Мы оба слышим, голос моего отца где-то за дверью и сердце мое сжимается от страха и радости. Как давно я не слышала его раскатистого баса.
– Давай, – почти шепотом произносит Палмер, поворачиваясь к двери.
Мой большой палец ложится на серую холодную кнопку звонка. Такой знакомый и родной свист скворца, что еще в моем детстве отец поставил вместо обычного, скучного звонка, раздается внутри дома.
Поджимаю губы, затаив дыхание, слыша чьи-то шаги за дверью.
Натан неожиданно хватает меня за руку, переплетая наши пальцы, и я немного успокаиваюсь, отвечая на его жест и сжимая мужскую ладонь так же сильно. Мгновение и я готова ко всему, что меня ждет.
Я знаю, что человек в доме смотрит сейчас в глазок. Стараюсь натянуть улыбку, но не выходит, вместо того я с замиранием сердца жду, когда светлая, лакированная дверь откроется. Страшно хочется увидеть маму.
– Том! – мамин голос встревожен. – Иди сюда! Том!
– Кейт, кто там?
Словно в замедленно съемке открывается входная дверь, и я глубоко вдыхаю воздух.
Родители так изменились. В каштановых волосах мамы, седины гораздо больше, чем я помню, сине-серые, как мои, глаза наполнены бескрайним удивлением и теплотой. Она сильно постарела. Морщинки и уставший вид с темными кругами под глазами делают её куда старше своих сорока семи. Отец стал совсем лысым, похудел и потерял свое милое пузико. Мы долго смотрим друг на друга, не веря, что все это происходит в реальности.
Наверное, родители впитывают мой образ, здоровый взгляд, розовые щеки, чистые волосы и полный надежды взгляд.
– Эйприл, – слабо говорит мама, все еще не понимая, снится это им или нет.
Переводит взгляд на Натана, потом на наши сцепленные руки. Наверное, я бы упала, если бы не его крепкая ладонь.
– Мама, пап, – я делаю пару глубоких вдохов, успокаивая сердце, – простите меня.
То, что я хотела сказать им так давно, наконец, слетает с моих губ и доходит до их ушей. В одних носках моя мама выпрыгивает на крыльцо и крепко сжимает меня в объятиях, расходясь рыданиями. Нат отпускает меня, давая возможность обнять мать в ответ. Гляжу через её плечо на отца, который тоже на грани. Его невероятно зеленые глаза блестят, а тонкие губы растягиваются в улыбке.
– Девочка моя, – она отстраняется и заглядывает в мое лицо, обхватывая его мягкими ладонями, которые пахнут её любимым лавандовым мылом. – Мы столько караулили тебя у квартиры, столько стучались, но…мы думали, что случилось плохое.
Мне совсем не хочется сдерживать подкатившие слезы.
– Прости нас, пожалуйста. Мы такие плохие родители, солнышко! Мы не должны были тебя оставлять. Где же ты была?
– Боюсь, – говорит Натан, напоминая всем, что он еще здесь, – это моя вина. Извините, ваша дочь была в моем доме.
– И что ты с ней делал? – отец грозно сдвигает брови, обрушивая бас на доктора Палмера.
– Э…
– Он помог мне, – говорю быстро, чтобы отец чего себе там не надумал, уж я его знаю. – Мам, пап…я слезла. Только благодаря Натану.
Молчание. Пораженное и скептичное. Я знаю – они не верят, но мой вид сбивает их с толку.
– Так, дамы, на улице не лето, простынете обе, – приходит в себя первым отец. – В дом. Эйприл, жду развернутого рассказа. Руки покажешь. – Мы, как в старые времена, безоговорочно слушаясь приказного тона отца, забегаем внутрь, и я с теплотой в душе вдыхаю родной аромат. – А ты куда?
– Но…
– Не думай отвертеться, парень, – беззлобно говорит отец и чуть ли не впихивает Натана в дом и захлопывает за ним двери. Том кладет руки на бока и серьезно на нас смотрит. – А теперь, я хочу узнать все.
*****
Я смотрю на темное беззвездное небо. Тучи идут низко и их неровные брюшки подсвечиваются яркими огнями ночного города в километре от того, где мы идем. Спокойствие – мое теперешнее состояние. Это был странный и одновременно самый лучший вечер за очень долгое время. Обратно Натан и я идем так же в тишине, думая каждый о чем-то своем. Я чувствую какую-то печаль, но не могу понять, откуда она исходит. Смотрю на доктора: его плечи опущены, сам он немного горбится, будто под каким-то тяжелым грузом.
– Твой отец веселый оказался, – говорит он ни к чему.
А я лишь улыбаюсь.
– Слушай, поздно уже. Ну, – он смотрит на наручные часы, – фактически уже ночь. Почему ты не приняла предложение переночевать дома?
Я вздыхаю, чувствуя небольшую неловкость. Лишь бы он только не начал смеяться.
– Эм, ну, как сказать, Нат. Мне страшно.
– Почему? – он удивлен.
– Спать еще где-то. Ну, ты понимаешь.
– Нет, – он останавливается в десятке метров от собственного дома и слегка недоуменно смотрит на меня сверху вниз.
Я повторяю за ним и мнусь, чувствуя себя идиоткой.
– Ну, ты дурак. Я о том, что боюсь уснуть где-то вне твоего дома. Мне кажется, что как только я утром открою глаза, все вернется обратно и мне вновь придется идти в «Приют», встречать ребят, и считать, что это нормально.
Натан обескуражено вскидывает брови и хмыкает, пряча руки в карманы.
– Что?
– Знаешь, – Нат задумчиво глядит себе под ноги, – когда мне выдалась ночная смена два дня назад, то меня посещали схожие мысли. Будто, когда я приду утром домой, то тебя не будет и либо, все пошло псу под задницу, либо на самом деле я весь отпуск провалялся в коме, а ты мне только приснилась. – Мужчина улыбается, словно сказал какую-то глупость и вновь смотрит на меня. – Можешь остаться, Эйприл. Мне так будет только спокойнее.
Прищуриваюсь:
– Натан Палмер, ты странный человек. Вот, вроде не похож на мать Терезу, но безвозмездно помогаешь людям.
– Людям я помогаю за деньги – у меня хорошая зарплата – в больнице, – пожимает плечами мужчина и продолжает свой путь, доставая на ходу ключи.
На улице достаточно прохладно и изо рта вырывается пар.
Не понимая, смотрю в спину доктору, оставаясь на месте.
– Не против чая в два часа ночи? – его улыбка выглядит заговорщицкой, когда он, вставляя ключ в замок двери, поворачивает голову ко мне.
От чего-то пить чай с Натаном на его небольшой кухне в поздний час хорошо. Не знаю, почему доктор Палмер не любит кофе – его попросту нет в доме. Нат всегда пьет чай, крепкий. Зеленый с жасмином или черный с бергамотом. Заваривает его в своем небольшом чайнике с нарисованными, крупными зелеными листьями на керамическом боку. Мне кажется, ему доставляет удовольствие разливать напиток по чашкам. А после сидит и медленно тянет его, не заедая чем-нибудь вкусным, как все обычно привыкли делать.
– Тебе ведь завтра на работу.
– Да.
– Но ночь…и чай.
И вновь он пожимает плечами, не собираясь ничего объяснять.
– Нат.
– М?
– Я была там.
– В «Приюте»? – он мгновенно вскидывается и удовольствие, что явно читалось на лице, тут же пропадает.
Киваю и тяжело вздыхаю.
– И, правда, хотелось зайти. Тянуло, но…я убежала. У меня получилось. Возвращаться туда теперь страшно, – опускаю голову, безразлично вглядываясь в кружку, наблюдая, как мелкие чаинки, попавшие в чашку, кружат в ней, медленно и грациозно опускаясь на дно. – Все жду, когда пройдет путаница в голове. Когда же желание станет столь незначительным, что можно будет его легко раздавить?
Теплые пальцы, совсем неожиданно, мягко хватают меня за подбородок, а легкое прикосновение губ Натана кажется таким простым и естественным, словно это не первый наш поцелуй. Так целуют только тех, кто уже очень давно рядом. Людей, что стали неотъемлемой частью жизни и какой-то привычкой. И, что немаловажно, я чувствую то же. Так же легко и спокойно отвечаю, без похоти, экстрима, а просто с теплотой, что чувствую, когда мы вот так сидим рядом и пьем дурацкий чай.
Секунду спустя он отстраняется, быстро опрокидывает в себя остатки напитка, разворачивается, кидает кружку в мойку и, не глядя на меня, направляется к гостиной.
– Подумаем об этом завтра. А сейчас, мне на самом деле необходимо поспать хоть немного.
– Натан.
Доктор разворачивается в дверях.
– Эйприл, будь здесь столько, сколько захочешь. Комната твоя.
Я благодарно улыбаюсь.
– И все-таки, Нат, я тебе нравлюсь.
Мужчина усмехается, трет подушечкой большого пальца уголок губ.
– А я и не спорю.
Вскоре я остаюсь одна на кухне. Глупо улыбаюсь кружке и понимаю, какой все же вкусный у него чай. Знаю, что независимо от настроения, мое отношение к нему не изменится. Кажется, до меня только сейчас дошло, что все-таки получается не просто быть, а Жить. И за это я благодарна Натану Палмеру. Мужчине, который не побоялся…
Акт 8. Заключительный. То, к чему мы пришли.
Ночами она стала плохо спать. Последнюю неделю Эйприл мучают либо кошмары, либо неудобное положение тела. Она часто просыпается ночью, тормошит меня и просит воды. После, долго лежит и что-то прокручивает в своей голове. Понимаю её. Я напуган не меньше, но ни капли не позволяю себе показывать это. Кому, как не мне подбадривать её и говорить, что все будет хорошо? Ведь так и должен поступать настоящий муж. Да? Конечно, меня с натяжкой можно назвать примерным, от идеала я совсем далек вместе со своей работой, увлекающей меня из дома на долгое время, дурным характером и бредовыми привычками.
Предполагаемый день родов наступит ровно через неделю, и чем ближе эта дата, тем нереальнее, мне кажется, окружающий мир. Я сбит с толку, я ничего не знаю об отцовстве, а читать дебильные книги, типа «Лучший папа» или «Пособие для начинающих отцов», смысла не вижу, ибо пишутся они, наверное, совсем для потерянных и ничего не осознающих мужчин.
Сложно поверить, что прошло уже три года с того самого дня, когда мы впервые встретились. Бледная худощавая девушка с передозировкой мало походила на маленькую зажигалку, что я помнил. Черт, до сих пор удивлен тому, что смог её узнать.
Буквально несколько минут назад, Эйприл вздрогнула во сне и крепко схватила меня за руку. И теперь я снова не могу уснуть. Именно сегодня, именно этой ночью, мой мозг вдруг решает все прокрутить заново. Я давно понял, что дай мне возможность вернуться назад во времени и снова оказаться на той улице, где с потухшим взглядом пробегала она, то я бы не раздумывая, повторил весь путь заново. Было невероятно сложно побороть её зависимость. Она бесила меня, заставляла желать бросить все и просто вышвырнуть куда дальше. Но отчего-то я упорно возился с девушкой, которая была близким другом моему брату в последние годы жизни.