Джаспер всегда любил двойные игры. Ему нравилось обманывать, хитрить, притворяться. Именно по этой причине он выбрал этот вид деятельности. Крутиться внутри различных преступных группировок, организаций и отдельных криминальных лиц – именно здесь он чувствовал себя в своей стихии. Он был травмированным человеком, если судить по его прошлому. Ему не хватало одной работёнки наёмником. Убивать людей с расстояния казалось не таким весёлым занятием. Гораздо интереснее общаться, врать, обводить вокруг пальца.
Поэтому несколько лет назад он перекрасил свой естественный блонд в густо-чёрный и сменил фамилию с Линдгрен на Мендес. О его шведском происхождении тоже мало кто знал. Может, только бывшие друзья с армии. И Гаи. Он тоже об этом знал.
Ведь когда-то они были друзьями.
Однажды Вистан отправил Гая на задание для того, чтобы зачистить организацию, начавшую переходить границы «Могильных карт». Разразилась настоящая кровавая бойня, а Гай по указке своего отца был в светлой одежде. Всё вокруг было залито кровью. И у парня началась сильнейшая паническая атака прямо во время перестрелки, когда светлая рубашка пропиталась алым. Уже на тот момент Джаспер имел военный опыт, так что знал, как правильно вести себя с людьми, находящимися в таком состоянии. В тот день Гай сидел на коленях перед трупами и всё бормотал что-то себе под нос, не мог шевельнуться. Джаспер случайно заметил его, подбежал, не думая, оттащил в сторону и привёл в чувства.
Хотя он был на стороне противников.
Гаю едва исполнилось шестнадцать, когда это произошло. После того случая Джаспер нарочно сдался и выдал Вистану важные тайны той переступавшей границы преступной группировки, вследствие чего «Могильные карты» одержали победу. Джаспер Линдгрен, которого все знали под фамилией Мендес, быстро переметнулся на сторону Харкнессов и частенько навещал Гая, интересуясь, как он поживает после случившегося. Именно так они и сдружились. И ровно с этого момента началась любовь Джаспера к двойным, а то и к тройным играм.
На самом деле, знай люди вокруг о нём чуть больше, чем он позволял, о себе узнавать, никто бы не удивился, почему он тогда решил помочь испуганному мальчику. Когда-то у него был брат, Олли, которого Джаспер в шутку называл Pelle Pallar[17]. Олли был, достаточно пугливым мальчишкой, сколько он его помнил. И в один самый обыкновенный день по дороге в школу его похитили, затем, связавшись с Джаспером, потребовали выкуп. Парень тогда был на мели и едва сводил концы с концами. Он заботился о младшем брате один, до этого с великим трудом получив над ним полную опеку: родители выпивали и поколачивали детей. Отец Джаспера частенько позволял себе и нечто большее в отношении младшего сына: он по-настоящему приставал, к нему. Стараясь не впадать в панику и выполняя все условия, такие как не распространяться полиции, парень пообещал похитителям достать деньги как можно скорее и молил дать ему лишь время. Вот только он не знал, что злодеи были крайне нетерпеливы. Терпения у них не хватило.
Олли было всего тринадцать, когда большая часть его органов была вынута и продана, а уже опухший посиневший труп нашли в сточной канаве недалеко от квартиры, которую снимал для них двоих Джаспер. Он просто не успел достать необходимую сумму. В итоге всё, что ему удалось собрать, пошло на похороны. И в тот злосчастный день зачистки напуганный Гай просто напомнил ему его убитого младшего брата, и сердце хладнокровного убийцы впервые за долгое время ёкнуло. Если бы Олли остался жив, сейчас ему было бы примерно столько же, сколько и Гаю.
Джаспер убрал в карман сложенную фотографию Олли, вызвавшую все те ужасные воспоминания. Он периодически доставал ее, чтобы вспомнить о брате, потому что обещал себе не забывать его ни при каких обстоятельствах. Произошедшее оставило большой след на личности Джаспера, но эту его сторону никто не знал. Он и не собирался никому её раскрывать.
Подняв голову, он заметил подходящего человека в капюшоне. Это был молодой парень, опустивший взор и направлявшийся к нему, держа что-то в ладони. И едва незнакомец оказался достаточно близко, он протянул руку и передал небольшой конверт Джасперу, а затем просто прошёл дальше. Джаспер с усмешкой огляделся, а потом раскрыл конверт, в котором оказалась последняя потребованная им сумма: совсем свеженькие доллары. А также записка:
Остался последний этап. Высылаю тебе предоплату и надеюсь на хорошо проделанную работу. Скоро дело будет завершено. Удачи.
Джаспер довольно улыбнулся, порвал записку на мелкие кусочки и выбросил, в урну, чтобы поднести конверт к носу и вдохнуть дорогой аромат денег. Он ожидал, что с ним для последнего разговора встретятся лично, но, похоже, рисковать клиент не хотел. Но ему было всё равно. Главное, единственная его страсть удовлетворена: деньги снова в его руках.
Глава 15
Когда наступает вечер, в номер приносят висящее на вешалке в специальном чехле платье и пару серебристых туфель. Это делает молодая женщина в костюме горничной с очень пышными волосами, напомнившими мне сладкую вату. Я удивляюсь принесённому наряду: не ожидала, что мне снова придётся переодеваться. Гай действительно подготовился к нашей встрече. Неужели спланировал это гораздо раньше, чем я думаю? Для чего я ему нужна? Мне казалось, после произошедшего он не захочет меня видеть.
Когда женщина уходит, я подхожу к висящему платью, раскрываю чехол, чтобы взглянуть на него и примерить. Оборачиваюсь, недовольно уставившись на татуированного идиота, по-прежнему сидящего на месте. Зайд, кажется, не собирается уходить.
– Надевай его прямо здесь, – приказывает он.
– Может, тогда выйдешь?
– Чтобы ты снова попыталась удрать?
– Да вы достали меня оба! Не буду я никуда убегать!
Зайд фыркает:
– Я, блядь, не поверю ни единому твоему слову больше. Так что переодевайся.
Не то чтобы я стесняюсь. Скорее боюсь его. «Наверное, если бы всё было так опасно, Гай бы не оставил его со мной одну, – думаю я, а потом возникает другой голос, более противный и не особо дружелюбно настроенный: – Или он нарочно оставил тебя с ним одну, как раз-таки зная, что Зайд причинит тебе вред». Даже не знаю, чему верить.
– Ты не будешь… – начинаю я, не зная, как сформулировать свой вопрос так, чтобы не вызвать его гнева, – смотр.
Он бесцеремонно перебивает меня, отлично поняв, к чему я клоню:
– Я не воспринимаю тебя как девушку с того первого дня, когда Гай признался нам в своих ёбаных чувствах к тебе. Хоть голой будешь передо мной щеголять, я буду видеть член у тебя между ног.
Я морщусь. Конечно, понимаю, что он этим хотел сказать, но очень своеобразно это преподнёс. В своём стиле. Сама не успеваю понять, как, но на моих губах вдруг расползается улыбка. Искренняя, почти радостная. Думаю, это не ускользает от внимания Зайда, потому что выражение его лица меняется на немного удивлённое. Думал, до последнего будет пугать меня, и наслаждался этим. Наивный дурачок.
– Я обожаю твой юмор, Зайд, – говорю я, с удовольствием наблюдая за тем, как на его лице в следующее мгновение отражается что-то вроде смущения. Или, скорее, замешательство.
– Заткнись и переодевайся, – пытается он отмахнуться, меняя тон на безразличный. Но я уже уловила что-то родное, что-то знакомое и когда-то близкое мне.
– Ты не плохой, – улыбаюсь я. – Хочешь таким казаться, но это не так. И ты не смог бы никогда по-настоящему навредить мне.
– Лина.
– Не затыкай меня. Я по-прежнему тебе нравлюсь. Я в этом уверена… Зайди.
Я отчётливо вижу, как у него слегка приоткрывается рот, а голова резко поднимается. Взгляд тёмных карих глаз устремляется ко мне, и в нём не видно той неприязни, что я видела до этого. Меня это радует. Если бы он отреагировал без каких-либо эмоций, это означало бы, что всё кончено и никакой надежды на хороший исход нет. А так не особенно дружелюбный Зайд даже смутился. Это замечательно.
– Блядь, – бурчит он себе под нос. – Не называй меня так!
– Почему? Тебе же нравилось.
Зайд поднимает руку, жестом указывая мне заткнуться. В нём сейчас растёт та самая агрессия, которая может обернуться проблемами для меня. Но она меня почему-то не пугает. Зайд всегда был таким. Сдерживать эмоции или следить за речью – совсем не про него. Он так не умеет. Так что Зайд, который сейчас сидит передо мной, – это настоящий Зайд Парса. Меня это расслабляет. В моменте он будто бы сдаётся. Поднимает голову, я слышу его громкий вздох и вижу набирающую воздух грудь под его чёрной майкой, поверх которой накинута кожанка.
– Я подожду тебя у двери, – неожиданно говорит Зайд, вставая и избегая моего взгляда. – Когда оденешься, просто откроешь дверь. Всё.
Раскрыв рот от удивления, я смотрю на то, как он направляется к выходу и просто покидает номер. Надо же. Даже не обозвал меня напоследок. Всё-таки я оказалась права. Это заставляет меня улыбнуться. Мне удалось растопить сердце этому грубияну всего одним прозвищем, которое я ему когда-то дала.
Не теряя ни минуты, я раздеваюсь, небрежно бросая одежду прямо на пол, а потом аккуратно надеваю поданное платье. Оно как водопад лунного света мягко обволакивает мою фигуру. Ткань – нежно-голубой шёлк, отливающий перламутром при каждом движении. Лиф, вырезанный по косой, подчёркивает мои изгибы, но не обтягивает, оставляя ощущение воздушности. Я подхожу к зеркалу и рассматриваю всё детальней – неглубокое декольте, обрамлённое тонкой окантовкой из сверкающих кристаллов, юбку, собранную на талии в плавные складки. Она ниспадает до пола, образуя шлейф, который слегка шуршит при каждом шаге. Вдоль подола почти незаметно идёт тонкая вышивка серебристыми нитями, изображающая переплетение ветвей. На вешалке оказывается даже украшение, которое я ранее не заметила. Это изящная серебряная цепочка с маленьким кулоном в форме полумесяца. Я надеваю её поверх своего кулона, подаренного мне Диланом, наплевав на то, что выглядит это не очень органично.