Мальчишка махнул рукой и пошел вверх по улице. Линг пошел за ним. Мальчишка глянул через плечо, но промолчал. Глянул еще раз. Линг немного отстал, но старался поспеть за незнакомцем, самым отзывчивым за пару последних знакомств. Почивший хотел с ним поговорить, и прикидывал, как начать разговор, чтобы тот с высокой вероятностью прошел удачно. Можно было прибегнуть к одному из рабочих трюков, но в этом мире они казались бесполезными.
— Меня зовут Хит Линг, — перебирая варианты, мужчина решил пойти в лоб и ошарашить паренька, который явно успел обжиться на новом месте.
— А мне какое дело?
Уголки рта Линга дрогнули, но недостаточно для полноценной улыбки. Ему ответили.
— А могу я узнать ваше имя?
— Зачем оно тебе?
Мальчишка завернул в знакомый проулок, к маленькой площади. Линг поблагодарил свою еще не до конца иссякшую удачу.
— Не ходи за мной! — Остановился и обернулся парнишка.
— Я тут живу, — наигранно робко пожал плечами Линг, показывая, что ни в коей мере не опасен для нового знакомого. И тот, закатив глаза, возобновил ход. Уверенно прошел в парадную, Линг почти побежал следом.
— И на каком ты этаже? — Неожиданно первым спросил мальчишка. На этот раз Линг позволил себе более уверенную улыбку.
— На пятьдесят четвертом. — Линг обогнал любителя на лестнице, преградил путь и оказался еще выше, чем если бы они стояли на одном уровне.
— Уже купался? — Прищурился бывалый житель так называемой пятой массы.
— Да.
Мальчишка рассмеялся.
— Вот тебе еще один добрый совет, на пушечный выстрел не походи к этой черной луже. Или сгниешь раньше положенного, как те бедолаги с улицы. — Мальчишка, видимо, хотел улыбнуться, но получился оскал. — Ты ведь видел, как их забирали?
По спине Линга пробежал холодок, который осел мурашками на затылке и плечах.
— Сгнию?
— Ты слышал, что тебе говорили в распределительном центре?
— Не совсем.
— Идиот.
— Не отрицаю.
Мальчишка попытался обойти Линга, но мужчина резко двинулся в сторону, не позволив уйти. На этот раз любитель ярких рубашек оскалился по-настоящему. Почти также как те девицы с улицы. Агрессивно, суля опасность. Линг сжал кулаки. Отступать было нельзя.
— Пожалуйста, я очень напуган и ничего не понимаю, вы можете мне помочь?
— Помогать уже поздно, — злость ушла из него также быстро, как и пришла, оставив не то печаль, не то издевку. — Ты мертв.
— Вопрос философский. Я все еще я. Мыслью, следовательно, существую.
Мальчишка рассмеялся. Да так громко, что гогот отразился от каменных стен эхом.
— Отличная шутка, — все еще смеясь, мальчишка уверенно отодвинул Линга и пошел вверх по лестнице.
— Ладно! Я мертв! Я это понимаю, но что дальше? Где мы? Какие в этом, — Линг запнулся, — измерении правила?
Дойдя до верха площадки, мальчишка сошел с последней ступеньки и обернулся.
— Ты должен стать полезным.
— Кому?
— Жукам, хотя, правильнее будет кропам. Иначе тебя съедят. Мы корм, Хит Линг. Просто корм для тех, кто родился и живет в этом мире. Земля, планета, откуда мы пришли всего лишь их загон, специально созданный и тщательно охраняющийся.
Линг сглотнул.
— Как стать им полезными?
— Работать на них.
— Расскажите больше, — Линг поднялся на пару ступеней, словно хотел потянуться к тому, кто не отверг и делится знаниями.
Мальчишка скривил губы и пошел дальше, Линг побежал за ним. Перепрыгивая через ступени, на этот раз не думая о падении, он подошел достаточно близко для того, чтобы схватить мальчишку за руку, но не стал этого делать.
— Прошу. Я заплачу.
— У тебя в мешочке я заметил несколько алых камней. Ты выложишь их передо мной и дашь выбрать один. Я его заберу. — Стоя в пол-оборота, серьезно заговорил парнишка.
— Хорошо. И вы ответите на все мои вопросы?
— Если они не покажутся мне глупыми, и если буду знать ответ, — пожав плечами, мальчишка пошел дальше по лестнице. — Я живу на девяноста седьмом.
Линг пошел следом:
— Так где мы? Это ад?
— Я бы так не сказал. Мы на пятой массе, всего их десять, но ты вряд ли увидишь какую-другую, — ровный голос не сбивался, пока они поднимались все выше. — Мы в королевстве Асмодея, в городе Малфаса.
— Асмодея? Демона похоти?
— Похоти? — Мальчишка аж обернулся и посмотрел на Линга, как на идиота, которым, видимо, хотел вновь обозвать. — И что там сейчас на Земле за байки ходят? Жуть. Нет, он не демон и уж тем более не похоти. Великий король Асмодей, как и его собратья, почти всемогущ. Все они, в том числе и кропы, остатки Соломонова войска. Соломон их император, правда погибший. Хочешь узнать историю целиком, купи книгу. Таких тут немерено.
— И они нас едят?
— Мы вроде как для этого и существуем, — Линг заметил, как мальчишка передернул плечами. Судя по всему, он не смирился со своим жутким предназначением. — И нет мы не души, а остатки человеческой сущности, которые со временем рассеиваются, хотя, правильнее сказать, сгнивают. Как только большая часть твоих остатков становится черной и жидкой, тебя забирают.
— И сколько же…
— Остается? Обычно не больше тридцати лет, но срок можно увеличить или уменьшить. Зависит от того, насколько ты полезен кропам.
— И как же?
— Расскажу, когда я выберу свою награду, — мальчишка даже не запыхался.
Линг нахмурился:
— Красные камни продлевают существование? — Все-таки он не идиот. — Не волнуйся, я сдержу слово.
Мальчишка бросил на Линга долгий, задумчивый взгляд, как бы говоря: «ну еще бы, ты ведь не хочешь сгинуть раньше срока».
— А почему мы так выглядим?
— Ты о клыках?
— Обо всем.
На одной из площадок с четырьмя дверьми Линг услышал шум и остановился. Посмотрел на преграду с номером и вздрогнул, когда в ту ударили с внутренней стороны. Ушедший немного вперед мальчишка, вернулся и выглянул из-за угла, тоже посмотрел на дверь.
— Интересно, что за ней, да? — ухмыльнулся бывалый.
— Истерика, — уверенно предположил Линг. Воспоминания о том, как он сам сорвался были еще свежи.
Мальчишка, словно болванчик, качнул головой и пошел дальше по лестнице, а Линг все стоял и смотрел. Слушал выкрики и рыки, изредка пробивающиеся через толстые стены проклятия.
— Если тебе больше не интересно, можем рассчитаться сейчас.
— Нет, стой, интересно! — Выйдя из транса, Линг побежал за новым знакомым. — Мы ведь остановились на внешности, прошу, продолжайте.
— Ага, на внешности, — усмехнулся мальчишка. — Мы остатки себя, как ты заметил, довольно нелицеприятные. То, чем жили, что из себя представляем, смесь гнева, неисполненных желаний и страха.
— Гнева, кажется, больше.
— Он финал всех терзаний и обид. Вот играли вы с соседом в лотерею. Вместе покупали билетики, он выиграл, а ты нет. Сперва ты испытаешь шок, затем немного порадуешься за знакомого, потом начнешь завидовать, а потом обсуждать каждую мелочь, которую он купит на выигрыш. Будешь улыбаться ему в лицо и все сильнее злиться. Злиться на несправедливость, на то, что цены вновь взлетели, а дешевая ветчина не такая вкусная, но более дорогую ты себе позволить не можешь. Злость заполнит тебя, потому что мало, кто способен на смирение. Как итог, злоба — это единственное, что от нас остается.
Линг чуть не рассмеялся. Это неожиданное откровение показалось ему таким глупым и поверхностным. Сам Хит Линг никогда не брался рассуждать о жизни, считал это уделом оторванных от действительности мечтателей. От клиентов он слышал самые разные трактовки сути бытия, их бытия. Его работа заключалась в том, чтобы вырвать их из этих размышлений и дать цель, более осязаемую, реальную. Ведь каждый сам придумывает себе цель. Ну или следует за чужой, если на свою ума не хватило.
Еще шаг. И Линг задумался об этом глубже. Он чувствовал свой гнев. Казалось, дай ему волю и тот поглотит его целиком. Заставит броситься на мальчишку и разодрать его тонкую шею. При жизни такого не случалось. Он не фантазировал об убийствах, но люто ненавидел всех своих клиентов. Настолько, что порой брал на себя смелость решать, кому жить, а кому умереть. Тех, кто не заслуживал жизни, он доводил до ручки, до такого отчаяния, что они сами находили выход — единственно верный. Только, когда он читал очередной маленький некролог, гнев немного утихал.
— И эти, как их, кропы, питаются нашим гневом?
— Их устраивает, — пожал плечами, скрывшийся за очередным поворотом мальчишка.
— А чем питаемся мы? — Линг вспомнил жуткую даму, которая кушала пирожное.
— Чем придется, все, что может принести удовольствие и энергию, но можно и просто желтыми камнями. Они же местная валюта. Те, что искрятся, самые чистые, самые ценные, а на самые мутные не купишь и метра ткани, но сторговаться все же можно. В общем, не советую просто так с ними расставаться. Заработать их сложно.
— Мы не едим друг друга? — Задумался Линг, ведь такой поворот казался наиболее логичным.
— Убийство себе подобных карается немедленным прекращением существования.
— Если найдут.
Мальчишка резко остановился и посмотрел на Линга. Немного подумал и кивнул:
— Если найдут. — Мальчишка вышел на лестничную клетку и направился к двери под номером двенадцать миллионов восемьсот тысяч четыре. — В общем, хочешь просуществовать больше тридцати лет, будь полезен и не лезь в неприятности. Работай, исправно плати за жилье, относить к кропам, как к господам и они поделятся с тобой камнями.
Мальчишка снял с двери тяжелого вида замок и пропустил Линга вперед. Комната на девяноста седьмом ничем не отличалась от комнаты на пятьдесят четвертом. Только выглядела более обжитой. Чуть больше полок, книг, даже небольшая, оснащенная таким же, как уличные фонари, камнем лампа. Кровать застелена одеялом и матрац набит явно не травой.
— Вываливай камни, а не глазей.
Линг не стал тянуть, сел на пол и раскрыл мешочек. В конце концов, не у него одного внутри клокочет гнев. Мальчишка тоже сел на пол и придирчиво оглядел камни, выбрал самый крупный и яркий, церемонии, как можно было понять — это не про него.