер»[32] стодолларовой купюрой, которую вытащил из толстой пачки банкнот, мерзко вонявших марихуаной. Джек так и не взял у него деньги.
Затем этот тип поджидал Мел около ее дома, чтобы увезти в горы, где на тайной наркоплантации у какой-то женщины начались роды. В связи с этим Джеку очень хотелось устроить хмырю пару раундов, чтобы убедиться, что он больше сюда не заявится. Но он вместо этого протер барную стойку.
— «Хайнекен» и «Бим»?[33]
— У тебя хорошая память, — откликнулся тот.
— Важные вещи я помню отлично. И не хочу приобретать привычку ставить тебе выпивку бесплатно.
Мужчина потянулся к заднему карману и, вытащив дорогой кожаный бумажник, а из бумажника двадцатку, положил ее на стойку бара.
— Свежепостиранная для моего привередливого друга, — усмехнулся он.
Джек сделал ему коктейль.
— Как дела продвигаются? — поинтересовался он.
Мужчина вскинул на него глаза.
— Я тогда видел твой «реджровер», — сказал Джек. — На обочине, у подножия холма. Разбитый вдрызг. И сообщил о нем шерифу.
Тот осушил стакан.
— Да, — согласился он. — Незадача получилась. Не вписался в поворот. Наверное, ехал слишком быстро. Подержанных машин много, это не проблема. — Он взял кружку с пивом, сделал глоток. — Это все? — спросил он, показывая, что не склонен продолжать разговор.
— Не совсем, — ответил Джек. — Когда-то в трейлере у одной женщины начались роды…
Мужчина резко опустил кружку на стойку и впился взглядом в Джека:
— Ты слишком много знаешь, а ведь не врач.
— Акушерка — моя жена. И ничего подобного больше не произойдет. Мы поняли друг друга?
Глаза мужчины расширились от удивления, а рука стиснула холодную кружку с пивом.
— Все верно, ковбой. Она моя жена. Так, я ясно выразился? Не хочу, чтобы она хоть чем-то рисковала.
Тот криво улыбнулся. Поднял кружку с пивом и глотнул.
— Вряд ли я когда-нибудь снова окажусь там. — Джек пристально посмотрел ему в глаза. — Она не была в опасности, но ты прав. Наверное, она не обязана была этого делать.
После нескольких минут молчания Джек проговорил:
— В Клир-Ривер выпивка, я думаю, лучше.
Мужчина толкнул к нему кружку.
— В любом случае там тише и спокойнее.
Джек снова обслужил его и отсчитал сдачу с двадцатки, ясно показывая, что ему здесь больше делать нечего. После чего он перешел в другой конец бара и стал протирать посуду, расставляя по местам ее и бутылки. Услышав скрип отодвигаемого табурета, Джек поднял голову. Мужчина уже был на ногах. Он повернулся и, не глядя на Джека, медленно прошел к выходу. С одного взгляда Джек понял, что тот не оставил на стойке никаких денег, и невольно рассмеялся.
Джек подошел к окну, чтобы посмотреть, что у него за машина. Как оказалось, он немного преуменьшил свои требования. Видавший виды черный «форд», с фарами на крыше и тонированными стеклами. Номер он запомнил, но понимал, что это вряд ли пригодится.
Всего через пару минут дверь бара снова открылась, и вошла Мел. Куртка на ней была расстегнута, и просвечивал небольшой животик. На лице у нее застыло странное выражение.
— Мел, ты видела того парня? — спросил Джек.
Она кивнула.
— Он ничего тебе не сказал?
Она села за стойку бара:
— Сказал. Он окинул меня взглядом с головы до ног и поздравил.
— Надеюсь, ты не стала с ним разговаривать.
— Я спросила, как ребенок. А он ответил, что у них есть все, что нужно.
— Мел…
— Я никогда его не боялась, Джек. Возможно, там, в горах, живет множество опасных людей, но что-то подсказывает мне, что он не из их числа.
Глава 11
После двух недель в больнице, двух недель в отделении реабилитации и двух недель, проведенных со своей матерью, Майк Валенсуэла был близок к помешательству. Рука у него до сих пор не работала, а необходимость сидеть в четырех стенах ужасно действовала на нервы. Не говоря уже о потрясении от того, как долго приходит в себя его мозг. Его ничто так не пугало, как появившиеся провалы памяти, неспособность подобрать правильное слово или концентрировать внимание, в результате чего он с трудом мог воспринимать сейчас пространную речь или большие куски текста.
Физически он выздоравливал, но постоянно испытывал боль. В основном болели плечо, рука, шея и лопатка. Ночью боль усиливалась до такой степени, что он не мог спать, не мог даже шевельнуться. Во время подобных приступов он почти не вставал, ему помогали только пакеты со льдом и болеутоляющее. Еще одной проблемой была скованность и слабость мышц в районе паха. Она постепенно уходила, но при ходьбе Майк пользовался тростью из-за слабости в левой части тела.
Глядя на себя в зеркало, он видел худое, истощенное тело вместо хорошо накачанных мускулов. Скривившееся на сторону, поскольку стоять прямо ему не давала боль в паху и животе. Правая рука была согнута в локте и из предосторожности прижата к туловищу — кисть повернута внутрь, слишком слабая и скованная, чтобы свисать свободно. Шапка иссиня-черных волос на половине головы была выбрита из-за операции и только-только начала отрастать. Мужчина тридцати шести лет от роду, уволенный из полиции из-за полной профнепригодности. Мужчина, живущий с матерью, потому что оставил дома двум бывшим женам и на момент ранения жил в съемной квартире.
И еще одна маленькая проблемка — из тех, что никому не рассказывают. Ему до сих пор было трудно мочиться, и он уже давно не чувствовал эрекции.
«Я просрал свою жизнь, а теперь с трудом могу помочиться», — подумалось ему.
Майк всегда жил бурной, рискованной жизнью. Служил в морской пехоте, потом в полицейском департаменте. Женщины. И множество мужских занятий — подъем тяжестей, спорт, покер, охота, рыбная ловля. Еще больше женщин. Жизнь одним днем. Развлечения, развлечения и еще раз развлечения. Быстрое получение удовольствий. Майк дважды женился под настроение на женщинах, которым он себя не посвящал. Он волочился слишком за многими. Ну, сейчас это явно не будет проблемой. «Может, я уже израсходовал отведенную мне норму эрекции?» — подумал он.
Водить машину на дальние расстояния ему не рекомендовали, но он справлялся. Правая нога у него работала хорошо, а левая рука просто отлично. Доктора этого не одобряли; они думали только о его последующем лечении и реабилитации. Но Майк был человеком упрямым, и ему отчаянно хотелось сбежать. Поэтому он бросил в багажник джипа все необходимое и отправился на север.
— Оставайся здесь сколько захочешь, — сказал ему Джек. — Ты можешь пожить у нас, хотя в запасной комнате наверху Причер уже кое-кого поселил. Может, ты помнишь эту женщину — Причер звонил тебе насчет ее, — она появилась у нас в баре, сбежав от мужа, который ее избивал.