До того, как Харкнессы решили покорять чужие земли, далёкие предки Вистана использовали своё награбленное богатство и полученную кровью и грязью власть для выкупа земли и постройки целого дворца на территории Хайгейта, находящегося к северу от центра Лондона и изначально являвшегося землями монастыря, принадлежавшего Аббатству Святого Петра в Вестминстере.
Теперь этот особняк, окружённый полями, лесами и парками, возведённый далеко от людных мест и чужих глаз, стоял на живописном холме с видом на британскую столицу и плотный лесистый массив Хемпстед Хит.
Вистан любил прилетать сюда на своём частном самолёте, любил пытать людей на территории дома предков – дома намного старше и древнее поместья Харкнессов в Штатах, в пригороде Сиэтла. Вистан считал особняк священным местом – местом, с которого всё началось и в котором всё будет продолжаться ещё долгие столетия, пока правят Харкнессы. Именно по этой причине его труп привезли именно сюда, чтобы похоронить на кладбище района Хайгейт, рядом с духами его предков-убийц, ничуть не менее жестоких, чем был он, если не более. – Гай сидел в одной из многочисленных спален, возле роскошной кровати, на которой лежало тело покойного отца, подготовленное для последнего прощания. Кровь с лица мужчины смыли, вынули всаженную сыном пулю, а руки сложили вместе чуть ниже груди. На одном из пальцев всё ещё блестел перстень. Вистана одели в его любимый серебристый костюм. Дианна сидела рядом на стуле, взяв отца за холодную руку, пока ладонь её мужа, Митчелла Белова, аккуратно поглаживала её плечо. Ей оставалось только воспылать ещё большей ненавистью ко всему роду О'Райли, ведь именно Каталина была виновницей этой трагедии. Вокруг столпились остальные члены семьи – братья и сёстры Вистана Харкнесса, их супруги и дети. Все опустили взоры.
Гай не шевелился, в полной мере осознавая, кем теперь будет являться в этом кровавом царстве. Осознавая, что вот-вот он станет полноценным Королём. Против воли. По воле возлюбленной, бросившей его всего несколько дней назад прямо во дворе поместья Харкнессов. Гай старался не думать о ней в эти минуты. Не думать, что с ней сейчас, что она делает, с кем находится…
В безопасности ли она?
Через слегка приоткрытую тяжёлую дверь слышались голоса из коридора: это суетились работники похоронного бюро.
Спустя долгие часы семья оказалась на кладбище. Дождь становился лишь сильнее, падая большими каплями на мраморные и бетонные поверхности крестов, кенотафов и надгробий. В небо взлетали чёрные вороны, каркали. В воздухе раскрывались чёрные зонты и произносились шёпотом тихие краткие речи. Как и положено, присутствовал священник, руководивший лондонской англиканской церковью, принадлежавшей Харкнессам, которая являлась центром собрания криминальных лиц для исповеди или облегчения души. Это был уже постаревший мужчина с седыми волосами и бородой, одетый в рясу из чёрной ткани и с крестом на шее.
– Великий Боже, – начал он, держа в руке небольшую Библию в кожаном переплёте, – мы обращаемся к Тебе в этот час, когда одна из Твоих душ покинула этот мир и готовится пройти к Тебе в вечное Царство. Мы знаем, что Ты – Бог милосердия и сострадания, и молимся, чтобы Ты пришёл к этому человеку со своей нежностью и любовью. Освободи его от всех уз, отведи его душу от злых сил и внеси её в светлое царствие Твоей славы. Пусть твоя милость и мир наполняют его душу, пусть он почувствует Твою руку, ведущую его сквозь тьму смерти к свету Твоего лица. Да будет Твоя воля, Господи, как на земле, так и на небе. Пусть душа этого человека найдёт покой у Тебя, и да утешит нас вера во встречу в будущем царстве, где нет боли, страданий и смерти. – Подняв правую руку, священник продолжил, рисуя в воздухе крест: – Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
«Аминь», – пронеслись по воздуху мужские, женские и даже детские голоса.
Одна из сестёр Вистана, Виктория Харкнесс, облачённая в чёрное прямое платье с вуалью, скрывавшей её зелёные глаза, подошла и бросила тёмно-красную розу на лаковую поверхность опускающегося гроба. Гай содрогнулся, увидев этот цветок. Он живо напомнил о прозвище, данном им обладательнице самых красивых карих глаз, которые он когда-либо видел.
Моя роза.
Символ его желания поставить конец всей этой вражде и принять всем сердцем дочь семьи О’Райли.
Когда гроб с телом покойного оказался глубоко в яме, сверху посыпалась земля. А спустя какое-то время церемония прощания была завершена.
Гай поднял взгляд и встретился с голубыми глазами своего кузена, Каспиана, глядевшего на него с противоположной стороны. Тот стоял, сложив руки перед собой, рядом со своими отцом и матерью. Гаю показалось, что на губах кузена дрогнула ухмылка. Каспиан не скрывал, что желал смерти Вистана. Или смерти Гая. Любой бы из них сгодился, ему было всё равно. Возникала какая-то странная иллюзия, словно это приблизило бы его к трону, чему не суждено было бы случиться в любом случае. Предположим, Вистан и Гай погибли вместе. Трон в таком случае перешёл бы к Итану Харкнессу – второму по старшинству брату Вистана, а не его сыну. Хотя Гай подозревал, что при подобных обстоятельствах рука Каспиана не дрогнула бы тут же прикончить отца, чтобы забрать власть себе.
– Мне очень жаль, – раздался почти писклявый женский голос за спиной Гая.
Он обернулся и увидел Мию – свою младшую кузину, родную сестру Каспиана. Она с сожалением взглянула на лицо парня, брови её изогнулись в грустном выражении. Мия была низкого роста, и ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на высокого кузена. На девушке сидело скромное чёрное платье до колен с кружевным украшением на шее.
– Если хочешь выговориться, – продолжила она, похлопав большими невинными глазами, – мы с ребятами всегда ждём тебя в комнате для игр.
Пожалуй, Мия была второй кузиной, которую искренне любил Гай. Она не походила на всех остальных. Мия была весёлой, улыбчивой и доброй. Порой Гаю казалось, что она стали заложницей в своей семье подобно ему. Может, поэтому он ощущал какую-то связь с ней. Гай положил ладонь на её плечо в знак благодарности. Наивная Мия Харкнесс не знала, что смерть Вистана стала для него подарком, а не поводом для печали.
– Спасибо, Мия, – кивнул он. – Может, я и приду.
– Здорово, – заулыбалась она так лучезарно, что ей пришлось заставить себя опомниться. Ведь всё же она находилась на похоронах. – И прими мои соболезнования ещё раз.
Гай кивнул снова, и она исчезла, побежав к родителям на своих невысоких каблучках. Каспиан исчез за ней, окинув Гая глумливым взглядом в последний раз.
Прошло больше часа, когда кладбище опустело, а Гай обошёл свежую могилу отца и взглянул на соседнее надгробие. Он не собирался посещать могилу отца когда-либо, но о матери никогда не забывал и не забудет. Заметив движение со стороны, Гай поднял руку, чтобы его телохранители не смели говорить.
– Подождите возле машины, – сухо бросил он. – Оставьте меня одного.
Его личная охрана повиновалась и покинула его.
Цветы, которые Гай принёс в последний раз, уже завяли и обратились в подобие праха, часть которого унёс ветер. Парень опустился на одно колено и положил ладонь на мраморную поверхность чёрного надгробия. Посещая могилу матери. Гай просто любил давать ей знать… что он всё ещё помнит её и что всё ещё скучает по ней. Парень опустил голову так… что его волосы выбились из идеальной причёски и закрыли глаза. Потом по каштановым прядям потекли капли дождя.
– Я допустил страшную оплошность… мама… – тихо произнёс он. Шум дождя приглушал его слова. – Я полюбил.
Эти слова вырвались наружу без его согласия. Словно душа хотела выговориться. Хоть он и считал… что выглядит сейчас как идиот со стороны. Как сумасшедший.
– И теперь я буду править этим адом… – горько произнёс Гай. – Я знаю, ты никогда этого не хотела… но знала… что рано или поздно это произойдёт. Как знал и я… Теперь мне придётся убивать больше… пытать больше… мучать и уничтожать людей больше… чем когда-либо. С одной стороны… я рад, что ты этого не увидишь. Ты обрела свой покой. Может быть… однажды и я обрету свой. – Он поцеловал кончики указательного и среднего пальцев и… приложив их к надгробию, тихо добавил в прохладный воздух: – Спи спокойно и дождись меня.
И ответом ему была тишина.
Гай вернулся домой ближе к вечеру… попрощавшись с матерью.
– Мистер Харкнесс… – донёсся до него отдалённый голос. В голове всё смешалось.
Он поднял взгляд. Перед ним стоял один из подручных отца. Тот… что всегда сопровождал его в поездках. В глазах мужчины читалось нечто вроде: «Теперь мы ваши слуги, какими будут ваши первые указания?».
А Гай всё больше и больше осознавал, какая власть сейчас перейдёт в его руки. Несколько крупных штатов, несколько городов в Англии, тысячи и тысячи людей, страх в сердцах и полное повиновение… Теперь всё это его и только его.
– Будут ли у вас какие-то распоряжения? – продолжил слуга.
– Да, – холодно донёс до него Гай. – Оставь меня в покое.
Мужчина смутился и даже начал заикаться.
– Но, сэр… а как же Коронация?
– Я вернусь через час.
Мужчина кивнул, а Гай двинулся к своему второму мотоциклу и сел на него. Руки дрожали, пальцы сжимали и разжимали руль. В голове – калейдоскоп из обрывков воспоминаний и её слов, как осколки разбитого стекла. Заведя двигатель, он почувствовал знакомый рык мотора – грубый, мощный. Мотоцикл рванул вперёд, сбрасывая напряжение в стремительном ускорении. Гай покинул частные владения Харкнессов, выехал на дорогу. Городской поток расплывался в нечёткое пятно, оставляя позади всё, что связывало Гая с тем ужасным днём. Ветер хлестал в лицо, стараясь прорваться сквозь тугую оболочку напряжения, но внутри всё равно кипело. Гай гнал, не обращая внимания на правила, на сигналы, на других водителей. Каждый поворот, каждый обгон – попытка избавиться от боли, от ярости, от унижения. Руки, стиснувшие руль, были белыми от напряжения. Он чувствовал, как вибрирует мотоцикл под ним, как отдаётся в костях каждое его рычание, как адреналин толкает его гнать ещё быстрее.