У Гая совсем нет британского акцента, он говорит на американском английском. Интересно, значит ли это то, что он больше времени провёл в Америке, нежели на своей родине? Или Вистан нарочно обучал его американскому произношению? Дело в том, что и Тео говорит без акцента. Получается, они оба чаще бывали в Штатах, чем в родной Англии, и нахватались местного диалекта?
– Не один? – икнув, переспрашивает девушка – та, что меньше ростом, и с каштановыми кудрями. – А с кем?
– Со своей подстилкой, с кем ещё? – усмехается парень.
– Фу, Кас, не говори так о даме! Мама бы поругала тебя за то, как ты отзываешься о юных леди!
В ответ он лишь смеётся, а блондинка хохочет вместе с ним, будто не воспринимая всерьёз слов девушки. И вскоре эта компания покидает коридор, шумно спускаясь по ступенькам на первый этаж.
Я закрываю дверь, возвращаясь обратно. Подхожу к кровати и снова сажусь на неё. Будут ли дальнейшие инструкции? И, словно Гай предвидел этот вопрос, на тумбе оказывается небольшой клочок бумаги. Но я сразу вижу, что это записка.
Надеюсь, ты выспалась.
Позвони на кухню и назови то, что ты хотела бы поесть на завтрак. Его принесут прямо в комнату. Я оставил ещё одну таблетку обезболивающего на случай, если вдруг тебя снова начнут мучить боли. В ванной стоит пачка гигиенических прокладок, а ещё новая зубная щётка, мыло и шампунь. Можешь искупаться, если захочешь. Полотенца лежат в выдвижном шкафу там же. Твоя одежда висит в шкафу в спальне рядом с моими костюмами.
Никуда не выходи. Моя семья – поистине волки, готовые вгрызться в новую жертву. Для своего же спокойствия оставайся на месте.
Я покончу со всеми текущими делами и свяжусь с юристом для того, чтобы договориться о расторжении нашего брака. Не волнуйся, это не займёт много времени. Скоро ты станешь свободной и сможешь вернуться к своей семье. А пока отдыхай.
Внутри возникают противоречивые чувства. Я откладываю записку в сторону и пялюсь в одну точку несколько минут, прежде чем прихожу в себя из-за раздавшегося громкого шума в коридоре. Кажется, кто-то на кого-то ругается. Повернув голову в сторону кнопки, я неуверенно жму её, и откуда-то из динамика рядом тут же доносится голос:
– Да, мистер Харкнесс?
– Нет, я… – теряюсь, не зная, что вообще говорить, и удивляясь тому, что не все в доме знают, что Гай приехал со своей «подстилкой», и она у него в комнате. – Вы можете приготовить… салат с тунцом?
Ожидать ответа долго не приходится. Женщина на той стороне будто бы даже и не смутилась тому, что вместо мужского голоса её привычного босса прозвучал женский.
– Будет сделано, мисс. А что бы вы хотели попить? Чай, кофе, сок?
– Просто воду без газа.
– Хорошо. Сию минуту.
Вздохнув от облегчения, я выпускаю кнопку и встаю, чтобы умыться и почистить зубы. А ещё сменить прокладку. Ещё бы чуть-чуть, и кровь потекла бы по ногам вниз. Не хотелось бы портить такую чистую постель и оставлять после себя кровавые пятна везде, где я буду сидеть.
Покончив со всеми процедурами, я переодеваюсь в повседневное чёрное платье до колен с белым воротником и закрытыми плечами. Оно словно было подобрано по дресс-коду королевской семьи – у них, насколько я знаю, тоже есть определённые правила для женской одежды. Кольцо Гая всё ещё на моём пальце, и я немного удивлена тому, что он никак не обратил на это внимание. Потом я снимаю его и кладу на тумбу рядом со светильником. Почему-то с ним было сложно расстаться. Как будто глубоко в душе я всё-таки хотела оставить частичку воспоминаний о Гае где-то рядом с собой. Даже если и думала, что мне это не нужно.
В дверь раздаётся два стука, и после моего разрешения в комнату входит горничная, катя небольшую тележку. В воздухе тут же ощущается знакомый мне аромат, и во рту быстро собираются слюни.
– Доброе утро, мисс, – сдержанно здоровается со мной девушка.
Она напоминает мне Монику, и мне становится интересно, где она сейчас и чем занимается. Как отреагировала на новость о моём побеге? И продвинулось ли у них что-то с Нейтом после его предложения руки и сердца? Горничная покидает меня, поставив поднос на ножках на кровать, так что вскоре я принимаюсь за свой завтрак. Кусочки тунца тают во рту и идеально сочетаются с овощами. Я запиваю всё водой. Из слегка приоткрытого окна доносится громкий женский смех и чьи-то голоса. Мне становится любопытно, что там происходит, так что, отодвинув поднос с уже полупустой тарелкой, я подхожу окну и выглядываю из него.
В просторном, ничем не скрытом дворе на свежеподстриженном газоне, накрытом пледом, сидят несколько девушек с книгами. Они смеются над чем-то и болтают без умолку. Отсюда не слышно, что именно они говорят, но, кажется, обсуждают книги, которые держат в руках. Похоже на совместное чтение во время небольшого пикника. Возле них стоит мужчина с подносом, на котором я различаю стеклянный чайник и несколько кружек для чая. Чуть поодаль, в этом же дворе, с несколькими биглями играются дети. Я насчитываю двух девочек и трёх мальчиков. Собаки прыгают на них, а дети с восторженными вскриками убегают. Глядя на них, я неосознанно начинаю жалеть их. Их растят убийцы и воспитают из них жестоких людей, подобных себе. Повзрослев, они наверняка точно так же начнут совершать бесчеловечные поступки, как их родители. Они растут, окружённые бесконечными литрами крови, их одежда и еда были добыты убийствами, кражами и враньём.
Услышав звук открывающейся двери, я резко оборачиваюсь.
– Гай, ты здесь? – раздаётся детский голосок.
И в дверном проёме показывается маленькая белобрысая голова. Я теряюсь, потому что не знаю, кто это и что ей нужно говорить. Взгляд её маленьких зелёных глаз поднимается, встречаясь с моими, и она как будто беззвучно охает. В руках у неё кукла со сломанной головой и ногой, которые девочка держит во второй ладони.
– Простите, мисс, я потревожила вас, – говорит она удивительно хорошо поставленной речью, даже несмотря на то, что у неё, кажется, отсутствуют два зуба, и она достаточно мала. – Я ищу своего кузена… А вы его девушка?
– Нет, мы с ним просто дружим, – улыбаясь, отвечаю я быстро.
– Странно. Кузен Гай обычно не водит в свою комнату девушек. А вы что же, спали на его кровати?
Я прокашливаюсь, но ответить не успеваю. Неожиданно раздаётся ещё один голос:
– Лиззи, чему я тебя учила? Нельзя входить в чужую комнату без разрешения хозяина. Это дурной тон.
В дверном проёме возникает красивая женщина с завитыми каштановыми волосами, в скромном тёмно-зелёном платье с закрытыми плечами. У неё такая белая кожа, что мне кажется, она никогда не бывает на солнце. Незнакомка не спеша обводит меня взглядом, будто внимательно изучая.
– Мам, смотри, что Оливер сделал с моей куклой! – жалобно произносит Лиззи.
– Я поговорю с твоим братом чуть позже. А пока иди.
– Но только кузен Гай всегда чинит мне куклу, если я попрошу. Остальные даже не хотят меня слушать.
– Гай сейчас занят, – строго отвечает женщина. – Выходи во двор, поиграй со своими братьями и сёстрами.
Девчушка обиженно опускает голову, но больше не перечит. Словно напрочь забыв о моём существовании, она разворачивается и убегает.
– Что ж, – продолжая меня разглядывать, начинает женщина. – Ты и есть Каталина О’Райли, о которой все говорят?
– Нет. Я Каталина Норвуд, – не собираясь с ней любезничать, резко отвечаю я.
– Дерзкий рот ни до чего хорошего молодую леди не доведёт.
– Разве я сказала что-то дерзкое? Я лишь поправила вас.
Она едва слышно фыркает. Фыркает как леди. Женщина поправляет подол своего платья, оглядывая меня с ног до головы.
– Вистан рассказывал о тебе. Интересно, что бы он подумал, будь он здесь, с нами?
– Мнения трупов не учитывают, – улыбаюсь я, не спеша отказываться от этой забавной игры. Интересно, кто победит.
Её выражение лица ужасно веселит меня. Кажется, до этой самой минуты никто в таком тоне с ней не разговаривал. У неё раскрывается рот от шока, и женщина даже делает шаг назад. Но на этом всё. Она не позволяет себе ответить мне подобным образом. Сохраняет хладнокровие, спокойствие.
– Полагаю, все будут рады познакомиться с тобой за обедом, – говорит она, намекая на то, чтобы я спустилась.
– Но мне и тут хорошо. Пусть все сами сюда приходят.
Её глаза расширяются от такой наглости.
– Что ж… Мы обсудим твоё поведение с твоим мужем.
– Хорошо. Удачи!
И я хлопаю дверью прямо у неё перед носом.
Кабинет обставленный строгой мебелью, состоит из стен из грубо обработанного камня, что усиливает ощущение суровой деловитости. В центре стоит длинный стол из тёмного дерева, за которым сидит Гай, а перед ним находится включённый ноутбук, с экрана которого на него смотрят двое мужчин. Один из них его приближённый – Серебряный Роджер Дормер, контролирующий территории в Англии, принадлежащие «Могильным картам». Лицо мужчины отражает преданность, страх и готовность к любым приказам. Рядом с ним – обладатель чёрной карты, Фрэнк Крэй.
Чёрные карты не всегда принадлежат только мелким солдатам. Определённые виды деятельности «Могильных карт» имеют своих лидеров. Обычно их по пять-шесть человек, и они стоят чуть выше остальных Чёрных и контролируются Серебряными напрямую. Нейт, например, ненавидит своего начальника, Фрэнка Крэя, возглавляющего сектор наркоторговли. Фрэнк очень любит покричать на своих подчинённых и покрывает их матом по поводу и без. Просто потому, что может себе позволить.
Гай стучит пальцами по папке, из которой достаёт несколько листов бумаги. Его лицо серьёзно.
– Роджер, как обстоят дела с поставкой? – начинает он, и его голос звучит ровно, без эмоций.
Серебряный отвечает мгновенно:
– Всё идёт по плану. Груз прибывает завтра утром.
Гай кивает, пробегая взглядом по цифрам на бумаге.