Я не была уверена, насколько хорошо у него это получится, но, по крайней мере, никто не будет странно смотреть на него из-за отсутствия пары крыльев.
Это были горько-сладкие проводы. Я винила гормоны за то, что так много плакала, пока прощалась со своими друзьями.
— Они вернутся, — пытался успокоить меня Задеон, взволнованно прижав к голове уши, прежде чем обнять меня.
— Знаю, — я вытерла лицо своим рукавом.
Зи предложил мне свой костюм, которым я тоже воспользовалась.
Но, как оказалось, вопреки надеждам Задеона, уехали не все.
Он думал, что в полет отправится каждая человеческая женщина.
Я же была удивлена, что они вообще отпустили женщин, но на это Задеон лишь покачал головой, типа «ты такая наивная»:
— Самцы никогда не позволят своим самкам сбежать.
Как по мне, то это было проявлением огромного доверия, но опять же, мы все знали шансы на успех в то, что кто-то поверит в нашу историю. А если какой-либо женщине все же поверят… тогда я могла лишь пожелать ей удачи в «зоне 51»12, ну или где в итоге ее запрут. Если кто-то из них думал, что здесь нам не всегда было весело… то правда состояла в том, что никто не ожидал, что жизнь для женщины-вернувшейся-из-плена-пришельцев сложится как-то хорошо.
Первоначально мой план состоял в том, чтобы игнорировать оставшихся женщин и сконцентрироваться на занятиях.
Так я и сделала. Я продолжила танцевать.
Может, просто от скуки, но женщины начали приходить в зал, чтобы посмотреть.
А позже они попросили обучить их.
Танцы подарили мне немного покоя.
Преподавание подарило мне некую цель.
Это творило чудеса с моей душой.
А когда мой живот стал слишком тяжелым, мешая мне чувствовать себя в безопасности и двигаться так, как я того хотела… Задеон взял на себя роль тренера.
Как только женщины узнали, что преподавал Зи, то абсолютно все пришли на занятие.
— Ты шипишь? — спросил Задеон с юмором в голосе.
— Я ударю ее, если она не перестанет пялиться на твою спину. Или на твой пах… ты это видел?
Задеон поймал мои пальцы своим хвостом. Я посмотрела вверх и заметила улыбку.
— Мне безразлично, на что они смотрят. Я забочусь только о тебе. И мне нравится, что ты проявляешь инстинкт собственничества к моей спине. И к моему паху, — добавил он, его глаза светились от счастья.
Я тоже улыбнулась… так широко, что Зи сощурил глаза.
— Я собственница. Хочешь, покажу насколько?
И я стиснула его.
Прямо там. На глазах у всех.
— Ты шипишь? — ласково спросила я.
Мы вернулись в комнату прежде, чем я успела сделать что-либо большее, чем показать «прощание Грэйс» (мои средние пальцы) свистящим и кричащим женщинам.
* * *
Лежа в объятиях Задеона, я вспомнила то время, когда мы еще не прикасались друг к другу.
Теперь вместо вежливого пространства, которое он соблюдал, Зи превратился в осьминога. И это больше не заставляло меня задыхаться от страха… я чувствовала себя ценной, желанной и оберегаемой.
Любимой.
А я любила Задеона в ответ.
Я крепче прижала его руку к себе и позволила чешуе оцарапать мое лицо, пока не спеша терлась о нее щекой.
Задеон зарычал и подтянул меня на своей груди так, чтобы наши лица могли касаться друг друга, следовательно, это увеличивало эффективность, по моему мнению, метки запахом.
Я улыбнулась. А затем закусила свою губу.
— Прости, что не позволяла тебе обнимать меня с самого начала.
В ответ я не получила ни упреков, ни горечи, ни гнева. Задеон ответил мне улыбкой и медленным поглаживанием по спине.
Я лежала на нем — из-за моего живота это было не очень удобно, но он пока не стал настолько большим, чтобы это было невозможно — и, прижав к лицу Задеона свое, наслаждалась чувством счастья.
Это было так хорошо.
Жизнь была хороша.
Глава 41
ЗАДЕОН
— Это ужасно. Кажется, я беременна целую вечность. Когда этот ребенок уже появится на свет?
Моя пара была несчастна. Я разминал ее ступни, — очень, очень осторожно, чтобы не пощекотать, — а Кэлли огрызалась на меня… и не в том приятном смысле, когда она метила меня зубами.
Нет, она использовала суровый тон и резкие слова.
Поэтому я изо всех сил старался избегать любых провокаций.
— Когда они будут здесь?
— В любую секунду, — пробормотал я, надеясь, что они действительно скоро прибудут.
— Вы только посмотрите на этот маленький животик!
Мы оба обернулись и увидели Энджи, нагруженную разноцветными пакетиками.
— Можно мне немного? — Кэлли с трудом встала на ноги, воспользовавшись моей рукой, чтобы подняться, и вразвалку поковыляла к своей подруге.
Энджи протянула ей горсть пакетиков.
— Это тебе.
— Я так сильно тебя люблю, — простонала Кэлли.
И я на мгновение замер.
Она произнесла это так отчаянно и с таким голодом… раньше я слышал подобное в одном контексте, который касался только меня.
По крайней мере, я так думал.
Энджи заметила мой ошарашенный взгляд, пожала плечами и улыбнулась.
— Прости. Шоколад, мужик. Шоколад.
Кэлли схватила несколько ярких, блестящих оберток и начала рвать их… затем застонала, еще раз, ее руки дрожали, когда она откусила первый кусочек.
Моя пара забубнила с набитым ртом:
— Я люфлю тебя так сильно, что хочу рафцеловать!
«Это говорила ее зависимость».
Хотя я не был уверен, что это безвредно, но… если бы привыкание вызывало ломку, то за все это время побочный эффект от шоколада, безусловно, дал бы о себе знать.
— Фы самая луфшая на сфете!
Очевидно. Нет.
Итак… я спарился с наркоманкой. Значит, мне следовало изучить поведение груфал с подобной зависимостью. Я бы спросил людей, но все они набросились на пакетики так, будто голодали, поэтому я засомневался в надежности их объяснений. Вряд ли я получил бы от них объективные факты, касающиеся их собственной зависимости.
Кэлли вернулась к Энджи, протягивая руки в четком жесте мольбы.
— У тебя есть что-нибудь с карамелью и орехами? В последние месяцы я безумно хотела их.
Энджи стала обыскивать свой костюм и вскоре нашла нужный карман.
— Вот, нашла. Какие ты любишь больше всего?
Кэлли смотрела на различные шоколадки так, будто это была манна, а не обработанная растительная фасоль.
Кстати, ранее я предлагал ей переработанную растительную фасоль.
Но тогда она не называла меня «луфшим на сфете».
— У меня нет любимых, уже нет… я возьму все, что только можно.
Когда я случайно взглянул на Ароха, то обратил внимание, что его брови были высоко подняты, вероятно, как и у меня.
— Моя женщина тоже так отреагировала. Эффект шоколада волшебный.
«Волшебство» не то слово, которое я бы использовал…
— Дохрэйн подтвердил, что мы немедленно начнем выращивать бобы, — пробормотал Арох прежде, чем я успел задать вопрос.
Я просто кивнул.
— А Тахмох передал тебе вот это, — произнес Арох, протягивая мне сверток.
— Какая прелесть! Что это такое? — спросила Кэлли… разворачивая пальцами упаковку очередного лакомства, которое жаждала уже несколько месяцев.
Я заметил, что ее поведение значительно улучшилось; сейчас в ней не осталось и следа былой раздражительности.
Она лучезарно улыбнулась мне.
— Я уже говорила сегодня, как сильно люблю тебя?
Я замер.
Вопрос развеял все мои сомнения. Возможно, шоколад — это действительно волшебство.
Кэлли будет иметь столько, сколько ей нужно.
Я сам высажу эти грядки.
Сколько нужно грядок, чтобы собрать тонну бобов?
Кэлли засмеялась. Счастливо.
«Не важно, я сделаю это».
— Зи?
Я затряс головой и заморгал. Кэлли указывала на мои руки. Взяв за уголки, я позволил одеялу развернуться, демонстрируя его ей.
Кэлли запихнула лакомство в рот и засунула его за щеку, словно у нее был там карман.
Я все время узнавал что-то новое о своей женщине…
— Я уже видела его! — крикнула она.
— Когда? — растерянно спросила Энджи. — Тахмоху пришлось долго рыться в сундуке в комнате Задеона. Если только ты случайно не увидела его, когда пряталась на корабле…
Кэлли удивленно посмотрела на Энджи.
— Вообще-то так и было, но нет… нет, я видела его во сне.
И Кэлли резко захлопнула рот.
Энджи положила руку на свое бедро. Подобное движение означало значительный скептицизм.
— Сахар должен портить зубы, а не мозги.
— У тебя гниют зубы? — рыкнул Арох.
Я потянулся к последнему кусочку шоколада в ладони Кэлли.
Она завела руку за спину и бросила на меня такой взгляд, который помешал бы мне двигаться, даже если бы весь стадион требовал нападения.
— Это долгая история, — пробормотала моя пара, обращаясь к Энджи.
— Или очень короткая, — парировал я. И указал на одеяло. — Моя сестра сделала его для меня, чтобы я мог ухаживать за женщинами.
Этого Кэлли не знала, поэтому сразу растеряла свою враждебность и стала выглядеть очень заинтересованной.
Я с удовольствие отметил, что Кэлли не почувствовала угрозы. Для меня это означало — моя пара верила, что я не стал бы утруждать себя ухаживанием за другими женщинами.
Не стал. Потому что для меня существовала только одна-единственная. И я тратил все свое время на ее поиски.
— А твое тоже превращается в платье? — уточнила Энджи.
— Платье-одеяло? — спросила Кэлли.
Она позволила мне накинуть одело на ее плечи… и мы оба замерли.
В этом было что-то правильное.
Я с грустью подумал о сестре и матери, которые были бы рады устроить для Кэлли полноценную церемонию.
Моя пара посмотрела на меня и улыбнулась.
— Покажи.
Когда я обернул вокруг нее покрывало, то это произвело на меня такой эффект…
Я заскользил хвостом по ее спине и подтолкнул чуть ближе к себе.