Взяв кофейную кружку, он налил в нее воды из крана. Забрал у Сэйди ключи и туфли и отдал ей воду.
- Мне жаль, что так случилось. – Положил ее вещи на старый стол и снова вернулся к ней. – Я не знал твоего отца, но все, кто упоминали о нем, говорили хорошее.
Кивнув, Сэйди осушила кружку.
- Мне надо ехать.
- Подожди минуту. – Он взял ее за запястье и прижал пальцы к венке, где бился пульс. – Пока нет. – Посмотрел на часы, считая удары ее сердца. – У тебя голова не кружится?
- Что?
- Кто-то из твоей семьи может отвезти тебя в Амарильо? – Пульс был частым, но не опасно частым. – Одна из твоих тетушек, кузин или дядюшек?
- Отец был единственным ребенком. Тети и дяди – с маминой стороны.
- Может кто-то из них тебя отвезти?
- Зачем?
Потому что ей не следует вести машину, находясь в шоковом состоянии. Винс отпустил запястье Сэйди, взял ее туфли и ключи со стола.
- Я тебя отвезу.
- Ты не должен.
Опустившись на одно колено, Винс надел сандалии Сэйди на ноги.
- Знаю, что не должен. – И, поднявшись, положил ладонь ей на талию.
Сэйди покачала головой:
- Все нормально.
Она не билась в истерике, но, вероятно, ее состояние даже рядом не стояло с нормальным. Они прошли по коридору. Каблуки сандалий тихо постукивали.
- Клара Энн свяжется со всеми вместо тебя?
- Не знаю. – Они остановились, и Винс вытащил из кармана брюк ключи. – Наверное, надо было сказать ей.
Запирая заднюю дверь, он взглянул через плечо на лицо Сэйди.
- Ты не сказала ей до того, как уехала?
Она покачала головой.
- Клара Энн бы начала задавать вопросы, а я сама ничего не знаю. - Вместе они подошли к его пикапу, и Винс помог Сэйди сесть на пассажирское сиденье. - Я позвоню ей из больницы, когда что-нибудь узнаю.
Он взял бутылку воды из кулера в багажнике, обошел пикап и забрался внутрь. Заведя машину, Винс передал бутылку Сэйди и внимательно посмотрел ей в лицо: она выглядела немного бледной – хорошо знакомый признак потрясения. Но голубые глаза были сухими, и за это Винс был ей благодарен. Он не переносил плачущих женщин и детей. Да, это клише, но он бы лучше встретился лицом к лицу с ордой талибов. С террористами он умел обращаться, но плачущие женщины и дети заставляли его чувствовать себя беспомощным.
Он вывел машину с парковки, спросил адрес больницы и, получив ответ, ввел координаты в навигатор. Сэйди открыла бутылку. Затем кабина наполнилась тишиной. Винс не знал, что сказать, и ждал, чтобы его спутница заговорила, дав ему намек. Проехав пару кварталов, Винс свернул на шоссе. Когда Сэйди, наконец, что-то сказала, это оказалось совсем не то, что он ожидал.
- Я единственная женщина, с которой ты сейчас спишь?
Винс посмотрел на нее, затем перевел взгляд обратно на дорогу.
- Что?
- Все нормально, если нет. – Она сделала глоток. – Мне просто интересно.
В задницу нормально. Неважно, что говорит женщина, ей никогда не будет «нормально» с этим дерьмом.
- Ты хочешь поговорить об этом?
Сэйди кивнула.
- До Амарильо полчаса, Винс. Я не могу сейчас говорить об отце. – Она прижала руку к груди, будто пытаясь что-то удержать в себе. Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Не могу. Не сейчас. Пока я еще не знаю всего. – Ее голос дрогнул, почти прервался. – Если я начну плакать, то не остановлюсь. Пожалуйста, поговори со мной. Поговори со мной, чтобы я не думала о том, что мой отец умер совсем один, а меня не было рядом. Поговори о чем угодно.
Дерьмо.
- Да, - сказал Винс, глядя на дорогу, - ты единственная женщина, с которой я спал за долгое время. – Он все еще не мог поверить, что уснул в ее постели. Потому что не позволял этому случиться с тех пор, как ушел из армии. И как будто этого было недостаточно, его еще и поймали, словно ребенка. – И «сейчас» ты – единственная женщина, с которой я занимаюсь сексом.
- О. – Сэйди посмотрела в окно и закрутила крышку бутылки. – Прямо сейчас ты – единственный мужчина, с которым я занимаюсь сексом. – Она помолчала несколько секунд, затем добавила: – Если тебе интересно.
- Нет. Без обид, дорогая, но я встречал в Ловетте мужчин, которым есть, что предложить.
Сэйди опустила глаза и почти улыбнулась.
- Здесь и в самом деле хорошие парни. Не то чтобы я хотела встречаться с кем-то из них. В основном потому, что большинство я знаю со школы и помню, как они ковырялись в носу. – Уголок ее рта дернулся, будто на секунду она забыла, куда они едут и почему, но потом внезапно вспомнила. – Слава Богу, я не спала ни с кем из них.
Это немного удивило Винса. Вероятно потому, что подростком он жил в нескольких маленьких городках, и там было не так уж много занятий, кроме как валяться на сеновалах.
- Ни с кем?
Сэйди покачала головой.
- Я оставалась девственницей, пока не уехала в колледж.
- И как его звали?
- Снеговик Бэйсингер. – Ее голос дрогнул.
- Снеговик? – усмехнулся Винс. – Ты отдалась парню по имени Фрости?
- Ну, на самом деле его звали Франк. – Она открыла бутылку и сделала глоток. – Сколько тебе было?
- Шестнадцать. Ей было восемнадцать, и ее звали Хизер.
Сэйди задохнулась:
- Шестнадцать? А твоей подружке восемнадцать? Это же незаконно.
- Это была моя идея, а она не была моей подружкой.
- Ты даже в шестнадцать не признавал серьезных отношений?
Взглянув на Сэйди, Винс улыбнулся:
- У меня было несколько подружек в школе.
- А потом?
Он снова посмотрел на нее. На техасские равнины, коричневую и зеленую траву, проплывавшую в окне за головой Сэйди. На отчаяние в ее голубых глазах, моливших его не замолкать. Просто продолжать говорить, чтобы ей не нужно было думать об отце и о реальности, которая ожидала ее в Амарильо.
- Ничего серьезного с тех пор, как я пошел в армию. – Винс никогда не умел вести бессмысленные беседы или говорить просто чтобы говорить. Но он попытается, если это ее отвлечет. – Я не знаю никого, кто был бы женат в первый раз, но знаю множество парней, у которых уже третий по счету брак. Хороших парней. Надежных. – Перестроившись в левый ряд, он обогнал «ниссан». – В армии почти девяносто процентов пар разводятся.
- Но теперь ты не в армии. Прошло уже пять лет.
- Почти шесть.
- И ты никогда не влюблялся?
- Влюблялся, конечно. – Он положил запястье на руль. – На пару часов.
- Это не любовь.
- Нет? – Взглянув на нее, Винс решил отплатить той же монетой. – А у тебя когда-нибудь были по-настоящему серьезные отношения? С обязательствами?
Покачав головой, Сэйди поставила бутылку в держатель для стаканов.
- У меня были отношения, но никогда дело не доходило до кольца. – Тревога звенела на кончиках ее пальцев, заставляя постукивать по торпеде. – Я встречалась с эмоционально холодными мужчинами, вроде моего отца, и пыталась заставить их полюбить меня.
- Ты узнала это от психиатра?
- Из программы «Линия любви» с Марком и доктором Дрю.
Он никогда не слышал о «Линии любви», но у него был психиатр, объяснивший Винсу, почему тот избегает отношений.
- Очевидно, у меня отсутствует способность к глубоким эмоциям. – Он посмотрел на Сэйди, затем снова на дорогу. – Так мне сказали.
- Женщина?
- Ага. Армейский психиатр. – Винс чувствовал взгляд Сэйди. – Чертовски умная женщина.
- Почему же у тебя проблемы с эмоциями?
Он был готов отвлекать Сэйди… до определенного предела. Предела, который не включал в себя копание у него в голове или в его прошлом.
- Так легче.
- Чем что?
Чем жить с чувством вины.
- Марк и доктор Дрю подсказали тебе, как избегать эмоционально холодных мужчин?
- Они научили видеть предупреждающие знаки.
- И ты следуешь советам?
Сэйди изучала профиль Винса с пассажирского сиденья его большой машины. Сильную челюсть и щеки, покрытые темной щетиной. Он не побрился с тех пор, как они виделись утром, но выглядел так, будто принял душ и переоделся.
- Я связалась с тобой. Это явно указывает на факт, что советам я не следую.
Прямо под кожей Сэйди чувствовала боль и мучительную тоску. Которые были так близко. Так близко к тому, чтобы выплеснуться, если она позволит.
- Точно.
Она посмотрела в окно на пыльные равнины Техаса. Ее папа умер. Умер. Это было невозможно. Он был слишком своенравным, чтобы умереть.
Следующие полчаса Винс продолжал отвечать на ее мольбу поговорить с ней. Он не трепался без перерыва, просто высказал несколько наблюдений о Техасе и Ловетте. Каждый раз, когда молчание подталкивало Сэйди к краю, голос Винса вытягивал ее обратно. Она в самом деле не знала, зачем свернула на заправку, ведь могла бы и сама доехать до Амарильо. Но так помогало - чувствовать рядом надежное присутствие.
В госпитале Винс положил ладонь ей на поясницу, и они прошли через раздвижные двери. Винс с медсестрой ждали около палаты отца, когда Сэйди зашла внутрь. Маргаритки, которые она оставила здесь вчера, стояли на столике, а рядом лежали нескользящие носки с подковами. Кто-то натянул простыни отцу до груди. Его старческие руки лежали по бокам, а глаза были закрыты.
- Папочка, - прошептала Сэйди. Ее сердце стучало в груди. В горле. – Папочка, - сказала она громче, будто могла пробудить его.
Но даже говоря это, знала: он не спит. Сэйди подошла на шаг ближе к кровати. Отец не выглядел спящим. Он выглядел высушенным… ушедшим. Сэйди коснулась пальцами холодной руки.
Отец умер, когда она только-только начала понимать его.
Слезинка скатилась у нее по щеке. Сэйди закрыла глаза и боролась со слезами, пока не начало болеть в груди.
- Прости, папочка. Парочку не удержала.
Отец был ее якорем, когда она даже не знала, что этот якорь ей так нужен.
Убрав руку с отцовской ладони, она вытерла щеки платком, который лежал на ночном столике. Даже в скорби Сэйди не могла лгать себе. Клайв не был идеальным отцом, но и она не была идеальной дочерью. Их отношения всегда были сложными, но она любила его. Любила с глубокой, опустошающей душу мукой. Сэйди глубоко вдохнула, не обращая внимания на боль в груди, и выдохнула.