К сожалению, какой-то биологический каприз сделал так, что мой пришелец действительно не мог покинуть меня. Вернее, ненадолго. Вот поэтому комната подвергалась опасности, ведь Задеон никогда не причинил бы мне вреда, отыграться на других женщинах он тоже не мог… как и уйти от меня, чтобы сжечь немного смертоносной агрессии.
Нельзя уйти, а вся эта сила и энергия бурлили.
Что было после того, как Задеон закончил? Единственное, что осталось стоять в комнате, — кровать. Даже часть потолка исчезла — Задеон просто оторвал кусок, разорвал его и оставил валяться на полу.
Энджи подбежала к двери…
Ну. К дыре, где раньше была дверь. Даже когда Арох схватил Энджи и оттащил в сторону, чтобы она не попалась под горячую руку Задеона… мы все еще могли смотреть друг на друга, благодаря огромной зияющей дыре в стене, которую можно было определить, как новый «дверной проем».
В принципе, дыра действительно напоминала выстоявший дверной проем, поэтому нам не пришлось сильно стараться, чтобы в шоке таращиться друг на друга.
Он. Вырвал. Кусок. Стены.
— Твой мужчина — псих! — произнесла Энджи одними губами.
Но Энджи говорила это не так, будто это было плохо. Просто она все еще злилась… Она тоже слышала, что эти ведьмы громко обсуждали меня.
Тем не менее… Слово «псих» было немного грубо.
— Он не псих.
Дохрэйн подошел вплотную к Энджи, но Арох впился в него взглядом и притянул свою пару к себе, обнимая.
Дохрэйн вызывающе изогнул губы в ухмылке, а затем задумчиво посмотрел на меня.
— Хм. Возможно, значение этого слова отличается от того смысла, который использовался на вашей родине. Здесь определение псих — это человек, страдающий от ненормального или насильственного социального поведения…
Я прочистила горло.
Арох оскалил зубы и повернулся лицом к Задеону. Арох был большим. Задеон — чудовищно большим. Выше, более мускулистый, обладающий большим количеством шрамов, в общем — больше во всем. Тем не менее Арох не боялся высказать брату то, что считал ужасным поведением.
— Ты разнес ее гнездо? — в ужасе спросил он. — Пока она находится внутри?
Арох ошеломлённо схватил Задеона за руку и дернул.
Вот только Задеон мгновенно вырвал руку из хватки.
— Арох. Забирай свою пару. Уходите.
Теперь разозлился Арох. Он швырнул свой хвост в мою сторону… но не настолько близко, чтобы ударить меня острыми частями на конце.
— По твоему мнению, как это повлияет на нее? Как она воспримет то, что ты разрушил ее убежище? Ты не защищаешь ее, а пытаешься напугать до коматозного состояния!
Это было последним проявлением ярости в комнате.
Во всяком случае, физическим проявлением.
Теперь Задеон просто исходил дымом, словно был охвачен пламенем.
— Я в порядке, — обратилась я к нему.
Нажим-нажим-нажим-нажииим.
Мои слова Задеона не успокоили.
Потому что он верил им не больше, чем мне.
— Давай пойдем…
— В постель, — закончил он.
Его голос звучал глухо. Устало.
Вот и мой ответ на все вопросы.
Я провела здесь большую часть дня.
Да что там, я в кровати практический каждый день.
Поэтому я отвернулась, утомленно кивнув.
— Я устала.
Я услышала, как насадка на эликсире все же не выдержала давления.
Нажим-нажим-нажим-ТРЕСК!
Я вздрогнула, но только потому, что мое тело, казалось, было запрограммировано реагировать на резкие звуки.
Не потому, что я боялась.
Я зевнула.
— Запасные лежат в нижнем ящике, — напомнила я Задеону.
Я снова погрузилась в холодную черноту сна под звуки взволнованного «нажим-нажим-нажим-нажим», так как Задеон пытался насмерть задушить следующий флакон.
Но я так и не услышала, чтобы он вышел из комнаты.
Глава 15
ЗАДЕОН
Бульканье задыхающегося мужчины могло быть звуком, приносящим удовлетворение.
Особенно, если вы предпочитали данные звуки его голосу.
— Отпусти его!
В этот момент я ощутил, как в мою спину впились шипы.
Я знал только одного ракхии, который осмелился бы сказать это.
Если бы он был моим врагом, я бы быстро развернулся, сломав шипы, пронзающие мою спину, — да, они уже погрузились в плоть, — и лишил бы его самого ценного оружия.
А ведь хвост Ароха был действительно смертоносным противником.
Тем не менее, я не намеревался наносить серьезный вред своему брату.
Нет, пока это в моих силах.
— Убери их, — предупредил я.
— Ты должен отпустить его. Если ты убьешь еще одного хобса, то они прикончат тебя, но что тогда будет с твоей женщиной?
Когда он произнес это, я уловил напряжение в его голосе.
Арох боялся, что потеряет свой хвост.
«Она осталась бы такой же безразличной и мертвенно-неподвижной».
«Беззащитной».
Я поднял руки.
Хобс начал хватать ртом воздух, а второй осторожно шагнул вперед, чтобы утащить своего брата подальше от меня. К моему ужасу, однако, они, похоже, совсем не испугались предупреждения.
Нет, это, кажется, привело их в еще больший ажиотаж.
— Ты видел…
— А когда он схватил тебя, то…
— …душил и опускал вниз, как в гладиаторских боях…
С отвращением я одарил их презрительной усмешкой.
Но они лишь сильнее разволновались.
— Посмотри, как он рычит на тебя! Как думаешь, он сломал какие-нибудь кости?
Арох скривил губы в недоверчивой гримасе.
— Хобслинги. Стоило стукнуть их головы друг о друга.
— Им действительно нужна хорошая взбучка, — согласился я. — Мне было так тевек скучно, что я даже захотел дать им несколько советов по борьбе.
На мгновение воцарилась тишина. И я был уверен, что это настоящая тишина, а не внезапная глухота.
И тут:
— Это действительно блестящая идея.
Голос исходил не от моего брата, а из-за моей спины.
Дохрэйн.
Арох зашипел. Дохрэйн был хобсом, а Арох — ракхии, но я не верил, что именно в этом причина их антипатии.
Между ними явно что-то произошло, словно существовала какая-то заноза в их взаимоотношениях, которая раздражала моего брата.
Дохрэйн казался практически равнодушным… не считая его удовольствия от реакции Ароха.
Впрочем, я догадывался, в чем причина проблемы — Энджи.
Я общался с Арохом на многие темы, он же мой брат, и доверял его суждению, но говорили ли мы о почитании и защите своей пары?
В любом случае, я все равно его поддерживал.
Тем не менее, Дохрэйн — тот, кто освободил меня, чтобы я мог спасти брата.
И свою израненную пару.
Моя пара не боялась его, как других самцов… она ни в коем случае не проявляла к нему интереса, но и не испытывала страха при его виде.
Голос Дохрэйна, как казалось, становился очень нежным, а лицо — добрым, когда он обращался к Кэлли.
Когда мой брат испытывал враждебность к тому, кому я был обязан… то это приносило неприятное чувство.
Кивнув на группу, собравшуюся чуть в стороне от нас, Дохрэйн уточнил:
— По сравнению с вами у них практически нет опыта в ближнем бое. Поэтому это действительно прекрасная возможность, — пояснил он, став более оживленным и даже махнув крыльями.
Я не уклонился от них.
Но хотел.
Это была лишь причуда природы ракхии. Пыльца с крыльев никак не влияла на нас, но все равно заставляла нервничать. Мне было все равно, как описывали это груфалы. Крылья имели наркотический эффект, просто и понятно.
Я испытывал невероятное облегчение от того, что крылья груфал не обладали таким свойством.
По крайней мере, хобсы, казалось, не злоупотребляли этим. Но как бы поступили груфалы?
Большинство из них были достойны доверия и, что важно, были справедливыми.
Но были и те…
Я затряс рогами при этой мысли.
— Прекрасная возможность поубивать твоих друзей? — уточнил Арох насмешливым тоном.
Дохрэйн прищурился, смотря на конкретного хобса.
— Есть один, чей отчет о смерти я бы с удовольствием потерял, случись что-нибудь трагичное.
— Ты прям сама добродетель, — зашипел Арох. — Не подталкивай моего брата к возможной казни…
— Если помнишь, то именно мне стоит сказать спасибо за то, что казнь твоего брата не состоялась. Кстати, как твоя шея? Все еще соединена с головой? Можешь не благодарить.
* * *
Я смел с пола три карточки, при этом лишь одним рогом, — все три за раз — заработав громкие крики и вопли, будто я только что съел сердце человека по настоянию толпы на стадионе, а не проколол стопку карт. Потом я швырнул их в стену, как метательные звезды.
Хобсы начали драться, пытаясь первыми добраться до них.
Рядом со мной возмутился мой брат:
— Нет! Он неуравновешенный.
— Я тебя слышу.
— А я и не шептал! — он махнул на группу хобсов. — Сколько им лет? Почему они вообще здесь? Только один или два человека заинтересовались этим молодняком. А остальные, похоже, вообще не проявляют интереса к хобслингам.
Дохрэйн пробежался кончиками пальцев по своему подбородку.
— Если я правильно понял, моя пара советовала нам найти пуум2, так как эти женщины с удовольствием примут молодых выпускников.
Во взгляде Ароха появилось любопытство.
— Пууум? Звучит интересно.
Дохрэйн кивнул.
— Если таковые будут, то хобсы поприветствуют их с бешеным энтузиазмом. Видимо, это специфическая порода человеческих самок, которая предпочитает человеческий эквивалент хобслингов.
— Фу.
— Бешеным? — уточнил я.
— По словам моего человека — это болезнь, которая вызывает помутнение рассудка, а некоторое заболевшие как бы исходят пеной и, обезумев, уничтожают все живое.
— Ах, — произнес Арох. — Так же, как это постоянно делает Задеон?
Я бросил на него свирепый взгляд, в котором не было тепла. Впрочем, мне было приятно, что мой брат пытался поднять мне настроение своими поддразниваниями. Плюнув на ладонь, я потянулся к ранам на спине.