. Который в своем бездействии был опасен.
Для такого мужчины было непривычно сдерживать энергию. То есть, его профессия требовала, чтобы он регулярно участвовал в смертельных схватках. А здесь ему приходилось сидеть в четырех маленьких стенах и лежать на мягкой пушистой кровати более шестнадцати часов в день. Никакой стимуляции.
Удивительно, что Задеон от скуки и накопленной энергии до сих пор не разнес это место.
— Как часто ты… гладиаторишь?
Он либо не ожидал подобного вопроса, либо не слышал, чтобы кто-то раньше произносил это существительное в форме глагола.
— Все время.
«Хм. Мужчины и их скупость слов».
— Насколько длинные перерывы между боями?
Задеон вздохнул.
— Столько, сколько требуется, чтобы добраться до следующего сражения.
Оу.
— Так ты намекаешь, что хочешь пойти в спортзал?
Его ноздри раздулись. Задеон не злился, но был на взводе.
— Если ты этого хочешь.
— Хочу, — я сощурила глаза, когда стала произносить следующую фразу: — В конце концов. Я уже встала.
Большой ублюдок ухмыльнулся.
Я засопела.
— Пойдем.
Взяв расческу, я подошла к стене и взглянула на свое отражение. Крепко сжимая ручку расчески, я изо всех сил старалась не смотреть на себя ниже подбородка.
Впрочем, я все равно знала.
Не могла забыть.
Меня покрывали струпья.
Я понимала, что не могу их смыть. Видит Бог, я пыталась. Каждый раз, когда я смотрела на них, то меня переполняло расстройство и отвращение к себе. А затем всплывали воспоминания.
Как будто я нажимала на какую-то чертову кнопку.
Я вспоминала о произошедшем снова и снова, каждый раз, когда мне приходилось смотреть на себя.
Поэтому сейчас я не была намерена повторять.
Начнем с нуля.
Струпья не пропадут, но это дало бы мне шанс привести голову в порядок. Дало бы мне шанс не думать об этом каждый день.
— Зи?
Вскоре я ощутила тепло от его тела у своего плеча. Но я не осмелилась посмотреть Задеону в глаза, которые отражались на поверхности стен. Сейчас я не могла смотреть даже на собственное отражение.
— Если ты попросишь их, то они уберут зеркальную способность стен?
— Если ты хочешь, то они сделают это, — пообещал он.
Я подпрыгнула, когда почувствовала, как дернулась расческа.
Это Задеон обхватил ее пальцами.
— Позволишь? — протянул он.
Всякий раз, когда он произносил что-то таким голосом, я таяла.
Я кивнула. Затем стянула резинку с волос и нацепила на свое запястье.
Задеон стал медленно и очень осторожно расчесывать мои локоны.
Когда он закончил, то потянулся к моему запястью.
— Теперь резинка, — приказал он.
А потом замер.
— Что случилось? — спросила я.
Я не побоялась посмотреть на его отражение. Я наблюдала, как его губы удивленно приподнялись, а рот слегка приоткрылся, когда он изумленно заметил:
— Я уже второй раз заставляю тебя улыбаться.
* * *
ЗАДЕОН
— С какого упражнения начнешь? — полюбопытствовала Кэлли, пока я смотрел, как она достает из рюкзака три контейнера с водой.
Она принесла их для меня.
Как я хотел приласкать ее.
Нерешительность вынуждала меня мешкать, а инстинкты подвергали сомнению совет, который я получил ранее. В итоге решил на время не следовать ему.
— Тебе нравится бегать?
Она настороженно мельком взглянула на меня.
— Зависит от того, кто меня преследует.
Удивившись такому ответу, я принял его во внимание.
— Это буду я.
Она быстро и преувеличенно размашисто покачала головой.
— Я бы сразу сдалась и умерла.
Я усмехнулся. А затем поманил ее кончиком хвоста, которым дразнил ее ногу.
Я шевелил им так угрожающе, как только мог.
— Нет. Ты бы убежала.
Думаю, это выглядело глупо, но, к моему удивлению, Кэлли выпрямилась во весь свой крошечный рост и с вызывающим видом бросила рюкзак.
— Поверь. Начни преследовать меня и…
Я решил, что мог принять это за приказ.
И бросился к ней.
Глаза Кэлли расширились, из-за чего на одну секунду я подумал, что зашел слишком далеко.
Но затем она повернулась с паническим хмыканьем.
И я. Больше не мог. Сдерживаться.
Я стал преследовать ее.
Я не позволял себе приблизиться так, чтобы поймать ее… тем не менее подбирался настолько, чтобы заставить ее разум перестать контролировать тело.
Пока она бежала, в ее аромате появился запах пота, который тоже был довольно приятным.
Промелькнуло небольшое дуновение тревоги, но не страха… я в любом случае продолжал следить за состоянием Кэлли.
Хотя был удивлен, что все еще мог о чем-то думать.
Она, лавируя между боксерскими грушами, побежала к рингу, где легко проскользнула под веревкой… и оказалась на другой стороне в тот момент, когда я запрыгнул на площадку.
Кэлли могла бы выбежать из комнаты.
Могла бы в любой момент приказать мне остановиться.
«Но она не делала этого».
Поэтому мы продолжили играть в эту игру, но вскоре я стал хотеть лишь одного — чтобы она подчинилась.
Как же было приятно бежать.
Как же было приятно охотиться.
Мое тело думало, что, когда я наконец поймаю Кэлли, оно получит самую сладкую награду.
Но разум понимал, что мое тело просто грезило.
Неожиданно Кэлли упала.
— Кэлли! Ты в порядке?
Растянувшись на мате, она фыркнула.
— Нет! Я умерла, Зи.
Ее конечности слабо дергались.
Кэлли подняла взгляд, в котором отражалось игривость.
Если бы я уже не любил ее, то этот взгляд завладел бы моим сердцем в одно мгновение.
— Все так плохо? — спросил я, садясь на корточки рядом с ней.
Она застонала и прижалась липкой щекой к мату.
— Очень плохо.
— Я мог бы отнести тебя в нашу комнату.
Она благодарно вздохнула.
— Было бы замечательно.
— Но я этого не сделаю.
Кэлли заныла:
— Это было подло, Зи.
Мне нравилось, что она называла меня Зи.
Я любил, когда она называла меня Зи.
Но в этот момент я любил то, что она просто дурачилась со мной… и я любил это больше всего.
* * *
КЭЛЛИ
Я поднялась с пола и, спотыкаясь, направилась в ванную, чтобы быстро принять душ, Задеон же поплелся в нашу комнату следом за мной. Теперь мы оба были расслаблены, так как избавили его организм от лишней энергии.
«Благодаря дурачеству».
И я с удивлением обнаружила… что тоже чувствовала себя лучше. Живее.
Вымывшись, я села на закрытое сиденье унитаза.
И стала готовиться к своему незначительному ритуалу.
Я потянула полотенце вверх…
Чтобы выцарапать все дерьмо из моей кожи.
Я не врежу себе. У меня нет проблем с этим. Дело в том, что эти укусы заживали целую вечность.
А еще в том, что некоторые, похоже, не заживали вообще.
Они постоянно чесались, как сумасшедшие.
Расстроившись, я сосредоточилась на своих бедрах, осторожно обходя сами раны и касаясь только воспаленных участков вокруг них.
Я еле сдерживала стоны облегчения. Я не помнила то время, когда болела ветрянкой, но если это было так же плохо, то просто чудо, что моя мама не заставляла меня носить рукавицы, потому что когда дело касалось зуда, то я совершенно теряла самоконтроль.
Я всегда очень осторожно чесала вокруг ран, чтобы не задевать их… за исключением этого раза?
Моя рука соскользнула.
И ногти зацепили струп. Всего лишь край… но этого было достаточно, чтобы рана открылась и из нее начала сочиться кровь.
— Черт, — пробормотала я и потянулась за туалетной бумагой, чтобы промокнуть кровь.
Я слышала, что пришельцы не совсем понимали значение уединения в ванной комнате. Но у меня никогда не было проблем с этим.
Вот только сейчас Задеон распахнул дверь в ванную, из-за чего вырванный замок пролетел через всю комнату.
Я закричала… он взревел и ворвался внутрь.
— Да что с тобой такое? — завопила я, пытаясь отдернуть вниз полотенце.
Чтобы он не увидел их.
Но было уже слишком поздно. Задеон застыл на месте.
И… он выглядел разбитым.
— Я мог бы помочь тебе.
«Никто не может мне помочь».
Мысль была настолько тихой в охвативших меня эмоциях, что я поразилась, как вообще ее заметила.
Я знала, что это не правда… знала.
«Почему я вообще его слушала?»
Взяв себя в руки, я стала тянуть полотенце вниз так, чтобы грудь оставалась прикрытой. Полотенце было не очень широким.
— Я понимаю, что это выглядит плохо…
— Выглядит плохо? Плохо?
Я не сумела определить, были ли у Задеона неполадки с переводчиком или он был не согласен с моим выбором слова. Медленно, я продолжила излагать свою точку зрения:
— Да, все выглядит плохо, но это не то, о чем ты подумал.
Царапины стали проявляться. Все царапины. Я не знала, почему подобное происходило, но верхняя часть моих бедер и низ живота постоянно зудели, как будто у меня были одновременно блохи, парша и чесотка.
Не то чтобы я действительно когда-то страдала этими заболеваниями.
Но слышала о них.
К завтрашнему дню практически все царапины поблекнут до тех пор, пока я не повторю всю процедуру, но сейчас… да, согласна, это выглядело очень плохо.
И да, мне стоило показаться группе наблюдения. Чтобы все эти хобсы столпились вокруг меня, надо мной… поднимали мое тонкое, словно бумага, платье, осматривали меня, прикасались ко мне…
Я услышала визг тормозов в своей голове, который сигнализировал о прекращении мыслительного процесса.
«Большое, выделенное: Нет, нахрен».
А Задеон, казалось, потерялся в своих собственных думах… потому что он выглядел так, будто не слышал ни одного произнесенного мной слова.
Он безучастно смотрел на меня.
— Царапины выглядят весьма свежими.
— Они… такие.