– А что с договором с картелем Синалоа[22]?
– Всё оформлено. Они согласились на наши условия.
Гай снова кивает, его брови сдвигаются. Он переворачивает страницу и спрашивает:
– А насчёт того инцидента на складе. У вас есть объяснения?
– Неосторожность, сэр. Один из новичков…
– Неосторожность стоит слишком дорого, Роджер. Помните об этом. Уберите недовольство из своих отчётов, оставьте только сухой факт И больше такого не должно повторяться.
Роджер Дормер кивает, а его лице заметно бледнеет. Обычно за любую оплошность Короли наказывали провинившихся через их родных. Они могли приказать своим людям ворваться в дом, к примеру, жены того, кого хотели наказать, избить её или даже совершить изнасилование, иногда и групповое. За всё всегда расплачиваются те, кто не виноват. Так им преподносили урок. Так что те, кто работают на «Могильные карты», всегда имеют веские причины не злить своего Короля. Разумеется, Дормер и подумать не мог о том, что Гай никогда не позволил бы себе прибегнуть к подобному решению проблемы. И никто также не знал о том, как он спасал некоторых бедолаг от смертельной участи.
Однажды ему в ноги бросили очередного человека, задолжавшего британской мафии около четырёхсот тысяч долларов. У мужчины не было семьи, так что Вистан не увидел более заманчивого варианта проучить его. Оставались только пытки, которые должны были закончиться смертью. Должник оказался один на один с Гаем в одной из Пыточных и готовился к смерти, рыдая на полу. На тот момент для Кровавого принца подобные расправы стали обыденностью, даже если он и понимал аморальность этих убийств в глубине своей души. Но всё изменилось лишь за мгновение – когда он узнал о том, что у бедолаги была дочь, которую он растил один, так как жена умерла ещё несколько лет назад. И девочка была смертельно больна и лежала в больнице уже несколько месяцев. Вот куда ушли эти четыреста тысяч долларов и не вернулись Вистану.
Гай мог не верить словам человека, сидевшего перед ним на коленях, связанного и уже побитого людьми, притащившими его туда. Но он поверил. Как будто даже хотел поверить, сделать это оправданием для того, что совершил следом. Он освободил «узника» и увёл его из дома, оставшись при этом незамеченным. Спас жизнь человеку, потому что просто не хотел оставлять девочку без отца – больную, слабую, ещё слишком маленькую. Это означало бы смерть для неё. А так у неё хоть появился бы шанс на жизнь. Об этой истории до сих пор никому не известно.
– Итак, завтра утром, как только груз прибывает, начинайте перераспределение, – захлопывая папку, заговаривает Гай – Роджер, вы проконтролируете лично. Фрэнк, проследите за оплатами и позаботьтесь о том, чтобы убрали хвосты.
– Да, сэр, – почти синхронно кивают мужчины.
– Вы свободны.
Роджер Дормер и Фрэнк Крэй отключаются, «покинув» кабинет, многими поколениями принадлежавший бывшим Королям «Могильных карт». Когда-то здесь сидел тот самый Бришен Харкнесс, с которого всё это и началось. Гаю эти мысли не нравятся, потому что только из-за одного этого человека их семья построила свою империю на крови и костях, хотя они могли жить совсем по-другому, не впади Бришен тогда в немилость своих родителей из-за своего тщеславия, высокомерия и бездушного характера. Теперь род Харкнессов у всего криминального мира ассоциируется только со смертью и большими кровавыми деньгами.
Отложив папку в сторону, Гай массирует виски, устав от того количества информации, которое навалилось на него всего за одну неделю с тех пор, как он стал Королём. Все эти отчёты, цифры, имена людей, с которыми сотрудничал его отец… Иметь много власти не значит жить только в своё удовольствие, лишь отдавая приказы. Он должен держать всё под контролем, чтобы никто не переходил границы дозволенного.
Раздаётся стук в дверь, и звучит он очень настойчиво, сразу дав подсказку о том, кто это может быть.
– Входи, Лиззи, – сходу произносит Гай, и на его лице сама по себе появляется лёгкая улыбка.
Девочка входит в кабинет и подбегает к кузену.
– Смотри, что сделали с моей куклой, – обиженно произносит Лиззи, и её глаза намокают.
– О, ну мы это быстро исправим, – уверяет её Гай. Он берёт оторванную голову куклы, затем ногу и аккуратно вставляет обратно всего за одно мгновенье. Раздаётся щелчок, подтверждающий, что всё будет держаться крепко.
– Спасибо! – улыбается Лиззи, радостно рассматривая игрушку. Это её любимая кукла. – Не сомневалась в тебе.
– Не за что. А теперь иди к своим сёстрам. Послушай, как они читают, попей с ними чай.
Девочка собирается пойти к выходу, но останавливается и интересуется:
– А почему твоя подруга сидит у тебя в комнате и не выходит знакомиться с семьёй? Разве это не дурной тон?
Гай удивляется этому вопросу. И только спустя несколько секунд понимает, что речь о Каталине. Мысли о том, что Лиззи видела её, ему не нравятся.
– Ты снова входила в мою комнату? – спрашивает он.
– Я хотела, чтобы ты починил мне куклу. Я просто искала тебя.
«Маленькая любопытная глупышка», – думает Гай, пытаясь понять, как лучше всего ответить теперь.
– Эта девушка. – Он судорожно подбирает более уместные слова, которые объяснили бы всё это ребёнку. – Она просто… стесняется знакомиться с нашей семьёй. Поэтому она сидит в моей комнате.
– А тебя она не стесняется?
– Нет.
– Почему? Обычно тебя все девушки стесняются.
Гай вздыхает из-за настойчивости маленькой кузины.
– Это взрослые дела, Лиззи. Ты пока не поймёшь. Лучше иди во двор, посиди с сёстрами.
– Мне с ними неинтересно. Они какие-то скучные.
– Тогда поиграй с Лулу или Айко.
– Я хочу познакомиться с твоей подругой. Она очень красивая.
Гай, на мгновение забывшись, улыбается, на все сто процентов соглашаясь с Лиззи. Вспоминая эту нежную смугловатую кожу, эти красивые карие глаза, эти пухлые розовые губы.
– Даже мама уже с ней познакомилась, – добавляет неожиданно девочка спустя небольшую паузу.
Улыбка быстро сползает с лица парня, и на месте спокойствия возникает неприятное волнение. Гай вскакивает с места.
– Где твоя мама сейчас? – спрашивает он.
– Я не знаю.
– Лиззи, пожалуйста, иди к своим кузинам во двор. Если ты ценишь то, что я починил твою куклу.
На это у неё не остаётся аргументов, и она согласно кивает, получив от Гая благодарное поглаживание по голове. И после этого они вместе выходят из кабинета, но в холле их пути расходятся – Лиззи бежит во двор, а Гай быстро минует лестницу, поднимаясь в свою комнату. Дверь закрыта, коридор пуст, но это недостаточно его утешает. Подлетев к двери, он быстро её распахивает, боясь того, что Морин Харкнесс потащила Каталину вниз. Но страх быстро заменяется облегчением, когда Гай обнаруживает девушку на своей кровати. Рядом с ней стоит поднос на ножках с пустыми тарелкой и стаканом. Его радует то, что у неё не пропал аппетит.
Она удивлённо смотрит на него, запыхавшегося у порога.
– Всё нормально? – спрашивает девушка недоумённо.
«Как бы я хотел поцеловать её. Прямо сейчас», – неожиданно думает Гай при виде её красивого лица, этих блестящих чёрных волос, этих невинных больших глаз. И это желание болью отдаётся в сердце.
– Всё нормально, – отвечает он.
– Непохоже.
Гай едва сдерживает смешок.
– Ты познакомилась с Лиззи? – спрашивает он.
– С той маленькой девочкой? Да. Это твоя кузина?
Он кивает, надеясь, что она продолжит и расскажет, о чём с ней говорила мать Лиззи, Морин. Но вместо этого упоминания Каталина лишь продолжает разговор о девочке:
– Она славная. Правда, чересчур любопытная.
– Что тебе сказала её мать? – сразу переходит к делу Ган.
Девушка напрягается, боясь, что ему стало известно о том, как она нагрубила той женщине.
– Ничего особенного.
– Я должен знать.
Она вздыхает.
– Я культурно послала её, и в ответ она сказала, что поговорит с моим мужем насчёт моего поведения. Мне интересно, чего она этим хотела добиться? Того, что ты меня отшлёпаешь?
Он качает головой. Не самое подходящее поведение по отношению к его тёте. Это ещё мягко сказано. Морин не выносит грубиянок в доме.
– Куда подевалась та застенчивая милая девочка, какой ты была когда-то? – спрашивает Гай, наклоняя слегка голову.
– Подозреваю, она существовала, только из-за строгих правил её родителей. Настоящая она была вот такой. – Девушка обводит себя рукой – Потому что именно такой ей нравится быть.
– Я хотел сделать всё тихо, без лишнего внимания, но раз тётя Морин видела тебя, и ты ей нагрубила, она точно уже села на уши всей семье.
– И?
– Это значит, с тобой захотят познакомиться.
Каталина прикусывает губу, понимая, что грубостью сделала себе только хуже. Ей ведь совсем не хотелось этим заниматься. Однако, несмотря на внутренний протест, она выпрямляется и уверенно говорит:
– О’кей. Я не против. Что они мне сделают, да?
– Это как посмотреть.
Она быстро меняется в лице из-за этого ответа и даже не подозревает, что Гай просто пошутил. Он в свою очередь старается не дать улыбке пробиться наружу. И почему ему постоянно хочется улыбаться рядом с ней? Это так непохоже на него, потому что большую часть времени с его лица не сходит серьёзное спокойное выражение. Каталина сползает с кровати, из-за чего её платье слегка задирается, обнажая коленки и немного бёдра. Гай снова видит шрам на её ноге, и ему вновь приходится вспоминать о том, что с ней однажды произошло по его вине. Он видит в этом только свою вину до сих пор.