Ровере с прищуром наблюдает за диалогом. Интересно, знает ли он о том, что Аластер собирался использовать меня в своём плане заполучить влияние в Англии? Что-то мне кажется, что предложение Гая их обоих не устраивает – как будто они не хотят делиться с британцами, а просто хотят себе целые куски, которые были бы только под их руководством.
– Значит, не играете? – уточняет Гай.
– Нет, – резко отвечает Аластер.
Гай кивает, а я снова нервничаю. Не могу поверить, что меня вот-вот продадут, как какой-то товар. Продаст человек, от которого я меньше всего подобное ожидала. Он не спеша снимает свой пиджак и вешает на спинку стула, оставаясь в одной чёрной рубашке, облегающей его грудные мышцы. На правом запястье у него висят часы, в которые он время от времени смотрит.
Крупье снова расставляет карты перед игроками и в середине стола, Гай берёт две свои, приподнимает и смотрит на масти. Я наблюдаю за игрой с мощно колотящимся от ужаса сердцем, осознавая всю свою никчёмность в сложившейся ситуации. Он заставляет меня чувствовать себя слабой, хотя раньше я всегда горела уверенностью рядом с ним. Он делал меня сильнее. А сейчас… Гай втаптывает меня в грязь. Удивляться нечему: он ведь говорил, что ненавидит меня.
За столом снова проносятся незнакомые мне термины, раскладываются карты. Проходит больше получаса, пока игроки почти молча, моментами лишь что-то произнося, соперничают друг с другом. Я тереблю край своего платья, сминая его, как бумагу. Отсчитываю удары сердца, стараясь в полной мере убедиться в том, что всё ещё жива. Иногда я борюсь с желанием зарыдать, послав к чёрту всё и всех. Мой организм в таком стрессе, что теперь мне хочется наплевать на свой имидж перед другими.
Итак, мистер Ровере хохочет и небрежно бросает две свои карты вперёд, демонстрируя масти. Я вздрагиваю, боясь того, как сильно он доволен собой.
– Кажется, вам придётся распрощаться с вашей девочкой, – улыбается он.
На его лице – полная уверенность в победе. А я едва не плачу от безысходности.
Но вдруг Гай, усмехнувшись, говорит:
– Я бы не спешил с выводами.
И кидает в середину стола две свои карты. Крупье, распределявшая карты, громко произносит:
– Стрит-флэш! Поздравляю, сэр.
Мистер Ровере удивлённо раскрывает глаза и слегка даже приподнимается со стула, чтобы взглянуть на результат игры. А затем ударяет по столу рукой, выкрикнув ругательства, от чего стоящий перед ним стакан с виски едва не опрокидывается. Аластер же, наоборот, выглядит так, будто ожидал подобный исход.
– Как, чёрт возьми?! – вспыхивает итальянец.
– Вероятность того, что может попасться эта комбинация, крайне мала, мистер Ровере, – наклоняясь вперёд и складывая руки в замок, говорит Гай, – но только не тогда, когда играю я. – А потом он повторяет ранее сказанные слова своего соперника: – Не переживайте. Не всем везёт.
Я больше не сдерживаюсь. С шумом резко встаю со стула и ухожу из-за стола, не заботясь о том, что вот-вот меня вернут обратно. Или сделают что похуже. Мне так плохо, что облегчение кажется болью вместо долгожданного спокойствия. Я почти выбегаю из игрового зала, и никто, на удивление, меня не останавливает, а мной пока движет разъедающая изнутри обида. Когда я дохожу до фойе отеля и останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, прекрасно понимая, что идти мне некуда, я вдруг вижу выходящего из зала Гая.
– Куда это ты собралась? – спрашивает он.
Я, накопив злость, замахиваюсь, чтобы дать ему пощёчину, но он ловко перехватывает мою руку прямо возле своего лица.
– Ты поставил меня! – раздражённо кричу я ему в лицо. – Ты проиграл несколько миллионов… Что, если бы ты проиграл и во второй раз?
– Я проигрывал нарочно, – отвечает он спокойно. – Чтобы усыпить его бдительность. Чтобы он был уверен в победе.
От неожиданности я даже захлопываю рот, перед этим издав какой-то неопределённый звук. Он всё ещё держит мою руку, предотвратив её встречу со своей щекой. Я бы очень хотела причинить ему хотя бы такую боль. Может, для него незначительную, но хоть какую-то!
– Это тебя не оправдывает, – тем не менее говорю я. – Ты не можешь наперёд знать о своей победе. А если бы твоя самоуверенность тебя подвела?
– Это маловероятно. – Гай переводит взгляд зелёных глаз на мою ладонь у своего лица, потом смотрит на меня внимательно, при этом продолжая говорить: – Покер – игра вероятностей. Важно знать математику, уметь читать эмоции соперника через его лицо, владеть контролем над собой. Всё это у меня есть, Каталина. Меня этому обучали.
Не скажу, что в полной мере расслабилась после услышанного, но и желания его прибить уже как будто бы и нет.
– Ты и в самом деле думала, что я могу отдать тебя кому-то? Ещё и таким способом.
Очередной шок, вызванный его словами, пронизывает меня, как подушку для иголок.
– Да, – фыркаю я. – Ты ведь больше не тот, кого я когда-то знала.
– Ты в это веришь?
Ответ очевиден. Его последние поступки без конца твердят именно об этом. Однако я молчу, чтобы он догадался о моём отношении к этому сам. Гай усмехается, а потом скользит ладонью по моей руке так, что теперь держит её в таком положении, словно собирается поцеловать. Почти сплетая наши пальцы. Я почему-то не сопротивляюсь, слишком растерянная для этого.
– Ах, ясно, – кивает он. – Вот что, значит, происходит в твоей голове, Каталина. Или в сердце?
– Ничего не происходит, – язвительно отвечаю я.
Гай вздыхает, усмешка с губ стирается, он снова смотрит на мою ладонь, а потом говорит:
– Сделаем так: дам тебе время отдохнуть. – Он удивительно нежно заводит выбившуюся прядь за моё ухо. – Даже если ты меня и ненавидишь, я просто не смог бы поставить твою жизнь под угрозу.
Я едва не задыхаюсь от удивления, когда он вдруг целует мою руку напоследок. Давно не чувствовала прикосновения его губ к своей коже и едва не позабыла, каково это. Какой трепет проносится по всей спине от одного лишь этого жеста. Он заставляет меня испытывать такие противоречивые и странные чувства одновременно, что мне кажется, совсем скоро я сойду с ума. Просто перестану здраво мыслить. Но в этом есть какой-то подвох, – решаю я. Он не должен целовать мою руку и говорить такие слова, ведь он ненавидит меня. Видимо, он просто решил свести меня с ума.
Зайд появляется возле нас словно по мановению волшебной палочки.
– Проследи за ней, – говорит Гай. – Сходите куда-нибудь, пусть она отдохнёт к моему приходу.
– Ладно, – сухо отвечает Зайд, сунув руки в карманы своих чёрных рваных джинсов.
Гай разворачивается и уходит обратно в зал, а я провожу его глазами в замешательстве. Потом смотрю на собственную руку, на которой он оставил поцелуй. Затем касаюсь пряди, которую он заправил за ухо, не веря в произошедшее.
– Ну? – в вопросительном тоне заговаривает Зайд. – Куда твоя задница хочет отправиться?
– Сам ты задница.
– А как вам будет угодно, чтобы я называл вашу задницу?
– Отстань, Зайд. Мне не до твоих шуток.
– Кто сказал, что я шучу?
Я поднимаю на него взгляд. Он в этот момент сразу отворачивается. Решаю, что просто не хочет показывать того, что это его веселит. Зайд делает вид, что сильно обижен, хотя иногда мне кажется, что в глубине души он уже простил мне мой поступок. Неожиданно я осознаю, что не знаю их с Гаем историю дружбы. Как эти двое вообще познакомились? Как так сблизились? Казалось бы, между ними нет ничего общего… Ну, кроме, конечно, криминальной деятельности. В другом они абсолютно разные. В этот момент мне вспоминается Тео, который точно так же отличается от своего родного брата. В этой роли гораздо логичнее выглядит Лэнс – они с Гаем примерно одного характера, несмотря на то, что от разных матерей.
– Я хочу в бар, – говорю, вызвав у Зайда непроизвольное поднятие его густых чёрных бровей.
– Бар? Ты же не пьёшь.
– Сейчас хочу.
Зайд смотрит на меня несколько секунд, поджав губы, потом поворачивает голову, чтобы осмотреться. Я почти уверена, что он откажет и подкрепит своё решение словами вроде: «Гай будет против», но вместо этого он неожиданно отвечает:
– Что ж, бар так бар.
Я улыбаюсь. Он велит следовать за ним, и я стараюсь не отставать, временами только оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что Гая неподалёку нет.
Интересно, чем закончится обсуждение лидеров трёх мафий? Следовало, наверное, остаться на месте и выслушать всё до последнего слова.
Двери бара, до которого мы молча доходим, открываются. Внутри разворачивается настоящая картина жизни: деловые люди в строгих костюмах, болтающие по мобильным телефонам, пары, наслаждающиеся моментом, и множество красочных азиатских посетителей. Мы с Зайдом проходим через зал. Напротив, за барной стойкой, блистает на фоне безупречного мрамора человек с непроницаемым лицом, идеально вписываясь в интерьер. У бармена небольшая стойка для напитков, украшенная миниатюрными произведениями искусства. Мы подходим к ней, и бармен, не отрываясь от монитора, кивает нам с готовностью выслушать заказ. Зайд садится на стул и бросает на меня взгляд.
– Что ты будешь пить?
Я переключаю всё внимание на бармена и произношу:
– Что-нибудь, что развеселит меня и заставит забыть о проблемах, пожалуйста.
На его лице возникает усмешка. Он отставляет стакан, который до этого протирал тряпочкой, в сторону, произносит: «Сию минуту, мисс» и отворачивается, чтобы достать что-то. Через секунду на стойке появляется треугольный стакан с розовой жидкостью. В нём плавает небольшая вишенка, нанизанная на шпажку.
Зайд строго интересуется:
– Что это?
– «Вишня с сюрпризом», – отвечает бармен. – Очень вкусный коктейль на основе…
– Мне плевать, из чего он состоит, – перебиваю я, притягивая стакан в свою сторону. Зайд резко перехватывает мою руку за запястье. – Что?..
Мне он не отвечает. Задаёт вопрос бармену:
– Если этот ёбаный напиток навредит её здоровью, то твоему здоровью навредит её муж. И поверь, тебе лучше этого на себе не испытывать.