Скрипит, поет на все лады тяжелая, не скоро открывающаяся дверь.
Внутри теплый полумрак, пахнет зерном, солнечные зайчики играют на полированной временем поверхности стен. Иконостас действительно не тронут безжалостной рукой. Даже ветхие, полуистлевшие ткани лежат на своих местах. Время словно остановилось здесь, как останавливаются часы. Живопись современна постройке церкви. Храм воздвигнут, согласно письменным источникам, в самом начале XVIII века. Значит особенно древних икон нам тут не найти. Конечно, целехонький иконостас XVIII века — неплохое начало экспедиции. Не так уж много сохранилось до наших дней полных комплексов внутреннего убранства церквей.
Вдруг! Один из участников экспедиции подзывает нас к окну. В руках у него средних размеров доска, стоявшая на алтарной преграде. Черная пленка олифы потрескалась, и сквозь узкие щели просвечивают яркие алые пятнышки. Это, вероятно, настоящая киноварь. А киноварную краску употребляли в древности не часто. Только утвердившим себя живописцам выдавался для работы дорогостоящий материал. Мы выносим находку на улицу и при дневном свете рассматриваем доску более внимательно. Слишком много имеется специфических признаков, позволяющих реставраторам надеяться на высокие художественные качества авторской живописи, которая пока закрыта поздними записями и олифой. Придется ждать до Москвы, прежде чем подтвердятся наши догадки, что это действительно памятник XV века. Однако настроение и теперь уже радостное, невзгоды тяжелого пути позабыты. Завтра — дальше к неизведанным местам, к новым поискам.
Иоанн Предтеча из Деисуса. XV век. До и после реставрации.
Богоматерь из Деисуса. XV век. До и после реставрации.
В нашей работе мало внешних эффектов. Поиск древнерусской живописи приносит ощутимые результаты и становится значительным только после музейного изучения и реставрационной обработки находок. Цель экспедиции — найти памятники и доставить их в музей.
А сколько таких эпизодов могли рассказать участники многочисленных экспедиций по Карелии!
Отряды искателей зимой и летом буквально прочесывали северный край, не оставляя без внимания ни одну архитектурную постройку. На учет брались все произведения старого искусства, обнаруженные специалистами. На месте находок составляли учетные карточки, в которых каждый вновь открытый памятник получал исчерпывающие паспортные данные. В учетную карточку заносилось старое и новое название деревни, время постройки церкви, а нередко и точная дата написания отдельных икон или целого иконостаса. Благодаря подобной классификации в древнерусском собрании Петрозаводского музея сразу удалось выделить наиболее ценные группы памятников, связанных с различными пунктами, где работали артели живописцев. Особое внимание своими художественными достоинствами привлекали живописные образцы, вывезенные из деревни Пяльма Пудожского района. Все иконы этого селения относились к раннему периоду древнерусского искусства и датированы XV—XVI веками. Часовня Ильи Пророка в деревне Пяльма оказалась настоящей кладохранительницей. Любая доска, попавшая на стол реставратора из пялемской церкви, заставляла вспоминать лучшие творения средневекового искусства. Пялемские находки знаменуют высший этап становления творчества местных художников. Иконы, происходящие из Пяльмы, служили отличным руководством по изобразительному искусству Севера и даже могли оказывать влияние на творчество современных художников.
Запасники Петрозаводского музея пополнялись «не по дням, а по часам». После каждой экспедиции заводилась новая графа в картотеке отдела хранения. К шедеврам из Пяльмы прибавились иконы, найденные в храмах и часовнях Пелкуллы, Вегоруксы, Типиниц, Туксы, Новинки, Паданского Погоста. С какой любовью произносили мы названия селений, сохранивших до наших дней памятники северной живописи. Даже сейчас, путешествуя по Карелии, я бесконечно радуюсь, когда встречаю на дороге надпись с указанием знакомого села или деревни. Деревня Новинка — отсюда великолепный житийный Никола; Кефтеницы дали «Чудо Георгия о змие», и на нем мне довелось проводить реставрационные работы; из Суйсарь на остров привезено изумительное «Преображение»... Нет наименования на карте Карелии, хотя бы в какой-то мере не связанного с открытием произведений древнего изобразительного искусства. Карельский край бесконечно богат живописными сокровищами. Собрание республиканского музея по сей день продолжает пополняться новыми и новыми памятниками, которые разыскивают участники экспедиций.
Художественная галерея Петрозаводска за несколько лет превратилась в крупный центр по исследованию древнерусской живописи. Все лучшее, что было рождено талантом и умением местных художников, сконцентрировано в петрозаводском древлехранилище. Перевоз «кижской коллекции» из дома Ошевнева в Петрозаводск окончательно утвердил за музеем почетное право на сохранение единственного в своем роде живописного наследия старых северных мастеров.
* * *
«Деисусный чин». XVIII век. 38х152 см. Происходит из деревни Колгостров Кондопожского района Карельской АССР. Вывезена экспедицией Музея изобразительных искусств Карельской АССР в 1961 году (руководитель — Г. Жаренков). Раскрыта в Карельском музее изобразительных искусств в 1963 году. Реставратор — С. Ямщиков». Так скупые строчки каталога выставки «Живопись древней Карелии» описывают один из ста экспонированных памятников. Ничем не примечательная икона стоит в самом конце списка и даже не удостоена чести быть воспроизведенной среди репродукций каталога. Отношение составителей описания к «Деисусному чину» из Колгострова оправдано, ибо на выставке он занимал скромное, промежуточное место и не составлял конкуренции блистательным творениям северных живописцев высшего ранга. Давая пояснения посетителям, я не смел задерживать их внимание на рядовом образчике иконописи, какие десятками встречаются в провинциальных музеях. Лишь близкие друзья и коллеги знали, как дорога мне эта доска с неброской, приглушенной красочной гаммой. Именно с колгостровской иконы началась для меня реставрация карельских находок.
* * *
В маленькой комнатке Петрозаводского музея стены украшены древними иконами. Они висят плотными рядами, занимая все пространство, от пола — до потолка. Несколько произведений расчищено. Это экспонаты «кижской коллекции». Какой контраст между переливающимися звонкими цветами уже раскрытой авторской живописи и непрозрачной вуалью на поверхности потемневших от времени досок, которых еще не касалась рука реставратора! От обилия предстоящей работы разбегаются глаза. Хочется сделать все сразу. Поскорее увидеть подлинный лик древнего искусства. Поставить компрессы растворителя на лучшие образцы, удалить вековые наслоения, заставить заново «биться сердце» нетленной живописи. Но профессиональное благоразумие и законы ремесла берут верх над первым порывом, заставляют действовать осторожно. Так, чтобы не допустить ошибок и не погубить случайно малейшую частицу красочного слоя. Ошибку исправить невозможно, как невозможно заново создать творение древнего художника.
На «Деисусном чине» из Колгострова нет поздних записей и прописей. Старая олифа потемнела незначительно. Внимательно присмотревшись, можно разобрать линии рисунка и контуры фигур. Небольшой пробный компресс, поставленный на неответственном участке иконной доски, снят через несколько минут. Олифа размягчилась до такой степени, что достаточно легкого прикосновения ватного тампона для удаления ее с живописной поверхности. Скальпель в данном случае не потребуется... Нужно только максимальное внимание, точный расчет времени экспозиции компресса и аккуратность.
Рабочий день давно кончился, но я даже не заметил, как за музейными окнами повисла вечерняя мгла. Расчистка колгостровской иконы оказалась увлекательным, захватывающим делом. Фигура за фигурой, изображенные живописцем, сбрасывали столетний покров. Снимая реставрационные компрессы, я испытывал радостное ощущение человека, впервые после долгого перерыва созерцающего оригинальную живопись северного художника. Потом икону увидят многие. Оценят и полюбят искусство неизвестного творца. А сейчас мы наедине — полураскрытое древнее творение и реставратор, кому доверена его дальнейшая судьба. Ради таких мгновений стоит жить, испытывать трудности, преодолевать невзгоды и не обращать внимания на житейские мелочи. Радость открытия искупает все и позволяет многое прощать. Она делает прекрасным окружающий мир, объясняет причины и закономерности самых различных явлений жизни.
* * *
Древнерусский отдел Петрозаводского музея поистине родился под счастливой звездой. Интенсивное поступление памятников живописи сопровождалось развернутыми реставрационными работами. В раскрытии наиболее ценных экспонатов принимали участие московские, ленинградские и петрозаводские мастера. Особенно большой успех выпал на долю реставраторов Русского музея Ленинграда. Бригада специалистов под руководством старейшего знатока древнерусской живописи Николая Васильевича Перцева почти каждый месяц присылала в Петрозаводск законченные реставрацией произведения. Все они вошли в золотой фонд музея. Работа ленинградцев отличалась особой тщательностью и бережным отношением к авторской живописи. Немало ценных икон восстановлено стараниями художников-реставраторов нашей московской мастерской. Однако главным «запевалой» в деле реставрации памятников петрозаводского древлехранилища, который стоял у колыбели благородного дела, был художник музея Геннадий Жаренков.
В провинциальных музеях России сосредоточены несметные богатства. Хорошо было бы собрать лучшие из лучших памятников изобразительного искусства, хранящихся в экспозициях и фондах периферийных галерей, а затем устроить грандиозный показ в одном зале. Только вряд ли найдется в мире такое выставочное помещение, которое сможет вместить даже часть отобранных шедевров. При посещении маленьких музеев, о чьем существовании не всегда известно и специалистам, случаются самые неожиданные встречи с творениями чудесных мастеров. Я готов часами рассматривать собрания провинциальных галерей. С каким теплом и заботой подобраны их коллекции. Каким вниманием окружен всякий экспонат, даже если он далек от высокого уровня и не отвечает строгим требованиям мирового искусства. За каждой выставленной вещью чувствуешь труд скромных служителей музея. Это, как правило, люди, великолепно знающие музейное дело, преданные работе, убежденные патриоты местной художественной культуры. Своими знаниями они делятся бескорыстно, получая удовольствие от общения с посетителями галереи и стараясь как можно убедительнее рассказать о своей любви к памятникам, чья история и смысл известны им, как собственная биография. Геннадий Жаренков относится к славной когорте людей, которым была доверена судьба охраны памятников искусства на местах. Рядом с такими ревностными сотрудниками работается легко и приятно.