Сэйди, чтобы расслабиться, предпочитала бокал вина и все сезоны «Отчаянных домохозяек», так что кто она такая, чтобы судить.
- Чем ты занимался до того, как застрял на обочине шоссе в пятницу?
- Путешествовал. – Винс посмотрел поверх ее головы. – Навещал приятелей.
Среди жителей города были такие, кто считал, что у Сэйди есть трастовый фонд. У нее его не было. Ее отец был богатым. Сэйди нет. Насколько богатым - точно она не знала, но очень хорошо представляла.
- У тебя есть трастовый фонд?
Винс не был похож на человека, который жил за счет трастового фонда, но путешествия на большом прожорливом грузовике были не из дешевых, а одной внешностью много не заработаешь. Даже такой внешностью, как у мистера Хэйвена.
- Прости, что? – Он перевел взгляд на лицо Сэйди и не сводил глаз с ее губ, пока она говорила. И нужно было признать: это смотрелось в некотором роде сексуально. Когда Сэйди повторила вопрос, Винс рассмеялся: - Нет, прежде чем несколько месяцев назад уехать из Сиэтла, я работал консультантом по безопасности в порту. Частью моей работы было находить пробелы и слабые места в системе и докладывать о них в «Хоумленд Секьюрити». - Большим пальцем он погладил талию Сэйди через шелк. – Это означает, что я одевался как обычный охранник или рабочий, или водитель грузовика и искал нарушения требований безопасности в контейнерных терминалах.
Мысль, что кто-то присматривает за американскими портами, позволила Сэйди почувствовать себя в бòльшей безопасности, о чем она и сказала Винсу.
Уголок его рта приподнялся.
- То, что я выполнял кое-какую бумажную работу, не значит, что кто-то уделял внимание моим выводам или что-то изменилось. - Великолепно. - Работа в государственных органах – урок разочарования. – Он снова погладил ее талию, вверх-вниз, как будто проверял гладкую ткань подушечкой большого пальца. – Не важно, какая отрасль. Дерьмо одно и то же. Разные только упаковки.
Он прижал ее руку к своей груди и скользнул ладонью Сэйди на поясницу. Пока оркестр играл еще одну медленную песню Трэйси Эдкинс про то, что в доме горят все лампы, неожиданное удовольствие от прикосновения Винса расползалось покалывавшим теплом вверх и вниз по спине Сэйди. Винс притянул ее чуть ближе и спросил:
- Когда ты не носишь жвачковое платье, как какая-то королева бала, чем ты зарабатываешь на жизнь?
Его теплое дыхание коснулось ее правого уха, а стрелка брюк задела обнаженное бедро. Может, дело было в вине или в усталости от этого дня, но Сэйди прижалась к его груди.
- Недвижимость. – Она выпила всего несколько бокалов мерло, так что, вероятно, дело было не в вине. – Я агент.
И Сэйди не так уж сильно устала. Определенно не настолько сильно, чтобы ей необходимо было отдохнуть на этой твердой мускулистой груди. Вероятно, нужно отстраниться. Да, вероятно, но так хорошо чувствовать, как большие руки прижимают тебя к широкой груди. Винс скользнул ладонью вверх по молнии платья, затем вниз, заставляя покалывавшее тепло распространяться по всему телу Сэйди.
Он повернул голову, уткнувшись лицом ей в волосы:
- Ты так хорошо пахнешь, Сэйди Джо.
Как и Винс. И она вдыхала его запах. Как наркотик.
- Так меня зовут только те люди, у которых есть техасский акцент. - Ей нравилось то, как он пах и как ощущался рядом. И то, как заставлял ее сердце стучать в груди, позволяя Сэйди чувствовать себя молодой и полной жизни. Винс лишь одним прикосновением к спине сотворил с ее телом вещи, которые она не чувствовала уже очень давно. Вещи, которые и не должна была чувствовать рядом с незнакомцем. – Все остальные зовут меня Сэйди. – Она положила ладонь ему на шею и коснулась пальцами воротничка.
- Сэйди Джо - это уменьшительное от какого-то имени?
- Мерседес Джоанна. – Кончики ее пальцев скользнули по кромке воротничка рубашки Винса и коснулись его шеи: горячая кожа согрела ей руку. – С тех пор как мама умерла, меня так никто не зовет.
- Как давно она умерла?
- Двадцать восемь лет назад.
Он помолчал несколько секунд.
- Давно. Как это произошло?
Так давно, что Сэйди едва ее помнила.
- Сердечный приступ. У меня осталось мало воспоминаний об этом. Только что отец звал маму по имени, сирена скорой помощи и белая простынь.
- Моя мать умерла почти семь лет назад.
- Мне жаль. – Ее колено коснулось его. – Твои воспоминания свежее, чем мои.
Он помолчал еще несколько ударов сердца, затем добавил:
- Я тогда был в Фаллудже. С ней была моя сестра.
Пальцы Сэйди на воротничке Винса застыли. Хоть это было давно, но она помнила ночные репортажи новостей и фотографии сражения в Фаллудже.
- Ты был солдатом?
- Моряком, - поправил он. – «Морским котиком».
Сэйди полагала, что ей указали на разницу. Очевидную.
- Сколько времени ты служил?
- Десять лет.
- Однажды я встречалась с рейнджером. – Почти три недели. – Он был немного сумасшедшим. Я думаю, что из-за посттравматического синдрома.
- Такое случается со многими хорошими парнями.
Она была достаточно любопытной, чтобы спросить, не случилось ли подобного с Винсом, но все же достаточно тактичной, чтобы не сделать этого.
Сэйди зарылась пальцами в короткие темные волосы у него на затылке. Есть что-то такое в сильном умелом мужчине. Что-то привлекательное в уверенности, что если девушка упадет и сломает ногу, он сможет перекинуть ее через плечо и пробежать двадцать миль до больницы. Или, черт возьми, сделать шину из грязи и веток.
- Тот рейнджер говорил, что «котики» даже более самонадеянные, чем морская разведка.
- Ты говоришь так, будто это плохо, - прошептал Винс Сэйди на ухо, и теплое покалывание распространилось у нее по шее и груди. – Люди путают самонадеянность и правду. Когда президент Обама приказал контртеррористическому подразделению убить бен Ладена, то послал туда три отряда «котиков», потому что мы лучшие. – Он пожал широкими плечами. – Это не самонадеянность. Это правда. - Музыка затихла, и Винс отстранил Сэйди так, чтобы посмотреть ей в лицо. – Может, нам стоит выпить?
Выпивка приведет к другим вещам, и они оба понимали это. Понимали по тому, как его зеленые глаза смотрели на нее и как отвечало тело Сэйди. Она не знала Винса. Но хотела узнать. Хотела узнать все о плохих вещах, которые заставят ее почувствовать себя так хорошо. Хотя бы ненадолго. Но Сэйди была разумной, и ей многое предстояло сделать утром.
- Мне нужно идти.
Пурпурные и синие огни скользнули по его носу и щекам.
- Куда?
- Домой. – Где она будет в безопасности от красивых незнакомцев со слишком большим количеством шарма и тестостерона. – Я уезжаю рано утром, и до отъезда мне нужно провести немного времени с отцом.
Сэйди почти ожидала, что Винс раздраженно заметит, что только-только приехал на свадьбу, чтобы сделать ей приятное, а она уезжает.
- Я провожу тебя.
- Спасибо еще раз, что приехал на свадьбу моей кузины, - сказала Сэйди, пока они шли по коридору к комнате невесты. – Мне неловко, что тебе пришлось наряжаться ради такого недолгого пребывания здесь.
- Не так уж я и наряжался, и я тебе был должен. - Узкий проход в глубину здания наполнился глубоким голосом Винса.
Вместе с Сэйди он зашел в комнату невесты. Свет из коридора струился через дверь и падал на ряды парикмахерских кресел и пустые чехлы из-под одежды. В треугольнике света на одном из кресел лежали пальто и сумка Сэйди. К нему она и направилась.
- Ты ничего не был должен мне, Винс. – Она взяла пальто и посмотрела на отражение Винса в зеркале. Полосы света, раскрашивая комнату пестрыми тенями, падали ему на шею и грудь.
Он взял пальто из ее рук:
- Теперь мы квиты?
Казалось, это было важно для него, так что Сэйди кивнула, а поняв, что Винс, вероятно, не видит ее, сказала:
- Да. Мы квиты.
Он подал ей пальто, она просунула руки в рукава. Пальцы Винса притрагивались к ее обнаженным рукам и плечам, пока он помогал ей надеть пальто.
Сэйди вытащила волосы из-под воротника и взглянула на Винса через плечо. Их губы оказались так близко. И она прошептала:
- Спасибо.
- Пожалуйста. – Его дыхание коснулось ее рта. – Ты уверена, что хочешь поехать домой?
Нет. Сэйди совсем не была в этом уверена. Она почувствовала, как Винс наклонился, за мгновение до того, как его губы - теплые и такие мужские - накрыли ее. Настолько абсолютно мужские, что это было похоже на пулю, которая оставила горящий след от груди до низа живота Сэйди. Легкое покалывание, причиной которого Винс стал на танцполе, вспыхнуло с новой силой, и она приоткрыла губы. Его язык скользнул внутрь, жаркий и страстный, и такой умелый. Сэйди поджала пальцы на ногах, вплавляясь спиной в сильное тело. Винс обнял ее за талию и прижал к себе. И держал так крепко, при этом толкая ее в пропасть наслаждения. Сэйди не знала, смогла бы она отказаться. У нее не было шанса подумать об этом прежде, до того, как он разжег пожар, страстно и глубоко целуя ее. Она пыталась поймать язык Винса, пыталась затянуть тот глубже, а ее тело горело и плавилось, желая большего. Большего, чем его язык у нее во рту. Вокруг Сэйди закручивалось желание, сжимая ее таким наслаждением, что она не стала сопротивляться, когда ладони Винса скользнули вверх от ее талии и накрыли ей грудь. Жар его рук, проникший сквозь тонкую тафту, заставил соски затвердеть. Сэйди застонала. По позвоночнику пробежали мурашки, и она повернулась к Винсу лицом.
Все происходило слишком быстро. Слишком быстро, и весь мир Сэйди сузился до горячего рта Винса и его теплых рук, что касались ее груди и нежно ласкали соски. Его рот продолжал сминать ее губы с жаркой страстью и алчным голодом. Сэйди провела руками по телу Винса. По его плечам и груди. По его шее и коротким волосам.
Она попала в неприятности. В большие неприятности. Но ей было все равно. Сильные теплые руки на ее горевшей желанием коже - это было так хорошо. Его рот был изумительным, а внушительный член прижимался к ее животу, твердый и мощный.