— Что там творится? — хрипло спросил Ларс, допив кошмарную жижу.
— Оликсы идут, — ответил Аднан, сунув ему в руки пинтовую кружку с водой из фильтра. — Но, похоже, Оборона Альфа их отобьет.
— А что полиция?
— Не ссы, они нас не найдут.
— Я их убью. — Ларс глотал воду так, словно не один день провел в пустыне. Когда он протянул обратно пустую кружку, с губы у него стекло несколько капель разбавленной крови. — Пусть только явятся, гады. Я их прихвачу с собой в ад.
— Конечно. — Олли похлопал его по плечу, нащупывая подходящее место на перекатывающихся змеями мышцах под грязной футболкой. — Только мы найдем выход.
— Не нужен мне выход.
— Джад что–нибудь придумает.
— На фиг Джад.
— Ларс, дружище, послушай…
— Не буду. Ублюдки убили моих друзей. Они разбили Легион. Вы мне братья, вы — моя семья. Я не шучу. — По щеке у него, догоняя капли крови, покатилась слеза.
— Ты лучший, Ларс. — сказал Олли. — Ты только отдыхай и поправляйся, ради нас, ладно?
Как ему хотелось врезать этому тупому ослу! А не стоять над диваном, глядя, как Ларс снова проваливается в сон. Когда тот захрапел, он поднял руку, показав Аднану пластинку введенного снотворного.
— Круто, — одобрил Аднан. И тут же нахмурился, потянул носом, наклонился над Ларсом. — Обоссался! — заржал он. — Надо было, прежде чем усыплять, довести его до уборной. Сколько он воды выпил!
— Ему и дальше надо побольше жидкости, он столько крови потерял. — Но и Олли тоже захихикал, глядя на расплывающееся у Ларса в паху темное пятно. — Ох, бля, он убьет нас, когда проснется.
Они снова ввалились в гостиную и рухнули на кушетку перед сценой. Адаптирующиеся пенные подушки обволокли их, как мягкое покорное тело.
Пока Аднан искал в нижней сети новости о боях в космосе, из коридора донесся знакомый шум. Олли восторженно фыркнул.
— И–и–и-и-и еще раз!
— В полночный час она молила: еще, еще, еще! — хором процитировали оба и разразились истерическим хохотом.
— Еще, — настойчиво прозвучал сверху голос Клодетты. — Еще!
Олли, прослезившись от смеха, уже не видел сцены. Оставалось одно. Он достал из кармана новую пару таблеточек зеро–нарка, одну протянул Аднану.
— Браво, парень, ты лучший, — обрадовался тот, прижимая пластинку к шее.
— Еще… — бессильно молила Клодетта.
Ничего смешнее Олли в жизни не слышал. Он скрючился от хохота. Аднан, тоже вне себя от возбуждения, привалился к нему.
— Ох, у него же хрен обвиснет, — выдавил Олли.
— Не, не обвиснет. Он пластмассовый. Пришельцами деланный.
Олли настиг новый припадок безумного смеха. Мелькавшие в кубике сцены цветные формы и линии складывались в сказочные картины. От попытки уследить за ними голова шла кругом. Время от времени что–то внутри расплывалось или набирало яркость, и тогда он одобрительно ворковал.
— Боже, это же хабитат? — спросил спустя какое–то время Аднан.
Олли прищурился на плавающий посреди гостиной гладкий серый цилиндр.
— Ага.
— Какие они хорошенькие. Вокруг искорки нимбом, просто прелесть.
— Ага. Как будто… как будто связали шарф из Млечного Пути и повязали им. В космосе, понимаешь ли, холодно.
— Знаю, парень. Это глубокая и многозначительная метафора. Вот почему мне нравится с тобой работать, Олли. Ты умен.
— Знаешь, я бы хотел в таком жить. Взять с собой бабушку и Вика, вытащить их с проклятущей Копленд–роуд. Ясное дело, там наш дом, но будем честными — это настоящая помойка.
— Славная мысль. Возьми их с собой в новую жизнь.
Графика по краям сцены понемногу приобретала смысл, хотя им все еще приходилось по нескольку раз перечитывать титры. Олли прищурился на сменяющиеся у рамки числа. А, это расстояние. Он снова всмотрелся в сцену, где к хабитату подлетали две крылатые тени.
— Корабли Избавления! — восхищенно ахнул Аднан. И подался вперед, не сводя глаз со сцены, словно играл с ней в гляделки. — Это вроде как Страмлэнд. Черт, надеюсь, они всех успели эвакуировать.
— Все хабитаты эвакуированы. Власти сообщали.
— Тогда чего оликсы с ними возятся?
— Понятия не имею, братан. Ты как считаешь, они торпедой ударят? — задумался Олли.
— Ух ты, гляди!
Расплывчатое облачко мерцающего аквамарина вокруг Страмлэнда вдруг стало набирать яркость, явно обозначило свои границы — на километр от оболочки хабитата.
— Четко, — одобрил Олли. Облако становилось все ярче, а края его сделались рваными, словно из них пробивались язычки пламени.
— Это щит, — сказал Аднан. — Такие у все хабитатов есть. Понимаешь, против метеоритных ударов.
— Круто. Хочешь еще сэндвич с беконом?
— А то!
Олли ушел на кухню. Тай объяснил задачу пищевому принтеру. Когда со дна хромированной машинки начали отслаиваться тонкие ломтики, Олли нарезал последний испеченный в хлебопечке батон и неодобрительно нахмурился — вышло неровно. Впрочем, это ничего, он любил, когда хлеб нарезан толсто. А вот порезанный палец — это больно!
— Потрясающе! — окликнул из гостиной Аднан. — Ты смотри, как горит.
— Иду.
Он набросал на пластину вафельницы десять ломтиков бекона, умудрившись не запачкать их кровью. Опустил крышку и оставил на две минуты — кофемашина как раз успела наполнить две чашки. Это было адски сложно. Без подсказок Тая он бы совсем запутался в неразберихе кнопок.
И тут пронзительно заорала дымовая тревога.
— Ты не мог бы ее отключить. Очень прошу? — обратился Олли к Таю.
Звук оборвался. Олли поднял крышку вафельницы, в меру сил разогнал дым. Бекон зажарился до хруста и был ужасно горячим, но он сумел шпателем перекидать полоски на хлеб.
— У тебя кровь, — заметил Аднан, когда он внес все это в гостиную.
— Сердце кровью обливается. За наши пропащие жизни.
— Слушай, как же ты глубоко мыслишь, когда постараешься.
— Будем!
Они чокнулись кофейными кружками.
— Кофе жуткий, — признался Оли.
— Я думал, это горячий шоколад.
— Может, и так, но я точно заказывал кофе. Надо проверить Тая на вирус.
— Это мысль. Безопасность прежде всего!
— А чего это хабитат превращается в солнце? — Олли прищурился на режущий глаза цилиндр, весело пылавший посреди сцены. — Там пожар?
— Нет, это наука. Технический комментатор объяснил, что корабли Избавления бьют по нему лучевым оружием. Там энергия так энергия!
— А с виду будто пожар. Так и пылает.
— В вакууме огня не бывает, друг мой. Это испаряется газовая оболочка щита. Корабли Избавления закачали в нее столько энергии, что она теряет связность.
— Круто.
— Нет! Ничего не круто! Ты что, тупой, как Ларс?
— Я обиделся. По–настоящему, глубоко обиделся.
— Извини.
— Да ты сам признай, что смотрится круто.
— Конечно, тут ты прав. Только для хабитата это смерть.
— Ты думаешь, когда они прикончат щит, хабитат лопнет навроде воздушного шарика?
— Ух, это было бы колоссально!
Довольный Олли усмехнулся.
— Только, конечно, если тебя в нем нет.
— А вот тут я бы поспорил. Совсем не плохой способ умереть, вылететь в космос в облачке деревьев. В единстве с природой.
— А бабочки там будут? Я люблю бабочек.
— Слушай, если тебе нужны бабочки, пусть будут бабочки. Я не против.
— Спасибо, парень. Ты лучший. Как говорит Ларс: мы друзья, но мы еще и как братья.
— Помню.
— Настоящие братья, по крови. Семья.
Щит Страмлэнда раскололся, как раскалывается твердая материя. Осколки, на глазах остывая и темнея, разлетелись во все стороны. Два узких корабля Избавления скользнули к обнаженному хабитату. Описав элегантную дугу, они причалили к осевым докам.
— О, это нехорошо, — решил Олли. — Мне уже не хочется эмигрировать на хабитат.
— Так же они обойдутся со всеми хабитатами в системе, — сказал Аднан. — А потом высадятся на них.
— Придется уходить подальше, на какой–нибудь из обжитых миров.
— Джад это устроит.
— Ага. Только вот какой счет она нам выставит?
— Ты же слышал — расплатимся лекарствами.
— Да, только как будем их добывать? — задумался Олли. — В прошлый раз довольно неудачно вышло.
— Все равно мы в выигрыше.
— Это ты так считаешь?
— Либо мы погибнем в рейде — тогда уже все равно, ни полиция, ни оликсы до нас мертвых не доберутся. Либо все пройдет гладко, и Джад добудет нам новые личности.
— Не слишком радостный выбор.
— Быстро и без мучений, а? На мой взгляд, это победа.
— Наверное. — Олли виновато покосился на дверь гостиной. — Только ты же слышал Джад. С новыми личностями нам круто придется.
— Справимся, мы и сами крутые.
Олли придвинулся к нему, сбив подушки волнами.
— Мы справимся. — Он понизил голос. — У нас мозгов хватит. И у Тронда тоже.
— Тронд чудовище какое–то. Я и не подозревал, какой он в душе гребаный псих–извращенец.
— Все равно, с новой личиной он освоится. А вот как Ларс?
— Ох, бля! О нем я не подумал.
— Я хочу сказать, я его люблю и все такое. Но, боже мой!
— Я его тоже люблю.
— Чтобы как следует акклиматизироваться с новым лицом, нужны месяцы… если не годы — так Джад говорит. И нужна настоящая дисциплина. Сомневаюсь я…
— Да, но что мы можем сделать?
— Он, если попадется, и остальных завалит. Ларс никакого допроса не выдержит. Особисты узнают, где мы и кто все это устроил. Нас найдут. — Олли зашарил по карманам в поисках новой таблетки. В голове плавали мысли, холодные и темные. Кайф от капельки зеро–нарка их бы выжег.
— И что нам делать? — спросил Аднан. Таким голосом говорят пьяные, изображая трезвость — напрягают все силы, да без толку.
— Не знаю. А ты как думаешь?
— И я не знаю. Нельзя же, знаешь ли, от него избавиться.
— Нет. Правильно, этого нельзя.
— Хорошо. Я и не предлагаю.
— Ну, и я тоже.
— Хотя ему бы нужен врач.
— Да, вижу.
— А сюда врача не приведешь.
— Нет. Никак. Хотя… — Олли втянул щеки, пососал. — Наверное, мы сможем добыть ему врача, как бы потом.