…Мне в это время минуло 22 года, и мне уже предлагали с разных сторон девиц из почтеных и интеллигентных семейств. Одновременное предложение с трех сторон об одной и той же девице заинтересовало меня. Это побудило меня позвонить девице по телефону и условиться о встрече ради знакомства с серьезными намерениями. На второй вечер мы встретились в самом элегантном кафе «ФАН-КОНИ» на Екатериненской улице. Ее сопровождала старшая сестра. Когда мы вышли из кафе, я подозвал извозчика, чтобы доставить их домой. Неожиданно мой «будущая» сказала сестре, что остается со мной. После кино с художественным представлением мы гуляли пешком до трех часов ночи. Без сомнения мы понравились друг другу. На второй день вечером я опять уехал в провинцию, где имел ликвидировать «хвосты» моих дел…
…Я проживал в Крыжополе у своей сестры. Когда я вошел в квартиру, сестра из спальни, где она находилась, предупредила меня не приближаться к ней во избежание заразиться сыпным тифом. Вскоре пришел доктор и категорически рекомендовал мне не находиться в квартире сестры, на что я ни в коем случае не согласился. Я решил одетым дремать на стуле. Раздеваясь только в поисках вшей, я просиживал ночи при лампе за чтением.
В три часа ночи третьяго дня соседка через задние двери предупредила меня, чтобы я немедленно оставил Крыжополь, ибо по близости находится банда, уничтожающая еврейских мужчин. Когда сестра при высокой температуре услышала об этом, она потребовала принести детей в ея кровать, а мне убраться, чему пришлось подчиниться. Я двинулся «в путь неизвестности» в три часа ночи!
Было очень темно. При мелком осеннем дожде, хорошо одетым, добравшись до окраины станции, недалеко от больницы, я решил спуститься в неглубокую яму в ожидании ранняго утра. Там уже собралось несколько знакомых, узнавших друг друга по голосам. На их вопрос, как быть, я рекомендовал немедленно следовать группой в местечко КНЯЖЕ, в трех верстах от Крыжополя. Когда мы столкнулись там с паникой и хаосом, я предложил следовать дальше в МЯСТОВКУ (в двенадцати верстах от Княже). Из-за дождя и липкой грязи обувь «не выдержала» и почти всем странникам пришлось продолжать путь босыми. Столкнувшись там с такой же атмсферой паники и хаоса, я созвал всех в синагогу, где предложил следовать в большое местечко ТОМАШПОЛЬ двадцать верст от Мястовки и двадцать пять верст от станции ВАПНЯРКА, где находилась красноармейская часть для борьбы и уничтожения банд. Условия Томашполя позволили приобуться, подкормиться и переночевать как и где попало…
…Утром я направился за цветами и распорядился доставить корзину как можно раньше. К корзине была прицеплена моя карточка со следующим содержанием: «МИЛАЯ МАРЬЯ ЯКОВЛЕВНА! ПРОШУ ПРИНЯТЬ МОИ ЦВЕТЫ, СЕРДЕЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ И В ЗНАК ПОДАРКА ПРИНОШУ САМОГО СЕБЯ! Яков Полянский.» Днем мать моей невесты пригласила меня для разговора. Я воспользовался этим случаем и попросил РУКУ ЕЕ ДОЧЕРИ. В слезах мать благословила нас, обратив мое внимание на то, что своей любимейшей дочери она приготовила «приличное» приданое. Я поблагодарил ее и заявил, что и без приданого ее дочь мне бесконечно нравится. Я достаточно богат, но ничего против не имею, если она хочет «побаловать» свою дочь крупным приданым. Она наградила меня похвалами и поцелуями. Вечером, во время празднования дня рождения мой отец поднял бокал с шампанским и объявил нас обрученными…
…В этот период вся Украина, включая Одессу, еще была занята немцами при администрации их ставленника гетмана СКОРОПАДСКОГО (украинец, бывший генерал царской армии) с его ГАЙДАМАКАМИ. После капитуляции немцев гетман остался на произвол судьбы, чем воспользовались петлюровские банды и хлынули в Одессу, что вызвало уличные круглосуточные бои на жизнь и смерть. Жизнь Одессы оказалась абсолютно парализованной. Солидные ворота многоквартирных домов были заперты. Из опасения быть убитыми шальными пулями никого из жильцов не выпускали. Пространство входа во двор было забарикадированно круглые сутки. Все мужчины, по очереди, дежурили. Остальные (на всякий случай) не смели раздеваться. В нашем 64-х квартирном доме находилось несколько револьверов и много патронов к ним. Под рукой было приготовлено все холодное оружие со всех квартир. По утрам через окна фронтовых квартир мы видели сотни трупов на улице с обеих воюющих сторон. С риском для жизни я встретился с моей невестой и предупредил ее о моем решении отлучиться в провинцию в поисках спокойного убежища. Столкнувшись там с еще худшей атмосферой и возникшим погромом в местечке ТРОСТЯНЕЦ, недалеко от Вапнярки, где все еврейские мужчины были истреблены, я решил немедленно вернуться в Одессу первым проходящим составом теплушек с мешочниками. В открытом поле недалеко от станции МАРДАРОВКА (в ста верстах от Одессы) вооруженные петлюровцы остановили состав и через открытые двери вагонов приказали: «Выходить всем жидам!» Инстинктивно я остался «дремать». После «операции» истребления всех вышедших евреев, состав двинулся и остановился на станции. При той же «логике» я оставил состав, направившись пешком в местечко того же названия, где проживал православный поставщик продуктов для моего отца, хорошо знавший меня. Поделившись с ним, я воспользовался его рекомендацией оставаться у него до того, как он соберет продукты и на своей подводе доставит меня в Одессу.
В прибывшем в Одессу поезде спаслись еще два еврея, рассказавшие на базаре недалеко от вокзала собравшимся евреям, среди которых находился и мой отец, о случившемся и что в этом составе находился Яша Полянский.
Мое появление на десятый день живым «ОБЕЗУМИЛО» мою мать, а отец в рыданиях ласкал и целовал меня, дав знать моей невесте. Она мигом явилась и устроила «сцену» на подобие матери. Шестого июля 1919 года мы повенчались и прожили счастливо СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА.
ОНА УМЕРЛА В НЬЮ ЙОРКЕ (ОТ РАКА) ПЕРВОГО АВГУСТА 1963-го года…
…На третий месяц после женитьбы мой старший шурин, владелец крупного предприятия по продаже соленой рыбы из Керчи и Мариуполя, Крым, предложил мне доставить его поставщикам оттуда колоссальную сумму денег, что было почти невозможно из-за деникинцев. На основании моих прежних успехов (благодаря моей русской наружности и прекрасного владения русским языком) и желании познакомиться с новой крупной и прибыльной отраслью я согласился и на второй день удачно попал на пароход, отплыв в Керчь, где меня ждали в порту телеграфно извещенные поставщики.
Самый крупный из них крикнул: «ПРИБЫЛ ГЕРОЙ и НАШ СПАСИТЕЛЬ!» В тот же вечер «рыбники» устроили банкет, где я оказался единственным трезвым.
Все склады и весь порт были завалены готовой к отправке всемирно известной керченской селедкой и камсой, что «нарушило» мой покой, ибо я знал, что в Одессе буквальный голод на соленую рыбу. Скоро управляющий порта сообщил мне, что через пару дней ожидается большой пароход «Лазарев» с отступающими деникинскими войсками без снаряжения и весь его трюм пустой, поэтому пароход не сможет следовать дальше из-за неспокойности Черного моря и для равновесия следует заполнить его трюм, что можно будет сделать соленой рыбой.
Все совершилось быстро и удачно. На третий день вся рыба была разгружена и помещена в громадном складовом погребе моего предприятия. Через два дня после этого, согласно моему обещанию, я доставил колоссальную сумму денег в Керчь! И НА СЕЙ РАЗ УДАЧА СОПУТСТВОВАЛА МНЕ И Я ОПЯТЬ ОКАЗАЛСЯ «УМНЫМ»!
На параходе «Лазарев» во время следования в Одессу пара деникинских офицеров организовала проверку пассажиров, выбросив за борт еврея БРАУНШТЕЙНА как родственника ТРОЦКОГО. Когда несчастный ухватился за ЯКОРЬ, его пристрелили!..
…Чрезвычайная комиссия «ЧЕКА» принялась очищать город от преступников и невыгодных ей элементов. По центру города еженочно провозили трупы людей в специальных подводах скотобойни. Трупы бросали в глубокие ямы одесской каменоломни. Из квартир обширного дома, в котором мы проживали с женой, еженочно при карманных фонаряхъ арестовывали бывших офицеров, которых мы больше не встречали. Из одной квартиры забрали аптекаря. Утром мы увидели на балконе его супругу, всю поседевшую за ночь, готовую сброситься с третьяго этажа. Мы и другие соседи с трудом удержали ее. В то же утро явлился «тип», предъявивший приказ о выдаче ему всех вещей аптекаря и движимого имущества (вознаграждение за расстрел).
Вскоре после этого появились расклеенные по всему городу приказы комиссара Шуйского из харьковского Военсовета, чтобы к восьми утра следующего дня все владельцы любых категорий продуктов и съестных припасов явились по указанному адресу (громадная гостиница) с инвентарем. КАЖДОМУ, КТО НЕ ВЫПОЛНИТ ПРИКАЗ, ГРОЗИЛ РАСТРЕЛ. После бессонной ночи я решил быть первым с небольшим инвентарем, рассчитывая, что до проверки у меня окажется достаточно времени распродать или спрятать разницу инвентаря.
По возвращении в предприятие я увидел, что уже грузят на фургоны продукты моего склада. Сомнения не могло быть, меня ожидал расстрел. Моментально я отлучился в провинцию, а супруге велел не оставаться дома и ночевать в разных местах. При содействии нашей соседки ВЯЛЬЦЕВОЙ (любовница майора Царской Армии, перешедшего в Красную Армию) мне удалось определиться в формирующуюся красноармейскую часть в двадцати пяти верстах от Одессы. В течение трех недель НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ. При этих условиях я решил освободиться от красноармейской части. По рекомендации майора разыграл ненормального, и на этом основании меня освободили от военной службы и я вернулся к «разбитому корыту»…
…В подвальном помещении нашего дома у меня был «склад», где находились значительные запасы разных продуктов, включая шоколад и папиросы. По моему предложению супруга согласилась вынести продукты на улицу у дверей нашего дома, разложив их на столике. Этой продажей ведала она, а я пока оставался в тени. Ея активность послужила примером всей интеллигенции нашего района, чтобы выносить разные вещи, одежду и мебель для обмена с крестьянами на съестные припасы…