В течение трех дней я заполнил его опросный лист, и каждый день майор приезжал за мной утром и отвозил вечером в «мою гостиницу» при Министерстве. К концу майор откровенно сказал мне следующее: «Яков Абрамович! Наше стремление, чтобы Вы переехали в Москву, как безусловный специалист по организации московских «УНИВЕРМАГОВ». Тогда вы освободитесь от долголетнего наказания». Подозревая, что если соглашусь с его предложением переехать в Советский Союз, то больше не увижу свою семью, я рискнул использовать аргумент отказа по семейным обстоятельствам, с чем советский майор Г.П.У согласился. В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР МЕНЯ ДОСТАВИЛИ ОБРАТНО В ТЮРЬМУ!!!..
…Дабы не волновать моих читателей, не буду заставлять их верить тому, во что сам больше не в состоянии верить и представлять, как пережил все мытарства и страдания в условиях и атмосфере каторги. Во время моего заключения вышел закон, по которому за каждый день каторжных работ при хорошем поведении считалось три дня наказания. В моем случае: семь лет вместо двадцати шести.
Четвертого сентября 1952-го года после двенадцати часов ночи я вернулся домой. Мое неожиданное появление довело мою супругу до глубокого обморока, ибо все считали меня умершим, о чем носились упорные слухи.
Из десятков тысяч заключенных «вредителей», бывших министров, дипломатов, политических деятелей, генералов и полковников сомневаюсь выжили ли два процента, среди которых оказался и я: благодаря своему здоровому организму и работе!
Скоро набрал потерянную половину веса при старой энергии!..
…После семилетнего отсутствия я застал в семье много перемен. Моя племянница вышла замуж за элегантного румына еврейского происхождения ЛУИ ГРИНБЕРГА, который называл себя поэтом и свободным художником, но «предпочитал» не работать, что было против моих принципов, но, видимо, нравилось племяннице, так что я решил молчать. Все мое состояние было за эти семь лет прожито, а получать посылки из Америки было запрещено. Чтобы сохранить мою энергию, я скоро нашел занятие и работу в государственной мастерской по переделке старых резиновых шин для автомобилей, где быстро дошел до четырехкратной нормы, принося домой зарплату, чем пока разрешил проблему скромной жизни семьи. Благодаря моим старым связям в таможне я добился возобновления посылок при моем старом идеале оставить Румынию и стремлении попасть в Америку для чего необходимо было запастись терпением до случая, какой представился в 1960-м году…
…Румыны выдавали паспорта только тем, кто в своих опросных листах указали одну из стран Южной Америки. Мой выбор остановился на УРУГВАЕ, ибо ихнее консульство находилось в Вене. Но ядовитые австрийские нацисты отказывали евреям в визах. Единственный выход оставался получить швейцарскую визу, дабы получить транзитную визу через Вену, что при помощи моих шуринов из Нью-Йорка, владельцев крупной фирмы по импорту часов, тесно связанных с Швейцарией, не представляло труда…
…С «быстротой молнии» распространился слух среди румынских эмигрантов в Вене о прибытии туда Полянского с семьей. Среди множества посетивших меня оказался и директор бухарестского отделения крупнейшего венского банка «ВЕНСКИЙ КРЕДИТНЫЙ СОЮЗ» некий ПОПА, про которого я лишь слыхал в Бухаресте. В его попытках убеждать меня он выразился: «Такое коммерческое орудие наподобие Вашего может успеть в Европе и в особенности в Вене, при моих неограниченных банковских кредитах, больше и скорей, чем в Америке!?» Чтобы не изменять своему идеалу как можно быстрей очутиться в СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ, я отказался!..
…Мы следовали в Америку пароходом через французский порт Канн. Сильно меня поразило, когда в момент нашего прибытия из Вены на вокзале оказался старший шурин, в то время как младший приезжал к нам в Вену. Слишком поздно я узнал, что между братьями свирепствует вражда и разногласие и что РАЗУМНО ПРЕДЛАГАЛ ПОДХОДЯЩЕЕ ДЛЯ МЕНЯ МЛАДШИЙ, СТАРШИЙ БРАТ СЕНЯ «НАКЛАДЫВАЛ ВЕТО»!
«ПРИ ДВУХ АКУШЕРКАХ РОЖДАЕТСЯ МЕРТВЫЙ РЕБЕНОК!»
Чтобы не увеличивать объем книги из рассказа всего происшедшего за годы нашего пребывания в Америке, ограничусь только тем, что Америка оказалась для меня ужасно неудачной: при тяжелых переживаниях и при двухлетних страданиях от рака и смерти моей жены, лишившись 44-летнего товарища жизни. Три года после нашего прибытия в Америку!
Живя в Европе, мы ежегодно (когда имели возможность оставить предприятие в надежных руках, обычно во время тихого сезона) посещали европейские курорты в самых комфортабельных условиях, возвращаясь домой к нашим деловым обязанностям и со свежим европейским опытом в пользу нашего предприятия. Отдохнувшими и довольными!
НАША СУПРУЖЕСКАЯ ЖИЗНЬ ПРОТЕКАЛА ПРЕКРАСНО!
Увы!
Год времени чтил память моей супруги, после чего, чтобы не дать одиночеству властвовать над собой быстро подыскал ответственное занятие в крупном предприятии, стараясь быть занятым по двенадцать часов ежедневно шесть дней в неделю при похвалах дирекции. Наша племянница благодаря нашим любви, заботе и баловству присвоила себе «титул» дочери Полянского, что при поведении большинства сегодняшнего молодого поколения привело к неудачным результатам. Когда после нескольких недель как вернулся из каторги и найдя хаос и лишения в моей семье, спросил ее, куда делось оставленное мной колоссальное богатство, она ответила, что ничего не помнит(!?). С тех пор, как остался одиноким, она редко удостаивает (когда муж отсутствует) меня телефонным звонком и иногда визитом. Что касается ее мужа с его румынским воспитанием и отношением ко мне, то виноват ли я, что, вернувшись после семилетней каторги по моей вине «буржуя», которое предоставило ему удачный случай жениться на моей племяннице и использовать мое несчастье в свою пользу разыгрывать роль «свободного художника»? Мое возвращение оказалось для него ударом и разочарованием!
БЕРЕГИ МЕНЯ БОГ ОТ ДРУЗЕЙ, А ОТ ВРАГОВ САМ ПОЗАБОЧУСЬ! Мои самые яростные враги оказались родственники, которых всегда выручал в их бедственном положении. ВСЕМ ИМ ПРОЩАЮ!!!
Я не религиозный, но верю в судьбу, Всевышнего, инстинкт, случай и время!
Мое еврейское происхождение в условиях юдофобства, преследований и гонений научило меня «привыкнуть» (?) к антисемитизму, не удивляясь, когда маршал Малиновский похвалил меня, выразившись: «Ты, Яков Абрамович, чудный мужик, но жалко, что еврей!» и когда в моей квартире из бесед высших чинов Советской армии узнал, что по наущению маршала Жукова (из засады в лесу) застрелили генерала Черняховского (еврей). Дабы не повысили в чин маршала и не занял Берлин раньше Жукова.
В моей долголетней жизни я пережил ШЕСТЬ войн, из которых самой ужасной была Вторая мировая война, затеянная Гитлером. НИКОГДА история не будет в состоянии установить и определить число погибших военных. Также неимоверное число истребленных и замученных нацистами из гражданского населения многих стран, включая женщин, стариков и детей.
ГОДЫ НАЦИЗМА БЫЛИ ДО ТОГО СТРАШНЫМИ, ДИКИМИ И БЕСЧЕЛОВЕЧНЫМИ, ЧТО НИКТО НЕ БУДЕТ В СОСТОЯНИИ ОПИСАТЬ ЭТО.
Помимо неимоверного числа погибших жизней было потрачено такое католичество миллиардов долларов, что человеческий ум не в состоянии представить себе этого. ПОСЛЕДУЮЩИЕ ПОКОЛЕНИЯ ДОЛЖНЫ ЭТО ЗНАТЬ И ПОМНИТЬ!
Как коммерсант третьего поколения я не мог мириться с экономической политикой Советского Союза, поэтому «перебрался» в Европу.
Часто мой отец с энтузиазмом отзывался про Америку, что там свобода и любой корректный эмигрант в состоянии достичь то, что в его родной стране ему было недоступно! Что не удалось моему отцу – после шестидесяти лет удалось мне, прибыть разоренным в эту благодатную страну, где при многих неудачах и потери моей подруги жизни – живу, здравствуя! ЭТО МОБИЛЬНАЯ СТРАНА, В КОТОРОЙ ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ СТОИТ ВСЕ, А ТРАДИЦИЯ НИЧЕГО.
Благослови Бог Америку, которой восхищаюсь и люблю всеми фибрами души!!!
Глава 24Как советские газеты возвели нашего героя в ранг писателя
Гарик Красский, влип, как у нас говорилось, в общественную ситуацию. Косвенно это было следствием того, что все мы, люди, выросшие в СССР, не так легко расставались с идеей, что у нас маленьких людей не бывает и что твоя маленькая жизнь одновременно отзывается эхом в грозных общественных сферах. Мы все вырастали в масштабах Большой Жизни, а Америка перед этими масштабами недоумевала или просто забыла, что они такое. Это чувствовалось во всей атмосфере здешней жизни, упор которой был на индивидуальную и усредненную интимность. Живя в Москве, Гарик привык к сталинской планировке города, к ненормальной ширине Садового кольца, вьюге кружащихся по нему автомобилей, к огромным, облицованным гранитом имперским зданиям, пройти от первого подъезда которых до последнего утомляло просителя вконец, но зато давало ему ощущение огромности, к которой он принадлежит. В Америке же все было наоборот, и даже рестораны – подумать только рестораны! – шокировали воображение своей символической оборотностью. В Советском Союзе настоящий ресторан был, как дворец, как храм, его потолки были высоки, и с потолков сверкали люстры. Здесь же рестораны, в том числе и самые лучшие, ютились зачастую в полуподвальных помещениях, в них стоял полусумрак, и посетителей заставляли есть при свечах. Останься Гарик в Европе, многое бы смягчилось, потому что европейские страны все-таки были, как и Россия, страны центральной культуры, человек там чувствовал, по крайней мере, некоторую подневольность иерархии ее ценностей. Но Америка такого центра не знала, и потому хребет ее жизни был, как хребет динозавра, бескомпромиссно изогнут шипами жизненной борьбы наружу, их никак невозможно было обойти, они были здесь главней всего (недаром Полянский так хвалил Америку).
Как всякий порядочный эмигрант из Советского Союза, Гарик автоматически по всяким нужным и ненужным поводам занимал позицию. В прежней жизни это считалось нормальным, но здесь выглядело нелепо. Например, он привез и отдал дяде присланные им в Рим сто долларов – что он этим хотел доказать? Какую-то особенную свою скрупулезн