— Конечно. Мы хотим окружить «Актеон» поясом кораблей наблюдения. Вооружим их не только оптическими, но и радиотелескопами. И гравиволны тоже будем сканировать — они сразу выдают деятельность продвинутой технологии.
— И далеко разлетятся эти вспомогательные? — спросил Ксанте.
— На десять а. е., — ответила Ирелла.
Деллиан с уважением взглянул на друга: вообще–то Ксанте ничуть не интересовался техникой астронаблюдения. Когда все устремились за Иреллой, он оглянулся к Урету и одними губами просигналил: «Болван!»
Тот беспомощно развел руками: а что я могу поделать!
Дальше экскурсия — к счастью, без музыкального сопровождения — шла без сучка без задоринки. Однако, когда она кончилась, Деллиан вздохнул с облегчением: устал от необходимости изображать восторги. Так что, когда они покинули осмотренный сад и собрались возвращаться, он перевел дух. Предстояла еще одна, самая ненавистная ему секунда, когда зависаешь в позе парящего орла, совершенно беспомощный. Потом контактная оболочка сползла с тела, верхняя часть яйца отодвинулась, втянув щупальца в ниши на потолке.
Деллиан обвел глазами гримасничающих друзей, вылезавших каждый из своего яйца.
— И сколько его придется строить? — спросил Фалар.
Элличи пришлось нагнуться, чтобы обнять его за плечи.
— Мы надеемся уложиться в пару лет.
— Два года? Святые, а что так долго? Штурмовой крейсер верфи выдают за пять месяцев.
— Ты сам ответил на свой вопрос, — весело отозвалась она. — Наши верфи и созданы для строительства крейсеров. Так что для начала придется выстроить верфь, способную построить «Актеон». А ее конструкция будет еще сложнее конструкции корабля. А до того придется устроить производственные платформы для строительства верфи. Хорошо хоть, нашим стандартным сборочным станциям и инициаторам это по силам.
— Понял–понял. Извини, что спросил.
— Я и не говорила, что будет просто, — сказала Ирелла. — Но на халтурном корабле никого в космос не пошлю.
— Вот уж «Актеон» никто халтурой не назовет, — заметил Фалар. — Ты изумительно справилась.
— Спасибо.
Распрощавшись со взводом и вернувшись к себе, Деллиан шлепнулся на диван перед широкой черной фусума с растянувшимся поперек монохромным драконом. Ирелла восьмой месяц увлекалась Японией. За раздвижной фусума виднелась терраса с прекрасным видом на Фудзи. Ветер из сада доносил благоухание цветущих вишен.
— Не знаю, долго ли сумею разыгрывать этот фарс, — признался Деллиан.
Маленькую фусума на другом конце комнаты украшал летающий остров в стиле укиё-э. Отодвинув ширму, Ирелла зашла в спальню.
— Меня заинтересовало обращение Урета, — заметила она оттуда.
— Врешь.
— Извини?
— Ты готова была мозги вышибить балбесу. Я же видел.
— Ну, ладно. Я два года билась над конструкцией «Актеона» — по–моему, имела право чуточку обидеться.
— Не говоря о том, что «чуточку обидеться» — рекордная недооценка со времени отлета с Джулосса, ты могла бы принять его отступничество как комплимент.
— В смысле, замысел работает? Те, кто хотели все бросить, готовы передумать?
— Мне казалось, суть плана в том и состоит.
— Это верно, но надо еще разобраться: то ли Урет просто не устоял против мнения своих, то ли и остальные Уходящие так же настроены.
Дистанционка, подкатив к дивану, подала Деллиану бокал ледяного пива.
— Что, опять отправишь меня трепаться с парнями?
— Никуда не денешься. Не одной мне страдать. Если свернуть сейчас проект «Актеон», народ снова впадет в уныние и мы вернемся к тому, с чего начинали, — будем ждать новых самоубийств. Кенельм верно сказало, что если уж браться, так браться.
— А ты знаешь, что Урет состоял в партии биозеленых?
— Это что такое?
— Большинство Уходящих хотят загрузить «Актеон» обогатителями и инициаторами чтобы, найдя терраформированную планету, зажить там прежней жизнью. А партия Урета стремится к суперпасторали — чтобы сама земля их всем обеспечивала. Чтобы деревья вырастали в дома, чтоб с полей снимать мясной урожай, металлокристалоиды, лекарственные клубни. Жить в полной гармонии со средой.
— Идиотизм. Без современной цифровой инфраструктуры они за три поколения утратят культурную базу. А выжившие снова бросятся строить индустриальное общество.
— Выжившие? Ого, ты их здорово не одобряешь. Цель биозеленых — равновесие, чтобы ничего нового строить уже не приходилось. Такая простая жизнь укроет и от оликсов.
— Им и собственный ай–кью придется урезать в соответствии со своей застойной культурой. Такая идеология хуже нашей, нацеленной на Удар. Это же тюрьма.
— Где твоя толерантность? Если они хотят жить так и нам не мешают, следовало бы им помочь.
— Да, каждый вправе жить в согласии со своей идеологией — я вовсе не против. Дело только в том, чтобы следующие поколения вольны были пойти своим путем. Иначе выходит фашизм.
— Ну, может, тебя утешит, что в лагере Урета, по–моему, не много сторонников.
Ирелла вышла из спальни, завязывая оби на роскошном черно–красном кимоно.
— Все равно мне нужны цифры, Дел.
— Ясно, — буркнул он.
Она села к нему и ухватила с дистанционки пиво.
— Пиво нельзя так замораживать. Оно теряет вкус.
— Я вроде бы не ради вкуса его пью.
— Да уж, как задумаешься о социальных ритуалах, остается только удивляться. Бегство в комфорт обыденности. Детское питание для души.
— Ты здорово расстроилась, да?
— Да не так уж. Запросто можно построить и два «Актеона».
— Святые! Посмотрел бы я, как ты повторишь это при Кенельм. Очень–очень хочу посмотреть!
Она усмехнулась и чмокнула его в щеку.
— Не шали. В том–то и дело. «Актеон» стягивает недовольных и дает им цель. А если и эти начнут делиться на фракции и изгонять чужих, нам будет намного сложнее.
— Нельзя же строить каждому по «Актеону»!
— Вообще–то…
— Ладно, понял. Завтра поговорю с Уретом.
— Спасибо. — Она поцеловала его уже всерьез. — Люди — такие интересные существа, правда? Дай десяти из нас по роялю, мы сыграем одиннадцать разных мелодий. Интересно, для оликсов это привлекательная черта или наоборот?
— Сдается мне, оликсы успели пожалеть, что явились на Землю. Больших поражений они еще не знавали. Кто еще так долго им сопротивлялся?
— Неаны сопротивляются — по–своему, ненасильственно. И святые знают, сколько еще войн они ведут с другими видами по всей галактике.
— Вот это веселенькая мысль!
Он обнял ее покрепче, притянул к себе.
— Как ты думаешь, другие ударные корабли человечества переживают то же самое? — спросила Ирелла. — Оружие у нас не хуже, чем у оликсов, но вот психологически мы к этой войне не готовы.
— Мне кажется, мы выбрали верное решение. «Актеон» действительно поднял моральный дух.
— Может быть. Но должны быть и другие способы, тем более если это не только наша проблема. Беда в том, что капитанам ударных кораблей никогда о них не узнать — связи ведь нет. А я как задумалась об этих десятках тысяч ударных миссий, так и перестать не могу. Что с ними сталось? Почему они не послали Сигнала? Он должен был стать сигналом к общему сбору, Деллиан. Сигнал — будь то от Святых или какого–то из ударных кораблей, должен был пройти по всей волне экспансии, призвать всех. И мы бы полетели к первой от врат нейтронной звезде, составили бы последнюю армаду человечества. А мы так ничего и не дождались. Десять тысяч лет!
— Галактика велика. Такое дело может затянуться на целые эпохи — Святые с самого начала это понимали. А вообще–то, чем больше проходит времени, тем больше шансов на успех.
— Это да, — вздохнула она. — Больше времени усовершенствовать оружие, больше кораблей соберется у той нейтронной звезды.
— Именно! Так что брось переживать. Ты отлично поработала.
Слова словами, но ему хотелось, чтобы она продолжала. Среди радостей, которые дарила ему Ирелла, не последними были ее идеи.
— Конечно, часть ударных миссий наверняка отличаются от «Моргана» по социальному устройству, — задумчиво проговорила она. — Если каждая заселенная кораблем поколений планета высылает двести новых кораблей поколений и каждый из них находит планету и действует тем же порядком, рост по экспоненте получается колоссальным, тем более когда столько времени прошло. Наверняка сообщества развиваются самыми разными путями — тому пример Урет с его ультрабиологической доктриной.
— Ох, может, не стоит приписывать ему все заслуги по этой части.
— Но ты подумай… Наша, утопийская ветвь культуры довольно консервативна — мы ведем род от Дельты Павлина. Но на новой планете каждый корабль поколений получает шанс все изменить, тем более что утопийские корабли не составляли большинства в волне беглецов. На терраформированных планетах существовали разные общества от разных земных идеологий, так что к этому времени, кажется, должны были возникнуть тысячи разных человеческих типов.
— Да ну? С четырьмя руками? С хвостом? Трехголовые?
— Может, даже с пятью телами на один общий мозг. Почему бы и нет? Каждый должен был идти своим путем.
— К чему идти?
— К методам борьбы с оликсами.
— Надеюсь, что нет. Захват корабля или хотя бы червоточины, которая укажет на врата, — основа плана.
— Мы и по сию пору держимся этого плана: «Бегство, потом бой». В нем многовато «если».
Деллиан выпрямился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Святые! В этом плане наше спасение. Люди всем пожертвовали ради него. Родной планетой, межзвездными поселениями, теми, кто остался позади, и теми, кто сражался, чтобы дать нам этот шанс. Не подавайся сомнениям. Даже если все остальные захвачены и вознесены, если мы одни остались во всей галактике, план остается в силе.
Она любовно погладила его по щеке.
— Мой Деллиан! Если бы последним человеком во всей галактике остался ты, план бы точно сработал.
— Нам просто нужен Сигнал.
— Да. А Сигнал, не забывай, идет не быстрее скорости света. Что, если мы ошиблись в расчетах? Что, если анклав расположен в тысяче световых лет в противоположной от волны человеческой экспансии стороне? Если оликсы прячутся там, то мы, убегая от Сол, опережаем Сигнал. Святые могли послать его еще тогда, а он нас не догнал, потому что мы слишком быстро уходим.