У парня начинают бегать глаза. Я уже решаю, что он сейчас уберёт коктейль и заменит чем-то более простым, однако вместо этого он начинает оправдываться:
– Нет, сэр. Уверяю, никакого вреда. Наши постоянные гости очень любят его, и никто пока не жаловался.
Тогда Зайд медленно выпускает мою руку и будто безучастно кивает. Я хватаю стакан, и он оказывается холодным. Отлично. Мне как раз жарко. Поднеся к лицу, я осторожно вдыхаю его аромат: сладковатый, словно это просто вишнёвый сок. Неуверенно глянув на Зайда, я всё же решаюсь и, коснувшись края стакана губами, делаю приличный глоток. Прохладная жидкость стекает по горлу, оставляя после себя приятное кисловато-ягодное послевкусие во рту.
– М-м-м, – довольно протягиваю я. – А это вкусно. Может, выпьешь со мной?
– Пошла на хуй.
Я пожимаю плечами и отпиваю ещё немного, прежде чем обернуться и устремить внимание на остальных гостей. В зале негромко играет оркестр, в воздухе виснут тихие разговоры посетителей, мимо, оставляя за собой шлейф дорогих ароматов, проходят изящные дамы. Мужчины в костюмах выставили все свои богатства напоказ: на их пальцах перстни, на запястьях – дорогие часы, а во дворе отеля их наверняка ждут их элитные тачки. Выпендрёжники чёртовы.
Я допиваю свой коктейль за минуты три, если не меньше, и прошу бармена налить мне ещё. Меня радует то, что Зайд больше не вмешивается. Хотя, с другой стороны, может, он этого не делает из своих противных побуждений: надеется, что Гай будет зол на меня. Вторая порция проходит быстрее. Я поднимаю стакан и выпиваю на этот раз залпом, едва успев рассмотреть состав жидкости. Вкус сладкий, пряный. Чувствую, как тепло пронизывает меня, начиная с горла и распространяясь по телу, расслабляя напряжённые мышцы. Я улыбаюсь, заказывая ещё.
Этот процесс повторяется несколько раз: каждый новый стакан словно добавляет мне смелости, позволяя забыть о том, что за пределами этого пространства было так непросто. Стирая из памяти волнение. С каждой новой порцией я ощущаю, как мир становится более мягким, менее угрюмым. С четвёртым или пятым стаканом ничего уже не имеет значения. Я ощущаю, как все мысли норовят упорхнуть, и начинаю бесконтрольно смеяться – сначала над шутками в собственной голове, потом над смешными воспоминаниями. Мой смех звучит громко и весело, напоминая, как я радовалась когда-то. На шестом стакане я замечаю, что голос становится хриплым. Я втягиваю ещё один глоток, на этот раз более медленно, рассматривая выпивку. Коктейль течёт по горлу, и с каждым глотком я чувствую, как что-то внутри размывается, словно краски в воде. Когда я берусь за следующий стакан, моя рука вздрагивает. На мгновение я замечаю смутные очертания своего отражения в стекле. Задумчиво моргнув, осознаю, что возвращаюсь к радости и беззаботности. Не в силах покинуть это заведение, я заставляю себя выпить ещё один, зная, что каждую минуту приближаюсь к черте, за которой ничего больше не будет. Но в этот момент я только хочу избежать жестокости реальности.
Звуки превращаются в гул, музыка, до этого игравшая достаточно тихо, нарастает. Поставив пустой стакан на стойку, я хватаюсь за столешницу, чтобы подняться на неё. Чувствую, как при этом у меня задирается платье, едва не оголяя мне задницу. И в этот же момент ощущаю, как Зайд поправляет его, резко дёрнув вниз. Даже в этом жесте чувствуется его раздражение.
– Что ты, мать твою, делаешь? – слышу его отдалённый голос.
Потом вижу лицо бармена и его удивлённую улыбку. Он особо и не спешит меня останавливать. Наверное, это хороший знак.
– Ост… – икая, пытаюсь сказать я. – Атц… Отстань, Зайд! Мне… в-весело, не видишь?
– Блядь, конечно, тебе будет весело. Ты влила в себя мой недельный запас.
Я кричу:
– Замолчи свой грязный рто… рот!
Голоса вокруг будто затихают, и в мою сторону летят любопытные взгляды посетителей. Их лица размываются, но я точно знаю, что все смотрят на меня. А я уже встаю на стойку, чтобы потанцевать, и, запинаясь и икая, снова весело воплю:
– Сделайт… сдел-лайте музыку громче!
Зайд цокает, оглядывается по сторонам.
– Тебя давно не пиздили?
– К твоему сведению, меня никогда не пзид… пидз… пиздили!
– Сегодня, походу, будет первый раз.
Я хохочу, посылая его куда подальше. В эти мгновения мне слишком весело, чтобы я хоть о чём-то задумывалась. Особенно о последствиях.
Когда Аластер Гелдоф и Бартоло Ровере исчезают с поля зрения, Гай расслабленно выдыхает. «Как же я вас обоих терпеть не могу».
– Сэр, ваш пиджак, – кивает в сторону его стула один из телохранителей, Роб. – Сэр, пожалуйста, не снимайте его. Это небезопасно. Мы должны всегда быть с вами на связи.
– Благодарю за напоминание, но я обойдусь без твоих советов, – грубо бросает Гай в ответ и хватает пиджак. – Готовьте самолёт, мы должны лететь в Лондон сегодня ночью.
Роб послушно кивает и отходит Гай направляется к выходу, вынимая из своего кармана телефон. Он звонит Зайду, тот берёт трубку почти мгновенно.
– Мы в баре «Лазурный ключ», – сразу отвечает друг в трубку.
Гай улавливает нервозность в его голосе, и ему сразу становится тревожно. А ещё он, кажется, слышал женский смех на фоне. Не тратя времени, он возвращает телефон в карман и быстрым шагом минует холл, добираясь до входных дверей в бар «Лазурный ключ» в том же здании. Его взгляд ищет короткие чёрные волосы и, по возможности, карие глаза, если она будет достаточно близко, чтобы их увидеть. И поиски не занимают много времени. Вот она.
Каталина балансирует на краю барной стойки. Её нога, с трудом удерживаемая на тонкой кромке, описывает круги. Вокруг неё клубится густой туман, собранный из дыма сигар сидящих в зале мужчин, которым невероятно нравится это представление: настолько, что они не справились с соблазном подсесть ближе, некоторые из них – даже вместе со своими спутницами. Громче, чем обычно, играет музыка. Напевы какой-то невообразимой мелодии, размашистые и беспощадные, заставляют её тело двигаться в безумном ритме. Она раскачивается вперёд-назад, из стороны в сторону, как будто исполняя стриптиз в одежде, её руки вздымаются и опускаются, словно крылья птицы. А из горла вырывается весёлый смех. Рядом, скрестив руки на груди, сидит Зайд. Его лицо, обычно бесстрастное, сейчас искажает гримаса неподдельного удовлетворения. И он ничего не делает Каталина, не оборачиваясь, продолжает танцевать, её движения уже какие-то неаккуратные и угловатые, но вместе с тем наполнены такой грацией, какой не существовало бы без алкоголя.
– Громче! – кричит она.
И толпа аплодирует, кто-то даже свистит, одобряя продолжение шоу. Гай бросает на мужчин злой взгляд, понимая, что ему очень хочется вырвать им всем глаза в этот момент. Тем временем взгляд Каталины, на мгновение застывший на Зайде, тут же переключается на бармена, который с непроницаемым лицом продолжает разливать напитки остальным посетителям.
– Это разве не жена Кровавого принца? – раздаются шепотки за спиной.
Гай незаметно оборачивается, глядя на двоих итальянских мужчин, обсуждающих происходящее. Один из них со смешком произносит:
– И он позволяет ей так вести себя? Не могу даже представить, чтобы такое происходило при Вистане.
Гая было бы трудно остановить после таких слов. Так что он, сжимая в руке свой пиджак так, чтобы он был прижат к нему, резко поворачивается в сторону говорящих.
– Она моя жена, а не питомец, – говорит он пугающим тоном. – И она будет вести себя так, как захочет. И вас это точно никак не касается.
Мужчины бледнеют в лицах и бормочут извинения, явно не ожидав, что в этот самый момент их речь слышал сам Кровавый принц. Гай покидает их, направившись к Каталине с Зайдом. Зайд замечает его сразу, и на губах возникает злодейская усмешка.
– О, привет, Гай, – в его голосе сквозит сарказм, когда он добавляет: – Надеялся, что ты этого не застанешь.
– Я сейчас с удовольствием вырвал бы тебе хребет, но пока не буду. Лучше исчезни с моих глаз, пока я не передумал.
Зайд фыркает, вставая:
– Ну и пресмыкайся перед ней. – Он обводит Каталину рукой, намекая на не лучшее её состояние. – Вот твоя драгоценная жена. Её поведение прямо-таки достойно тебя.
Сказав это, парень раздражённо покидает стойку, хватая заказанную им ранее бутылку пива, и уходит к выходу. Гай не зацикливается на поведении друга и поднимает голову. Он кладёт пиджак на стул, на котором до этого сидел Зайд.
– Каталина, – зовёт Гай девушку.
Но она не замечает его, продолжая качаться и выкрикивать бессвязные фразы в такт музыке. Гай, тяжело вздохнув, снова пытается позвать её, но она продолжает свой безумный танец на барной стойке, погружаясь всё глубже в этот алкогольный омут. Музыка поднимается в бешеном ритме, заставляя вибрировать не только бар, но и тела посетителей.
И в моменте, когда Каталина делает резкий жест рукой, чтобы убрать прилипшую прядь волос с лица, она оступается и начинает падать, теряя контроль над своим телом.
Гаю хватает всего одного шага вперёд, чтобы она угодила прямо в его крепкие руки, которые словно были созданы для того, чтобы оберегать её от всего плохого. Каталина растерянно моргает, из-за своего пьяного состояния не до конца понимая, что произошло, пока не поднимает взгляд на лицо перед собой.
– Привет, – улыбается Гай так мягко, что ей на мгновение кажется, что перед ней не человек, а ангел.
Она хмурится и бормочет что-то себе под нос, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но её сил сейчас недостаточно.
– Ты забыла о своей менструации? – спрашивает он, проверяя одновременно её платье на наличие каких-нибудь кровавых пятен. Такие активные движения могли не очень хорошо сказаться на её внешнем виде. – А если бы я не вернулся?