Задеон стал медленно переводить внимательный взгляд с одной ноги на другую, без сомнения, отмечая каждый выпуклый рубец.
Что нужно сделать, чтобы он поверил мне? «Я всего лишь почесалась».
— Ты калечишь себя.
Я отшатнулась, будто он ударил меня.
— Нет! Я не делала этого! Все совсем не так.
Его взгляд был холодный. Затравленный.
— Ты причиняешь себе боль.
Я ощущала, как в моей груди начал нарастать стыд, который желал вырваться наружу, чтобы заставить меня свернуться в клубок и умереть. Я не калечила себя.
«Или калечила?»
«Нет! Это укусы инопланетных змей, ради всего святого! Дело не в моей голове… во всем виноват ЗУД!»
— Я учуял запах крови. А когда пришел, то обнаружил, что ты калечишь себя… — Задеон выглядел так, будто не знал, что с этим делать.
— Я не калечила себя… — начала я.
Неожиданно Задеон занял все поле моего зрения, оттесняя меня назад. Он яростно махал когтем в воздухе, указывая на рубцы, покрывающие мои ноги.
Я съежилась. С таким же успехом он мог ударить меня ножом.
Внезапно меня пронзил шок от осознания, что я воспринимала как должное хорошее отношение Задеона. Его нежные действия, слова, осторожное обращение, начиная с моей личности, заканчивая моими эмоциями и чувствами… поэтому тот факт, что он действительно сейчас сердился на меня — как он был разочарован во мне — причинял боль.
Я должна была хотя бы попытаться объясниться. Мне было необходимо, чтобы Задеон понял… Он что-то значил для меня, а значит, его мнение тоже имело значение.
Просто до данного момента я не понимала насколько.
Я все же попыталась выразить это в слова:
— Полагаю, ты слышал, что это помогает некоторым людям, когда они чувствуют себя… плохо. Я тоже слышала про это… но сама ничего подобного не делала! На самом деле я действительно не собиралась раздирать их до крови. Я просто случайно зацепила струп, клянусь!
Я никогда не видела такого взгляда у Задеона. Он никогда так не смотрел на меня.
— Ты имеешь в виду ощипывание. Хобсы делают так… — его глаза еще сильнее сощурились. — Хобсы делают так, когда их переводят в холостяцкие гнезда. Самые высокопоставленные клюют и изводят тех, кто ниже их по иерархии…
«Ауч».
— …пока те не повыщипывают себе гриву. Всю свою гриву.
Он многозначительно посмотрел сначала на мои руки, а затем на низ моего очень-едва-прикрытого-«я хотела слиться с этой тряпкой»-полотенца.
— Стоп, послушай, — я подняла ладони в знак капитуляции. — Волос нет из-за бритья, а не из-за выщипывания. Я понимаю, что ранее ты взаимодействовал только с людьми из своей расы, из-за чего имеешь немного другой опыт, но нам явно нужно установить между собой доверительные отношения, потому что ты должен мне верить. И я утверждаю, что не калечу себя.
— Твои люди так не поступают?
Я замешкала.
— Ладно, они иногда так делают, но…
Его глаза сощурились настолько, что я больше не видела ничего, кроме черноты.
— Я лишь утверждаю, что не калечу…
Теперь Задеон поднял ладонь.
Я понимала, что не добилась чего-то стоящего своими объяснениями, поэтому позволила ему взять слово.
Нормальное общение? Вперед.
Мы сделаем это.
Я глубоко вздохнула.
— Ответь мне на один-единственный вопрос: давала ли ты силу мыслям о том, какого это умереть?
Какой странный способ сформулировать вопрос.
— Давала ли силу?
Внезапно надо мной навис Задеон, и я сразу поняла, что слишком долго раздумывала, прежде чем ответить:
— Подожди, нет! Вовсе нет!
«А правда ли это?»
Он сильно сжал свой хвост, и если бы Задеон не выглядел таким безумным, то я бы указала, что технически сейчас он причинял себе вред.
Но я не была дурой.
— Хорошо, я, возможно, рассматривала подобную мысль, но не с реальным намерением, все это не то, чем кажется! — Я ощутила, как что-то упало на мою руку… это была слеза. Я плакала и даже не осознавала этого. — Зи…
Я опустила глаза и начала раздумывать. Что нужно сделать, чтобы он поверил мне? А я вообще могу что-то сделать? Я бы пошла на это. Если бы знала…
Задеон издал разочарованный звук, такой громкий и страшный, что я закрыла уши.
Полотенце выскользнуло из-под моих подмышек и упало.
Я попыталась поймать его, но не успела, продемонстрировав все струпья.
Каждый. Чертов. Струп.
Я закричала, когда его руки внезапно обхватили мои плечи.
— Я мог бы вылечить их для тебя! А ты сама себя уродуешь! — заорал Задеон.
Прямо в мое лицо.
Оскалив зубы, он закрыл глаза и отвернулся от меня… но не убрал руки.
Все мое тело дергалось, как будто меня били хлыстом, когда внезапно Задеон вновь сосредоточил на мне свое внимание.
Его глаза были настолько безумны, что мне было трудно в них смотреть.
— Скажи, кого убить, и я сделаю их смерть мучительной…
Я все же встретилась с ним взглядом.
«Что?»
— Ты не можешь никого убить!
Задеон выпятил нижнюю челюсть, грозно зарычав:
— Я прослежу, чтобы больше никто не причинил тебе вреда. Тебя заставили пройти через такие страдания, что ты стала калечить саму себя!
— Вовсе нет.
— Позволь мне исцелить раны, — попросил он, смотря на меня умоляющими глазами.
Я покачала головой.
— Ты не можешь их исцелить. Никто не может, Зи, — фраза прозвучала очень тихо и с множеством всхлипов.
Произнесенное вслух прозвище Задеона имело на него мощный эффект.
Его хватка ослабла, но он так и не отпустил меня полностью.
— Значит, нам придется занять тебя настолько, чтобы у тебя не хватало времени думать о них.
На самом деле таков был и мой план. Просто я еще не придумала, как это сформулировать.
Его глаза внимательно изучали меня.
Все время. А я не отводила взгляд.
Его губы скривились.
— А если тебе нужно почувствовать боль…
Эта фраза была подобна гонгу для моих ушей.
— …то мы найдем способ, чтобы ты ее ощутила.
У меня отвисла челюсть.
— Звучит не лучше.
Его ноздри раздулись, из-за чего мне в лицо хлынул поток дыма.
— Лучше. Так будет лучше. Таким образом, ты будешь все контролировать.
«Контроль».
Я слегка покачнулась в его сторону.
И вот тогда заметила это.
Его большие брови были нахмурены, глаза безумно напряжены, а кожа вокруг них была натянута, покрыта морщинами и такая выразительная.
Он не сердился.
Задеон был напуган. Сейчас он очень, очень беспокоился — обо мне — из-за чего внутри меня развернулось сражение. Я даже не сумела изобразить возмущение.
Это позволило мне произнести следующие слова нейтральным тоном:
— Хочешь сказать, что у груфал никогда не бывает даже струпа?
— Нет.
«Да ладно».
Теперь морщинки вокруг его глаз демонстрировали некоторое разочарование.
— Они позволяют своим ракхии очистить рану.
Он бросил на меня чрезвычайно многозначительный взгляд.
Как будто в этом был смысл. Я видела «оказание скорой помощи в стиле ракхии» — плевок! Очаг инфекции. Ну-ну.
Похоже, он чего-то ждал. И все еще беспокоился обо мне. Задеон был таким хорошим.
Хватит. Все так запуталось. Хватит! Я сумела лишь прошептать то, что говорила самая глубокая, самая темная часть меня:
— Ты заслуживаешь лучшего, чем это. У меня в голове каша. Однажды ты устанешь, но я не буду тебя осуждать. Я хочу, чтобы ты знал это.
Бог знает, все остальное не имело значения.
Моя спина уперлась в стену ванной. Я не могла пошевелиться.
Задеон сделал шаг вперед… все еще удерживая меня.
Его клыки казались очень белыми, очень большими и очень острыми, ведь я стояла так близко к нему.
— Ты ждешь, что я брошу тебя? И не станешь в этом случае меня осуждать? Кэлли, я не нужен тебе. Ты доказала, что сумеешь прожить и без меня. Но, моя маленькая мечта, не существует сценария, в котором я не выбрал бы тебя. Я не смогу выжить без тебя.
Мое сердце бешено заколотилось.
Но, как ни странно… это не было связанно с паникой.
Глава 21
ЗАДЕОН
Кэлли нуждалась в отдушине. Способе сжечь негативные эмоции и чувства. Это бы ничего не исправило…, но помогло бы ей сосредоточиться.
Что-то изнуряющее.
Полезное. Но не связанное с той подавленностью, с которой она боролась.
Мне казалось, что я поступал правильно, решив подождать. Быть терпеливым. Позволить ей вести.
Кэлли была сильной. Когда-нибудь она перехватит инициативу.
Но сейчас мне стоило ей немного помочь.
Я испытал извращенное удовольствие, когда она проявила довольно приличный гнев и швырнула свою боксерскую перчатку через весь зал.
— Расстояние впечатляет, — похвалил я.
— Я ненавижу это!
Я кивнул.
— Так и есть.
— А теперь мы можем уйти?
Я окинул ее серьёзным взглядом. Да, она устала. Но Кэлли продолжала переминаться с ноги на ногу, а в ее глазах полыхала ярость. Если бы это были мои противники, то я бы никогда не повернулся к ним спиной…, так как они наверняка попытались бы что-то предпринять. Поэтому я опасался Кэлли.
Нам нужно было продолжать упорно работать, пока она не восстановится настолько, что перестанет истязать ногтями свою плоть.
Кэлли утверждала, что не хотела навредить себе.
И мое сердце верило ей.
Тем не менее, царапины имели место быть.
Я сохранил суровое выражение лица при обращении к Кэлли:
— Нет. Подними перчатку и сделаем еще один круг.
— Я не ребенок! — огрызнулась она.
Я холодно посмотрел на нее.
— Тогда. Прекрати. Вести. Себя. Как. Ребенок.
— Ну ты и мудак! — взвизгнула Кэлли.
Я удивленно моргнул. Это один из самых прямых взглядов, которые она когда-либо удерживала на моем лице. Враждебный, конечно, но это положительная динамика…